Гакт Камуи - Признание

Как бы там ни было, я пошел в школу, и уроки игры на фортепиано перестали приносить удовольствие.

Когда мне исполнилось семь, я начал сомневаться. Занятия стали для меня чем-то унизительным.

Я чувствовал: «Меня заставили играть». Я страдал. Мы несколько раз переезжали, и мои учителя сменялись один за другим. Это была одна из причин, по которым я начал ненавидеть фортепиано.

В семь лет я чуть не утонул, помните? С тех пор мой мир стал открытой галереей.

В то время каждый учитель меня бил. Они ударяли меня по руке или по плечу: «Ты собираешься заниматься?», — говорили они. В моей душе разгорался протест. Я хотел бросить занятия, но родители бы мне не позволили. Я стал думать, о том, как этого добиться.

Единственно, что я мог сделать — это заставить учителя ненавидеть меня. Я обмотал дверь моего учителя цепью и закрыл ее на ключ, так что невозможно было войти. Он швырнул в меня камень и обозвал «хулиганом». Я его здорово разозлил, но я хотел только, чтобы он сказал: «Этот ребенок совершенно безответственный! Надо прекращать занятия». И еще я хотел, чтобы родители подумали: «У этого учителя не все дома».

Мое желание сбылось, и в 11 лет я смог бросить фортепиано.

Как только мне разрешили бросить фортепиано, я даже близко перестал к нему подходить. Сутками напролет я хулиганил.

Когда мне исполнилось 14, я подружился с одним странным парнем. Мальчишки, с которыми я играл, росли в совершенно различных семьях, и многих из них нельзя было назвать хорошей компанией.

Их семьи относились к неблагополучным, и ребята постоянно думали о том, чтобы сбежать из дома во внешний мир. Кроме этих ребят, никто другой всерьез о чем-то подобном не помышлял.

Но он отличался ото всех. Его мнение никогда не совпадало с мнением окружающих. И, хотя он тоже был хулиганом, бежать из дома он не собирался. На то были серьезные причины. Но прежде, чем я узнал о них, я обнаружил, что этот парень мне нравится, что я общаюсь с ним больше всех.

Однажды, когда мы прогуливали школу, он вдруг сказал:

— Моих родителей нет дома, зайдем ко мне?

До этого я ни разу не был у него.

Он всегда говорил: «У меня строгие родители», поэтому я даже не знал, в каком районе он живет.

Когда мы подошли к его дому, я увидел особняк с внушительными воротами. Я понял, что впервые общаюсь с человеком из такой состоятельной семьи. Потому-то он и не хотел никому показывать свой дом, и уж тем более, приглашать кого-то в гости.

Мы зашли в дом через сад, и в комнате прямо перед нами я увидел рояль. Этот рояль был намного больше того, что стоял в музыкальном классе у нас в школе.

— Чей это? — вырвалось у меня.

— Мой, — беспечно ответил он…

— Врешь!

— Нет, правда.

С этими словами он тихонько открыл крышку и начал играть.

Я не мог поверить. Мой товарищ, с которым мы вечно куролесили, играл на фортепиано! Более того, играл просто отлично!

— Мои родители преподают музыку, так что меня с детства учили, — сказал он.

Тогда и я решился на признание:

— Если честно, я тоже умею играть на фортепиано.

Так что я тоже сел за рояль, чтобы продемонстрировать свою игру.

Однако мой уровень был совсем не выдающимся. Несмотря на то, что мы с ним обучались равное количество лет, он играл значительно лучше меня. Мою игру и игрой-то нельзя было назвать.

Я бросил фортепиано в 11 лет и три года не занимался — чего же еще ожидать?

Я хотел выпендриться перед ним, но в результате сам получил щелчок по носу.

Я почувствовал все нарастающую решимость отыграться.

Я терпеть не могу проигрывать.

Я побежал в музыкальный магазин и стал искать все виды фортепианных сочинений. Все ноты были поделены по классам и уровням.

То, что играл мой друг, было очень высокого уровня, приблизительно D или E. Чтобы перегнать его, мне нужен был уровень не ниже A или B. Даже уровень C не удовлетворил бы меня. Купив все сочинения выше уровня E, что нашел, я вернулся домой, и со следующего же дня начал заниматься, как сумасшедший.

Я не желал уступать. Вот и все. А вовсе не начал вдруг любить фортепиано. Я даже в школу перестал ходить, только сидел и занимался. Занимался так много, что времени у меня не оставалось даже на сон.

