Юй Хуа - Как Сюй Саньгуань кровь продавал

Я знаю, что мое творчество вскормлено прошлым и настоящим Китая, давшими мне тело, руки, биение сердца, чтобы писать. А литература дала мне свои глаза, позволяющие за удивительной чередой переменчивых событий разглядеть нечто более глубокое и более постоянное. Что же разглядела литература в истории о человеке, торговавшем кровью ради сына? Думаю, именно готовность отца раз за разом брести три часа, чтобы позвонить по несуществующему номеру, – та деталь, в которой сквозь жизнь и историю прорастает литература. Что же до судьбы Ли Сяоцина, слезы на глаза литературы навернутся от рассказа об «одежде долголетия». Литературное произведение и должно строиться из таких деталей, а не являть собой простое изложение событий. Вот почему событие мимолетно, а литература вечно нова в своей неизменности.

Я рад, что эта книга публикуется на русском языке. Великие традиции русской литературы питали и вдохновляли многие поколения писателей разных стран и народов, и я не составляю исключения. А теперь моя собственная книга пришла в Россию и, словно чеховский Егорушка, с растерянностью, надеждой и волнением странствует вместе с незнакомцами по бескрайним просторам неоглядной степи.

Сюй Саньгуань работал на шелковой фабрике – развозил ткачихам коконы шелкопряда. В тот день он пошел в деревню проведать дедушку. Дедушка был уже старенький и почти слепой. Он не видел, кто стоит в дверях, и подозвал Сюй Саньгуаня поближе. Посмотрел на него, посмотрел и спросил:

– Сынок, где твое лицо?

Сюй Саньгуань ответил:

– Дедушка, я тебе не сынок, а внук. Вот мое лицо…

Сюй Саньгуань взял дедушкину руку, поднес ее к своему лицу и тут же вернул на место. Ладонь у дедушки была, как наждак у них на фабрике.

Дедушка спросил:

– Почему твой отец меня не навещает?

– Мой отец давно умер.

Дедушка покивал. Изо рта у него потекла слюна. Он всосал сколько мог обратно и спросил:

– Сынок, ты крепкий?

– Крепкий. Дедушка, я тебе не сынок…

– Сынок, ты продаешь кровь?

– Никогда я кровь не продавал.

– Не продаешь кровь, а говоришь, что крепкий? Сынок, ты меня обманываешь.

– Дедушка, ты что такое говоришь? Непонятно. Ты из ума выжил?

Дедушка помотал головой.

– Дедушка, я тебе не сынок, а внук.

– Сынок, твой отец меня не слушал, приглядел себе в городе какую-то хризантему…

– Золотую Хризантему, это моя мать.

– Твой отец мне сказал, что он вошел в возраст и хочет пойти в город и жениться на этой хризантеме. Я говорю, твои старшие братья еще не женились. Брать жену старшему при холостом младшем – так у нас не делают…

Сюй Саньгуань сидел на крыше у Четвертого дяди и смотрел во все стороны. Вдалеке из полей вырастало багровое небо. Оно поднималось все выше и окрашивало дальние поля своим цветом: и хлеба красные, будто помидоры, и река, и дорога, и деревья, и хижины, и пруд, и вьющийся дым из труб – все стало багровым.

Внизу дядя Сюй Саньгуаня удобрял бахчу. Мимо прошли две женщины, старая и молодая. Дядя сказал:

– Гуйхуа все больше похожа на мать.

Молодая женщина улыбнулась, а старая увидела на крыше Сюй Саньгуаня и спросила:

– У тебя на крыше человек, это кто?

Дядя ответил:

– Сын моего Третьего брата.

Все трое подняли головы и посмотрели на Сюй Саньгуаня, а он, заулыбавшись, на девушку Гуйхуа, которая засмущалась и потупила взор. Старуха сказала:

– Ну вылитый отец.

Дядя спросил:

– Через месяц выдаете Гуйхуа?

Старуха покачала головой:

– Нет, отложили.

– Отложили? – Дядя бросил навозный черпак на землю.

Старуха понизила голос:

– Жених надорвался. Может съесть только плошку риса. Даже наша Гуйхуа съедает две…

Дядя тоже понизил голос:

– Когда же он надорвался?

– Не знаю. Я сначала услыхала, что он год не ходил кровь продавать. Тут-то у меня и заныло сердце-вещун. Думаю: уж не заболел ли. Позвала на обед. Съел бы две миски – мне бы чуть полегчало. Съел бы три – отдала бы ему мою Гуйхуа… А он съел одну, я даю ему добавку, а он и говорит – наелся, больше не хочу… Здоровый мужик отказывается от еды – значит, надорвался…

Дядя выслушал и кивнул:

– Хорошая ты мать.

– А как же.

Женщины подняли глаза на Сюй Саньгуаня. Он все улыбался девушке. Старуха сказала:

– Ну вылитый отец.

И они пошли дальше. У них были большие задницы. Сюй Саньгуань смотрел на них сверху и не мог разобрать, где у них кончаются ноги и начинаются задницы. Когда они ушли, Сюй Саньгуань стал смотреть на дядю, который все удобрял поле. Темнело, дядина фигура растворялась в темноте. Сюй Саньгуань спросил:

– Тебе еще долго?

