Кейт Хикок - Наверху

Он вырос в католической семье, так что исповедь казалась вполне уместной. Но он не был готов заводить тот разговор, к которому все его подталкивали. Он хотел начать с малого, откуда-нибудь издалека, с маленькой тайны, которой еще никогда никому не раскрывал.

Когда к нему зашел Джордан с продуктами, Питер дал ему конверт с чеком за квартиру и еще один — чистый, если не считать стоящего на нем имени хозяйки, Сильвии Петерсен.

— А это зачем? — спросил Джордан.

— Просто положи ей в ящик вместе с чеком. Это записка. Я стал плохо спать из-за шума, вот и решил попросить по-соседски, чтобы вела себя потише, — солгал он.

Он был рад уже тому, что его тайна выпорхнула в мир. Он представлял ее себе с крылышками. И как его домовладелица держит ее в руках и ощипывает.

Сильвия пришла с работы измотанная. Начался сезон гриппа, и почти весь день она занималась тем, что делала уколы чихающим на нее больным. Пачка писем, брошенная на стол, выглядела средней по величине. Она заметила там счет за кабельное телевидение и напоминание дантиста о том, что пора зайти к нему для регулярного профилактического осмотра. Распечатав конверт от жильца, она сунула сложенный чек к себе в бумажник. Потом увидела простой белый конверт без марки, со своим именем.

Вскрыв конверт и прочитав нацарапанную от руки записку, она решила, что это чья-то грязная шутка. Когда мне было двенадцать, я онанировал, думая о своей сводной сестре. Она огляделась: не подсматривает ли кто-нибудь с хихиканьем к ней в окно? Потом выкинула записку в мусорное ведро, поразмыслила, вынула ее оттуда, разорвала пополам и отправила обратно.

Было совершенно неважно, знает его хозяйка, что письма приходят от него, или нет. Важно было все выложить. Я списывал на экзаменах пришло через три недели. На втором курсе я прогулял все лекции по микроэкономике — еще через месяц. Минуло еще полтора месяца, и в ящике появилось Это я заблевал приятелю всю машину. Затем он стал передавать их через друзей чаще, уже не притворяясь, будто сопровождает ими очередной чек. Я изменял своей подружке на третьем курсе, когда учился за границей и Я так и не простил отца за то, что он бросил мать очутились в ящике с промежутком всего лишь в одну неделю.

Сильвия обрела утешение. Письма появлялись в ее ящике, словно крошечные рождественские подарки. Когда они стали приходить с большей частотой, она заметила, что дожидается их ежедневно с тем же нетерпением, с каким в прошлом предвкушала сон. Она думала, что знает, откуда они приходят, хотела было повесить над парадной дверью камеру видеонаблюдения, но потом отказалась от этого замысла: пусть они будут весточками от неведомого призрачного друга.

Я боюсь выходить из квартиры. Я не покидал ее с тех пор, как здесь поселился. Я в ловушке.

Питер не хотел больше скрываться. На этот раз он положил записку в один конверт с чеком. Смачивая языком клейкий краешек, остановился на полдороге и вынул ее опять. И подписал в конце: помогите.

Хронический недосып наконец сказался на работе Сильвии. Она заснула у постели больного и не дала ему лекарство в назначенный час. Промах не был фатальным, однако действие ее лицензии приостановили на месяц и вдобавок спросили, не пора ли ей на пенсию.

«У вас будет полно свободного времени. Хотите — развлекайтесь, хотите — читайте книги, которые не успели прочесть. У вас только и будет что свободное время», — сказали ей.

В этом сквозил намек на первые признаки сенильности, но Сильвия не стала возражать, поскольку не хотела, чтобы ее коллеги знали правду: что она уже много лет живет будто бы во сне наяву. Она попыталась вспомнить, случалось ли ей прежде задремать на работе, и поняла, что по-настоящему ясным ее сознание бывает лишь по ночам. От утра к вечеру она брела, как лунатик.

