Людмила Немиро - Игрушка для чудовища (СИ)

Кавьяр окинул меня холодным взглядом и, не сказав больше ни слова, скрылся в толпе. Я проводила его удивленным взором и только после этого повернулась к Джону, которого словно ветром сдуло. Мне пришлось дожидаться возвращения бармена почти полчаса. Он носился за барной стойкой после того, как вернулся из подсобки, — видимо, к боссу ходил, — и ни на миг не останавливался. Когда, наконец, Джон закончил с заказами назойливых посетителей, оглянулся на своего помощника и, бросив короткое «подмени», вышел ко мне.

— Идем. — Бармен поволок меня к запасному выходу.

На улице уже совсем стемнело, и компании пьяных малолеток шатались по переулку, пиная пустые бутылки и прочий мусор. Мы с Джоном встали у стены бара, где нас никто не мог увидеть. Жалкий свет одной маленькой лампочки, висящей над дверью, почти не приносил никакой пользы. Я нервно пошарила по карманам и, отыскав скомканную пачку сигарет наконец закурила. Хреновая привычка, знаю, но порой это так спасает.

— Как у тебя ума хватило пререкаться с Кавьяром? — запыхтел Джон, озираясь по сторонам, словно параноик.

— Да что такое, а? — возмутилась я. — Он пуп Земли? Говнюк какой-то доморощенный…

— Тш-ш!.. — выпучил глаза бармен, и я разозлилась по-настоящему.

— Не затыкай мне рот! Хрен из Греции буквально оскорбил меня, а ты ведешь себя так, будто вокруг него вертится планета!

— Так и есть, дура ты упрямая, — перебил Джон и, нетерпеливо вздохнув, добавил горячим шепотом: — Это сам Клио Кавьяр. Неужто ты ни разу о нем не слышала? Газеты не читаешь, что ли?

В моей памяти всплыла крохотная картинка: физиономия грека на первой полосе… Но нет, воспоминание вновь ускользнуло, и я непонимающе уставилась на Джона.

— Боже, Лена… — Ой-ей, плохой знак: он назвал меня по имени. — Это же Аль Капоне нашего времени. Это же «крестный отец» преступного мира. С ума, что ль, сошла? О нем разве что глухой не знает.

— Черт, — наконец дошло до меня. — А я-то думаю, что рожа его наглая мне знакома… Хм… Мафиози, значит. Круто. А в чем прикол?

Бармен прилип ко мне почти вплотную и забормотал на самое ухо.

— Полегче с ним. Хотя я подозреваю, что тебе уже не отделаться. Этот извращенец покупает себе девушек и увозит в один из особняков. Они никогда не возвращаются. Что с ними происходит, одному богу известно. Но раз Кавьяр появился в этом месте, значит, очередная жертва наскучила.

— Ты же сказал: покупает. У меня хозяина нет, поэтому я попросту не продаюсь.

Джон покачал головой и посмотрел на меня так, словно я курица безмозглая.

— Зачем покупать, если он нашел подходящий экземпляр?

Я поняла. В один миг все стало ясно. Ведь грек сказал, что отыскал то, что хотел.

— Во-о-от, смекаешь? — кивнул бармен и отошел назад.

— Короче, если ты пытался меня запугать — не вы-шло! — усмехнулась, последнее слово произнеся по слогам. — Извини, приятель, но я замерзла.

И правда, было холодно. Октябрь перевалил во вторую декаду, и ночной морозный воздух уже ощутимо пощипывал кожу. Я обхватила себя руками — куртка осталась в баре, — и, выдохнув белые клубы пара, пробормотала:

— Еще заболеть не хватало. — И пошла к двери.

— Береги себя, — бросил вдогонку приятель.

Но это у меня всегда плохо получалось: как только я оказалась в помещении, рядом вырос странный верзила в черном костюме и, ухватив меня за локоть, поволок уже к парадному выходу. Оглядываясь и вырываясь, я успела заметить Джона, который с сочувствием качал головой.

— Вызови полицию! — орала, словно резаная, таращась на приятеля. — Джон! Помоги!

Верзила встряхнул меня с завидной силой и вновь упрямо потащил к двери. Самое обидное и ужасное, что все отводили от нас взгляды. Никто не пытался помочь. Правильно, кому нужны проблемы? Подумаешь, разборки. Именно так это и выглядело.

— Мои сумка и куртка, — предприняла последнюю попытку, обращаясь к своему похитителю.

— Они тебе больше не понадобятся. Их сожгут, — отчеканил верзила, и мне стало по-настоящему страшно.

Вытолкав из бара, мужик с огромными ручищами, словно нагадившего котенка, спустил меня с лестницы. Однако когда я начала падать, он не позволил мне свернуть шею и удержал на месте. У самого крыльца, перед всем честным народом, меня запихнули в черный Мерседес с тонированными стеклами и захлопнули дверцу. Я кое-как уселась на сиденье и, со злостью одернув задравшуюся кофточку, повернула голову вправо.

— Ах, вот оно что… — прошипела я сквозь стиснутые зубы.