– Скоро уже.

– Дядя, у меня вопрос.

– Говори.

– А что, кто кровь не продает, тот больной?

– Да. Слышал, что говорила мать Гуйхуа? В наших местах, если кровь не сдаешь, никто за тебя не пойдет…

– Откуда такие порядки?

– Откуда не знаю, но только все крепкие парни ходят сдавать кровь. За один раз можно заработать тридцать пять юаней. Как полгода работы в поле. У человека кровь, что вода в колодце: сколько ни доставай, ее все столько же…

– Дядя, если все, как ты говоришь, это просто золотая жила!

– Зависит от здоровья. Если не потянешь, можно и помереть. Когда сдаешь кровь, в больнице сначала проверяют – берут в трубочку кровь. Если здоров – покупают у тебя кровь…

– Дядя, а мне можно сдавать кровь?

Дядя задрал голову и посмотрел на племянника. Сын Третьего брата сидел на крыше с засученными рукавами и улыбался. Дядя оценил его крепкие плечи и сказал:

– Тебе можно.

Сюй Саньгуань радостно засмеялся. Потом кое-что вспомнил, наклонился и спросил дядю:

– Дядя, у меня еще вопрос.

– Валяй.

– Ты говоришь, в больнице сначала берут кровь в трубочку?

– Да.

– А за нее платят?

– Нет. Это подарок больнице.

Они шли по дороге втроем. Старшему было за тридцать, младшему девятнадцать. Сюй Саньгуань был средним по старшинству и шел посередине. Он спросил попутчиков:

– Вы зачем тащите арбузы? Когда продадите кровь, пойдете арбузы продавать? Раз-два-три-четыре-пять-шесть арбузов. А надо было взять пятьдесят кило. Или сто. А плошки зачем? Чтобы покупатели туда деньги бросали? Почему не взяли еды? Чем обедать будете?..

– Когда кровь продают, обеда с собой не берут, – объяснил девятнадцатилетний Гэньлун. – Идут в ресторан, заказывают жареной печенки, рисового вина…

Старшего звали А-Фаном. Он добавил:

– Свиная печенка наполняет кровь, вино – оживляет…

Сюй Саньгуань спросил:

– Вы говорите, за раз можно продать четыреста кубиков крови, это сколько?

А-Фан вынул из кармана плошку:

– Видишь плошку?

– Вижу.

– Две таких.

– Две? – У Сюй Саньгуаня перехватило дух. – Говорят, из плошки риса получается только две-три капельки крови. Сколько же надо съесть риса, чтобы вышло две плошки крови?

А-Фан и Гэньлун рассмеялись. А-Фан сказал:

– Есть один рис бесполезно, надо есть печенку и пить рисовое вино.

– Сюй Саньгуань, – продолжил Гэньлун, – ты спрашивал, почему у нас так мало арбузов. Они не на продажу. Это подарок…

А-Фан перебил:

– Кровяному старосте Ли.

– А кто это? – спросил Сюй Саньгуань.

Они подошли к деревянному мосту через речку. Речка то расширялась, то опять сужалась. Речные заросли поднимались вверх по берегам и залезали на рисовые поля. А-Фан остановился и сказал Гэньлуну:

– Гэньлун, пора пить.

Гэньлун положил коромысло с арбузами и закричал:

– Пить!

Они вынули из карманов плошки, спустились по склону к реке. Сюй Саньгуань смотрел, перегнувшись через перила, как они опустили плошки в воду, поводили ими туда-сюда, чтобы вытряхнуть водоросли, и, булькая, стали пить. Они выпили четыре-пять плошек. Сюй Саньгуань спросил сверху:

– Вы на завтрак много соленого съели?

А-Фан снизу ответил:

– Мы не завтракали, только выпили несколько плошек воды, сейчас еще несколько, в городе еще несколько плошек выпьем. Надо пить, пока живот не надуется, зубы не заноют. Если выпить много, то и крови много будет, вода перейдет в кровь…

– Но тогда кровь будет разведенной?

– Конечно, зато ее будет больше.

– Понял, зачем вы носите плошки. – Сюй Саньгуань спустился по речному склону. – Одолжите плошечку, я тоже попью.

Гэньлун протянул свою плошку:

– Бери мою.

Сюй Саньгуань взял у него плошку и наклонился к воде.

А-Фан посоветовал:

– Вверху вода грязная, на дне тоже, пей из середины.

Попив из реки, они пошли дальше. Теперь А-Фан и Гэньлун вместе несли на коромысле арбузы, а Сюй Саньгуань шел сбоку и слышал, как скрипит их коромысло. Он предложил:

– Вы всю дорогу их тащите, давайте помогу.

Гэньлун сказал:

– Поменяйся с А-Фаном.

А-Фан сказал:

– Тут арбузов всего-то ничего. Когда я их ношу в город продавать, каждый раз тащу сто кило.

Сюй Саньгуань спросил: