Хамид Джемай - В шкуре бандита

Мы знали отца Марко до того, как он всех кинул. «Здравствуйте!» и «До свидания!» — вот и все. Ничего больше об этом фрукте не скажешь. Бешеный придурок, буйный алкоголик. Мы все более или менее знали, что пришлось пережить из-за него Марко и его матери, и прекрасно понимали, что именно это сформировало его характер со всеми его буграми и впадинами.

«Не отступать!» — это был его девиз, который часто приходилось подкреплять ударом. Никакой школы, никакой учебы, приносить в дом как можно больше денег — ему в голову вдалбливали только это. Грубость, работа и никакого подчинения. Его мать не могла вступиться за его учебу. Под диктатурой своего очаровательного супруга-алкоголика она и слова не могла сказать. У Маркуса в жизни одна цель — вес. Он хочет иметь вес. Не только в финансовом плане. Парень жаждет уважения и признания. Но не за добрые дела. Он хочет, чтобы его уважали из страха.

Мы все недавно узнали, что Маркус ввязался в какую-то полицейскую заварушку вместе со стариками, как мы их называем. Но это была запретная тема. Мы никогда об этом не говорили.

Например? Например, однажды вечером любопытный Мехди, он же Мехди Фальзар, затеял в нашей компании этот бредовый разговор в стиле one-man show[2]:

— Ну, Маркус, как там дела со стариками?

Маркус пристально посмотрел на него, молча, будто бы глубоко погрузившись в свои мысли, потом монотонно, но ядовито ответил:

— Не копайся в чужом грязном белье, если не хочешь наложить в штаны, Мехди.

После этих слов никто больше ничего не говорил, все друг за другом разошлись по домам, и только дверь хлопала в наэлектризованной тишине. Я остался один в этом холодном зале. Меня грел только женский голос в телефоне да сигарета, докурив которую, я тоже хотел свалить.

Любопытного Мехди называли «Мехди Фальзар-Панталон» из-за его широких штанов в американском стиле… Только он во всем нашем квартале носил такие брюки. Здесь носят в основном Levi’s 501, по старинке… но в американском стиле никто не носит, я только сейчас об этом задумался. Он говорит, что это, мол, «вопрос стиля». Мехди — мегадинамичный парень, супербыстрый на машине, пешком и на месте.

Он знает все, что творится в квартале, в стране, в мире. Он всегда в центре событий. Мехди — наша информационная база, справочная по злободневным вопросам.

Когда кто-нибудь возвращался из темных мест или из местечка под солнцем, он обращался именно к Мехди, чтобы узнать все последние новости нашего квартала. Сидя на скамейке, турист задает ему об этом квартале те же вопросы, что и вчерашний заключенный: столько всего происходит за день, за неделю, на главной авеню, на маленьких улочках — приезжие так любят смаковать все эти истории, что к концу их пребывания те становятся для них совершенно безвкусными. Поэтому Мехди открывает рот, когда хочет гордо проинформировать нас о том или ином событии в мире технологии, политики, экологии, спорта, кинематографа… не буду продолжать.

На эти темы завязывались споры. Иногда яростные и даже жестокие. До такой степени, что из-за них в полночь посреди зимы на балкон выходила какая-нибудь бабулька и кричала, чтобы мы успокоились. Мы всегда с уважением относились к старшим, поэтому начинали говорить тише, но каждый хотел быть первым: то Карнал, то Маркус, то Мехди, то Вато — четвертый из нашей тусовки.

— Ты тоже закрой рот! Говори тише, не видишь, что ли, старуха наверху рвет и мечет?

Мехди отвечал громко и отчетливо, чтобы она услышала:

— Извините нас, мадам, виноваты. Не беспокойтесь, мы больше не будем. Вы же не вызовете полицию, мадам?

Старуха отвечала сначала спокойно, а потом взрывалась истерическим крещендо:

— Пока нет, но если так будет продолжаться всю ночь, то да-а-а-а-а!!!

Тут-то и вмешивался я, приложив палец к губам и показывая парням «Тс-с!»:

1. Чтобы сложилось впечатление, будто все исчезли из коридора;

2. Чтобы услышать, как бабулька закрывает дверь балкона;

3. Чтобы удостовериться в том, что спор может спокойно продолжаться без энергичного вмешательства Ее Величества Королевы курятника.

Вато заключал:

— Спите спокойно, мадам, мы уходим. Спокойной ночи и еще раз извините нас.

Она отвечала так же спокойно, как и первый раз, это значило, что в конце фразы будет взрыв:

— Ну да, конечно, спокойной ночи…

Ее последние слова заглушал стук балконной двери.