Я настолько погрузился в игру, что такое неожиданное воодушевление показалось моим родителям очень странным. Раньше они заставляли меня заниматься, а теперь им приходилось кричать: «Да прекрати уже!»

Я не хотел проигрывать! Это была единственная причина, по которой я продолжал играть на фортепиано. Если в том месте, где я находился, было фортепиано — я практиковался. И не важно, было ли это ночью, днем или утром.

Я продолжал не потому, что начал любить фортепиано. Я ненавидел его. Но я начал получать удовольствие от игры. В это время я, похоже, начал осознавать, что игра на музыкальном инструменте может приносить радость.

Так как мой отец играл на трубе, я был знаком с медными духовыми. В основном, аппликатура (то, как двигаются пальцы) для них всех приблизительно одинакова. Раз уж я умел играть на трубе, то я мог играть и на других медных духовых инструментах. Так как мои пальцы были разработаны игрой на фортепиано, мне было легко двигать ими. Так что я мог играть на всех медных духовых.

Однажды в мою среднюю школу зашел один знакомый старшеклассник из старшей школы. В нашем музыкальном классе кто-то поставил ударную установку, и он, ни с того ни с сего, вдруг сел и начал играть.

Это было круто. Барабаны были великолепны.

Приятель был хулиганистым и всегда выглядел круто. Но для меня он был первым из тех, кого я знал, кто играл на музыкальном инструменте, и при этом оставался крутым.

Это стало для меня потрясением. На ударных играют с силой и энергией. Найдется ли среди музыкальных инструментов другой, такой же неистовый?!

Я был очень увлечен этим, и начал подумывать, что тоже хотел бы попробовать научиться играть на ударных.

Так как я был в хороших отношениях с другим старшеклассником, я решил спросить его.

— Со скольких лет он начал заниматься, что теперь так хорошо играет?

Он ответил, что тот играет только год. В его старшей школе есть два парня, которые играют куда лучше.

Я был поражен, узнав, что всего лишь за год возможно научиться так хорошо играть.

Я связался с парнем, который ходил в ту же школу, что и мой знакомый, и который играл гораздо лучше, на совершенно другом уровне. Я попросил его научить меня играть на ударных. Это были дни, когда я был всецело увлечен ударными. Я не занимался ничем, кроме барабанов.

Барабаны — обязательный инструмент в любой группе. Ударные, гитара, бас… Тогда я впервые заинтересовался инструментами, без которых немыслима группа.

Тем не менее, я понятия не имел, что представляет из себя группа. Я был просто влюблен в барабаны.

Тогда меня не интересовало создание группы.

Старшеклассник, обучавший меня игре на ударных, закончил старшую школу через год после того, как в нее поступил я. После этого я играл самостоятельно. С уходом моего учителя моя увлеченность стала сходить на нет.

Я начал искать что-то другое. И в процессе поисков я услышал о «студии».

Там была потертая ударная установка. Там, когда я начал учиться, я встретил парней, которые играли на гитарах. Они репетировали в соседнем помещении.

«А, так это и есть группа?»

Музыка, которую я услышал из-за двери, была совершенно кошмарной.

Я считал ее ужасной, но ведь я с детства участвовал в музыкальных программах для талантливых и одаренных. А те парни за дверью начали учиться играть на музыкальных инструментах, когда были в средней или старшей школе. Их никто не учил, так что они были самоучками. И все-таки они действительно плохо играли. Я не преувеличиваю.

«Какого черта они делают? Эта группа — такое дерьмовое сборище! Неужели любая группа — это такое вот сборище придурков?»

В 16 или 17 лет я считал, что люди, играющие в группах, — полные идиоты.

Впервые я попробовал играть в группе, когда мне было около семнадцати.

Многие из моих друзей тогда состояли в группах и, зная, что я играю на ударных, часто спрашивали: «Не хочешь стать нашим ударником?» Но я каждый раз отказывался.

Их уровень как музыкантов был ниже, чем у меня, поэтому я не хотел работать с ними. Это было главной причиной. Из-за этого я вообще считал группы глупостью.

Однако были друзья, которым я не смог отказать и, чтобы не испортить отношения, согласился стать у них барабанщиком.

Когда я пришел на репетицию, то убедился, что, как я и думал, играют они из рук вон плохо.

«Что, черт возьми, происходит?»