После этой печальной смены Сильвии очень нужно было очередное письмо — хотя бы для того, чтобы немножко отвлечься от тяжелых мыслей. Она нетерпеливо открыла почтовый ящик и шарила среди предложений о кредитных картах и рекламных листков, пока не нашла то, что искала. Конверт был довольно увесистый и пухлый, как маленькая подушечка. Сильвия вбежала в дом, бросила остальную корреспонденцию на кухонный стол и села, чтобы вскрыть его. Подковырнула уголок клапана, сунула под него палец и провела из конца в конец. Потом развернула послание, и ей пришлось прочесть первую фразу несколько раз — только тогда она убедилась, что поняла ее правильно. Я виноват в смерти моей подруги.

Тем вечером Питер и его подруга были в баре на Капитолийском холме. Они слишком много выпили — праздновали его поступление на курсы литературного мастерства в Вашингтонском университете. Обоим было нельзя садиться за руль. Они взяли такси и договорились на следующее утро встать пораньше, чтобы успеть забрать его машину, прежде чем ему выпишут штраф.

Они жили в многоквартирном доме около Аврора-авеню. Скоро их общий заработок должен был вырасти — тогда они планировали перебраться в другое место, подальше от шума и неоновых вывесок с погасшими буквами. Заметив, что на тротуаре слоняется без дела какой-то человек, они сначала приняли его за бездомного. Он преградил им дорогу ко входу. Питер обернулся и увидел, как отъезжает их такси.

Когда он повернулся снова, незнакомец уже навел на них пистолет. Подруга Питера замерла рядом. Грабитель, от которого разило спиртным, велел им отдать кошельки. Они послушались, но он не уходил. Он подступил ближе, кашлянул Питеру в лицо. Где-то неподалеку проехала карета скорой помощи; ее сирена отвлекла грабителя.

Питер толкнул подругу вперед, к дому. «Беги!» Он сам не знал, зачем он это сделал. И тогда не знал, и потом не понял.

Грабитель повернулся и выстрелил в нее. Когда она упала на колени, он бросился бежать. Он выстрелил ей в спину, поэтому последним, что она видела перед смертью, был ее родной дом.

После этого Сильвия больше не получала писем. Она поняла, что привидение снизу выговорилось до конца. Теперь ему настала пора уйти. Глубокой ночью Сильвия придумала лучший способ его изгнать. Сидя в гостиной, она допила бокал красного вина и взялась за сигарету. В последний раз она курила давным-давно — наверное, в тяжелые дни своего развода. У сигареты был вкус старых воспоминаний.

Она невольно зевнула, и это получилось так неожиданно, что у нее вырвался смешок. Потом другой — изо рта, растянувшегося в широкой улыбке. Она вспомнила старую присказку «На том свете выспишься» и вздохнула с облегчением. Уронила окурок на ковер и закрыла глаза.

Запах дыма не разбудил Питера. Его вытащил из сна визг пожарного детектора. Спросонок он хлопнул ладонью по будильнику. Сшиб его на пол, но назойливый звук не прекратился. Тогда Питер сел в постели и почуял дым. Накинув халат, он выбежал на кухню. Проверил микроволновку, плиту и понял, что горит наверху. Тогда он бросился через кухню к входной двери. Он не переступал ее порога с тех пор, как переехал, и у него не было желания делать это сейчас. Дым заполнил всю комнату, заполнил его легкие, и на Питера напал такой кашель, что ему чуть не разорвало грудь. Кажется, где-то выли сирены, но он сомневался, что пожарные подоспеют вовремя.

Став на колени, он сорвал с собачьей дверцы клейкую ленту. Скомкал ее и отбросил в сторону. Уперся одной рукой в пол, другой — в маленькую дверцу. Толкнул, и на него пахнуло свежим воздухом. Пожарный детектор на кухне визжал ему в уши. Он потянулся к дверной ручке, но передумал. Снова открыл дверцу, поднес к ней лицо. И стал вдыхать в себя внешний мир — глубже и глубже, пока его легкие не наполнились целиком.