Тем не менее в большинстве случаев это не мешало в процессе разгорающегося спора раздаваться громким возгласам. Это как в Национальном собрании.

И когда Королева курятника появлялась вновь, были возможны два варианта развития событий: либо мы подчиняемся и делаем, что можем, чтобы история не получила продолжения, либо разбегаемся кто куда, лишь бы спасти свою шкуру.

Например? Например, легавый, молодой Блэк, во время патруля на другом конце своей улицы — формальность, которую он выполняет каждый день в 17.00, — заявляет с сильным каркассонским акцентом:

— Почему, когда я проезжаю мимо, ты кривляешься, как обезьяна? Джунгли зовут?

Только послушайте, как он заговорил, грязный тип! Около десяти вечера, как раз когда мы с друзьями после ужина возвращаемся пешком из блинной, в пятом округе обычная проверка. Полицейские просят у нас документы, внимательно рассматривают мое удостоверение, а потом один из них говорит мне с тулузским акцентом:

— У вас написано «Валь-де-Марн», а это пятый округ — вам здесь делать нечего!

На этот раз в участок отправляется Вато, то ли из-за его страстной борьбы с несправедливостью, то ли из-за того, что ему просто не повезло.

Вато — четвертый из нашей команды. Заблудшая душа, дитя иммиграционной службы. Когда у всех остальных возникают сомнения, он в себе уверен… он магрибинец. Но мы-то знаем, что это Вато Локо[3] из Южной Америки, поэтому мы и прозвали его Вато.

Математик от природы. Спроси у него, сколько будет 508x1046, через две секунды он ответит 531 368, а я считаю на калькуляторе и на это времени уходит в пять раз больше, чем у него. Я всегда ему говорил, что однажды отвезу его в НАСА. У Вато — мощный бицепс, он спортсмен высшего разряда, но парень он уравновешенный, несмотря на свое нелегкое детство и благодаря своим приемным родителям!

У Вато есть все, чтобы преуспеть: карьера боксера и публика, жаждущая завоевания. Только дай ему боксерские перчатки, он уже готов блистать. Черт, какой же он все-таки очаровашка! Ему так нравится собственный дендизм! У него всегда куча планов. Он рискует однажды утонуть в слезах всех этих блондинок, брюнеток и рыженьких. Он уже во власти собственного телефона.

Он всегда говорит только правду. Он не из тех, кто врет. Мы все знаем его теорию. Согласно его расчетам, чем больше душа и тело вступают в контакт с хорошенькими мисс, тем больше шансов найти свою жемчужину. Это вопрос статистики и вероятности.

И попробуй ему скажи, что любовь не имеет ничего общего с цифрами! Он ответит, что эффективность прямого удара в боксе усиливается в зависимости от времени и количества его нанесений. Вот уж правда ходячий калькулятор! Но по мне, он все же не только счетная машина.

У него всегда обо всем достоверная информация. Это тебе не последние новости от Мехди. Нет… Он всегда в курсе планов той или иной банды из нашего квартала, он знает в лицо только что поступившего на работу почтальона, он может сказать тебе, что вчера на твою машину выписали штраф или что ты месяц назад был с телкой в том или ином месте, а ты уже и думать забыл, как эту телку звали. Это его фишка: ты даже не подозреваешь, что он может тебя спалить. И только через два-три месяца он перестает тебе подыгрывать и говорит, что обо всем знал, глядя тебе прямо в глаза, — чтобы видеть твою реакцию.

Да, забыл уточнить. Вато вырос на последнем этаже отеля своих приемных родителей. Отель как отель, не шикарный, но и не убогий. Просто отель, где останавливаются всякие разные люди и происходят всякие разные вещи. Хорошая закалка.

Мы четверо как пальцы одной руки, не считая толстяка из нашей команды, который всех смешит тем, что таскает за нами свое пузо. Можно сказать, что пятый палец отрезали.

31 декабря 2005, 11 часов

Я спокойно сплю, мне снится сон: Дед Мороз принес мне в подарок принцессу, нежную, как шелк. Мы сидим и болтаем, наш разговор навевает мне мысли об удовольствиях неведомого рая. Вдруг она вынимает из невидимого кармана колокольчик и звонит в него, и тут он разрастается, разрастается, и вот уже нет ничего, кроме колокольчика!

Я в кровати; колокольчик, который разрушил прекрасный обряд, — это просто-напросто эхо входного звонка, сто тысяч раз отозвавшееся в моем сне…

Я иду открывать дверь, и в моей голове раздаются сто тысяч ругательств:

— Это что еще за сволочь? Проваливай! Предупреждать надо. Я сплю еще…