— Здравствуй, Летти. Или предпочитаешь, чтобы тебя звали Леной? — Наглая физиономия грека расплылась в довольной улыбке.

Он рассматривал меня так, что мне стало совсем плохо. Особенно, когда карие глаза «ощупывали» мою грудь.

— Да, — причмокнул Кавьяр, переведя взгляд на лицо. — Неплохо бы немного поправиться.

— Ты обнаглел совсем? Мудак недоделанный! — Дернула за ручку, но тщетно — мою ладонь перехватили.

— Сиди тихо. — Машина плавно тронулась с места. — Все равно тебе никто не поможет. Будет лучше, если ты сразу возьмешь себя в руки и внимательно меня выслушаешь.

— Хрена с два! — выплюнула со злостью и тут же получила звонкую пощечину.

Оторопев от неожиданности, я хватала ртом воздух, ни за что не позволяя себе потереть щеку, горящую огнем. Кавьяра выдали лишь дрогнувшие ноздри, а в целом он был спокоен. Поправил лацкан пиджака и улыбнулся мне самой невинной улыбкой.

— Терпеть не могу, когда меня не слушаются, — пояснил он равнодушно. — Ты должна вести себя как девушка, а не как дочь сапожника. Это ясно?

Решила поделиться своими мыслями, состоящими в основном из русских матов, позже. Уж я-то оторвусь потом на этом ублюдке, а пока неплохо бы послушать, что он скажет.

— Умница, — кивнул грек с непроницаемым лицом. — Думаю, бармен уже объяснил тебе, кто я такой…

— Мерзкий извращенец…

— …и ты должна была сделать вывод, что мой выбор пал на тебя. Прими это как неизбежное. Так будет легче. Я не избиваю свою девочку, если она не нарывается на грубость самым наглым образом…

— Позволь кое-что спросить…

— Еще я ненавижу, когда меня прерывают, — повысил голос Клио, но, немного подумав, добавил: — Ладно, на сегодня я тебе прощу все. Однако впоследствии поблажек не жди.

Меня накрыла волна паники. Вот так разом. Резко навалилась на мои плечи беспросветная тоска. Даже зарыдать захотелось. Ну уж нет. Не дождешься, урод, такого счастья. Я найду способ, как от тебя отделаться. Но это был самообман. Изначально стало ясно: мне не выбраться.

— Спрашивай, — напомнил о своем присутствии греческий мафиози.

Я вздохнула, заставляя себя разозлиться — так легче.

— Что случилось с предыдущими девушками? — поинтересовалась я. — Ты их убил?

Кавьяр долго рассматривал мое лицо, и я тоже не отводила от него взгляда. Пусть запугивает, пусть угрожает. Плевать.

— Будешь вести себя плохо, и тебя постигнет их участь.

Вот так просто? И это ответ? Пф, тоже мне, великий убийца. Один пафос, а внутри — ничтожество.

— Слушай, отпусти. Ты же совсем меня не знаешь. Мне нечего тебе дать, — попросила негромко и тут же пожалела об этом.

Кавьяр сжал мое горло так неожиданно и сильно, что в глазах потемнело, а сердце ухнуло куда-то вниз. Его лицо застыло в паре сантиметров от моего. Я даже ощутила запах сигарет. Глаза оказались не просто карими, а с легким стальным оттенком, как будто душа у этого человека напрочь отсутствует. Ну, это если судить по известному выражению: глаза — зеркало души.

— Ты больше никогда, слышишь, никогда не заикнешься об этом, — прошипел бандит. — Будешь моей подстилкой, и я сам решу, сколько времени ты со мной проведешь. Поняла? Отвечай!

Я кивнула, боясь открыть свой накуренный рот. Кавьяр отпустил, и я закашлялась, восстанавливая дыхание. Одна предательская слезинка все же скользнула по щеке, и мне пришлось быстро ее стереть, чтобы Клио ничего не заметил.

— И курить ты бросишь, — приказал греческий мудак. — Не женское это дело.

— Нахуй иди… — прорычала по-русски, надеясь на то, что этот псих не знает моего родного языка.

Кавьяр покосился на меня.

— Говори по-английски. Иначе…

— Убьешь меня, выпорешь или отдашь солдатам для потехи.

— Хм, а ты смышленая.

Стереть бы с твоей поганой рожи эту кривоватую ухмылку. Вот убила бы просто и даже бровью не повела.

Пока воевала с греком, верзила вывез нас за город, и вот тогда я начала на самом деле паниковать. Ерзая на месте, я силилась понять, куда мы направляемся, но непроглядная тьма, разрезаемая лишь светом фар, не позволяла этого сделать. Что ж, возможно, было бы неплохим вариантом самоубийство. А что? Подберу подходящий момент и выпрыгну. Только вот умирать не хотелось, поэтому продолжала сидеть на месте. Машина неслась по трассе на огромной скорости, хотя в салоне это не ощущалось. Лишь взглянув в окно, можно было заметить монолитную стену из леса. В тот самый момент, когда я смотрела на проносящиеся за окном деревья, наши взгляды пересеклись в отражении: мой — ненавидящий, Кавьяра — холодный.