Нагиб Махфуз - Любовь под дождем

— У тебя болели глаза?

— Это случилось в тюрьме.

Алият помрачнела, но Хамед поспешил рассеять ее грусть.

— Я и одним глазом могу любоваться тобой!

— Но ты же не имел к коммунистам никакого отношения!

— Зато когда меня выпустили из тюрьмы, уже никто не сомневался, что уж теперь-то я действительно стал коммунистом!

Они рассмеялись. Как бы невзначай Хамед спросил:

— Ты куда предпочитаешь пойти: в кино или на танцы?

— Только не сегодня. Не сердись, хорошо?

Хусни Хигази не ждал этой гостьи. Он даже онемел от удивления. Но тотчас опомнился, заключил ее в объятья и повел в гостиную, приговаривая на ходу:

— Дорогая Самра Вагди! Как я счастлив, что снова вижу тебя!

Она выключила радио и насмешливо спросила:

— Слушал последние известия о воздушных налетах? Лучше приготовь мне твой знаменитый коктейль!

Он направился к бару, шутливо ее упрекнув:

— Наконец-то ты пришла ко мне одна!

— Не обольщайся. Я пришла не ради твоих прекрасных глаз, а по делу, — спокойно ответила Самра, беря у него бокал.

Она была среднего роста и гибка, как цирковая акробатка. Бело-розовое лицо еще сохраняло следы былой тонкой красоты, но правая щека казалась чуть воспаленной, в уголках рта собрались морщинки. Она сидела закинув ногу на ногу. Хусни стоял перед ней в почтительной позе.

— Я всегда бываю рад твоему приходу, Самра!

— Не лги. Ты радуешься птичкам, которых я с собой привожу.

— Но ты же знаешь, как глубоко я тебя уважаю.

— Нужно мне твое уважение!

— Подлинные чувства проявляются в трудные минуты жизни.

— Не напоминай мне о том, чего я не люблю вспоминать!

— Мы живем в век корысти! А ты можешь зарабатывать многие тысячи фунтов, но предпочитаешь щедро дарить удовольствия. Ты словно с луны свалилась.

— У меня собственный магазин, и я богата, — усмехнулась Самра.

— У тебя было много возможностей, которыми ты не разу не воспользовалась! Если бы ты захотела, то могла бы стать куда богаче.

Самра подошла к бару, наполнила свой бокал и опять села в кресло.

— Послушай, мой милый старый сластолюбец. Я пришла к тебе по делу.

— Все, что в моих силах! Может, хочешь посмотреть новый фильм?

— Мне нужна Алият, — спокойно сказала Самра, глядя прямо в глаза Хусни.

Он сделал вид, будто не может вспомнить, о ком идет речь. Но Самра не стала ждать.

— Та Алият, которой я по твоей просьбе помогла сделать аборт.

— А-а, эта Алият… Но я ее почти не знаю. Если она как-нибудь ко мне заглянет, я передам ей твою просьбу. Но может быть, ты объяснишь, зачем она тебе нужна?

— Ну скажем, я в нее влюбилась, — отрезала Самра.

— И рассчитываешь на взаимность? — не удержался Хусни.

— Все может быть.

— А нет у тебя новых девушек?..

— Хватит с тебя, старый развратник!

— Извини, дорогая, но ведь она была у тебя в руках.

— Как-то раз зашла в магазин, поблагодарить, и больше я ее не видела…

— Наверное, прячется от тебя.

— Как мне с ней связаться?

— Но я же сказал: если она придет ко мне, я передам, что ты хочешь ее видеть.

— Вот и вся твоя помощь?! — сердито воскликнула Самра. — Черствый эгоист! Ты привык брать, ничего не давая взамен! Ты не помнишь добра!

— А я-то хотел сосватать тебе хорошего человека.

— Ненавижу мужчин. Таких услуг мне не требуется.

Хусни Хигази задумался.

— Я знаю только, что она служит в министерстве социального обеспечения. Но понятия не имею, ни в каком отделе, ни где находится это министерство. Обычно новости о ней я узнаю от ее отца, официанта в кафе «Аль-Инширах» на улице шейха Камра.

— Я буду ждать твоего звонка, — закончила разговор Самра.

Они пристально посмотрели друг на друга. Улыбаясь во весь рот, Хусни Хигази сказал:

— Допей бокал, дорогая!

Марзук Анвар все чаще и острее чувствовал, что его жизненный небосклон заволакивают черные тучи. Надер внутренне соглашалась с ним, хотя тщательно это скрывала. Ничто не утешало Марзука — ни любовь жены, ни комфорт, которым он был окружен. Чем нежнее была Надер, тем сдержаннее становился он, тем больше замыкался в себе. Понимая, что бесконечно так продолжаться не может, Марзук решил серьезно поговорить с женой.

— Сезон заключения контрактов кончается, а ты еще ни одного не подписала!

— Отдохну год! — небрежно бросила Надер.

— Так дальше жить нельзя!

— Почему? — возразила Надер.

«Нет, это не любовь, а борьба! Никто не сможет убедить меня, что любовь не используется как средство в жестокой борьбе за существование. Той, которая меня любила, больше нет», — угрюмо подумал Марзук. Он вновь попытался убедить жену:

— Откладывать решение больше нельзя. Ведь нам не на что будет жить.

— Ты слишком все усложняешь. Жизнь куда проще, чем ты думаешь.

— Прошу тебя больше не отказываться от контрактов.

— Даже если мне предложит сниматься Ахмед Радван?

— Даже тогда.

— Но я все равно потребую…

— Не нужно! — с горечью сказал Марзук.

— Ты согласишься на вторую роль?

— Лучше я поищу места.

— Выбрось это из головы!

— Все наладится, если ты будешь работать в своей области, а я займусь своим делом.

Надер нежно обняла мужа.

— Сейчас не время для нежностей, — сердито сказал Марзук.

— Я люблю тебя!

Он прикоснулся губами к ее щеке.

— Я не верю больше в свои актерские способности и в искусство вообще.

Надер резко отстранилась от мужа.

— Меня больше ничто не интересует, не заботит, — добавил он.

— А меня заботит наша любовь! — возразила Надер.

— Глупо ползать по земле, если можно летать!

— Что ты хочешь этим сказать?

Он хмуро молчал.

— Зачем ты себя терзаешь?

— Я устал от ненужных эмоций.

— Не говори так! — рассердилась Надер.

— Слушаю и повинуюсь!

— Ты сам все заводишь в тупик.

— Выход всегда можно найти.

— О да! Поступившись своим достоинством или счастьем, а может, тем и другим вместе!

— Лучше это, чем бесхребетность.

— Я с тобой не согласна!

— Надо смириться с реальностью: счастье, о котором мы мечтали, недостижимо!

— Не смей так говорить! — крикнула Надер.

— В моих словах нет ничего обидного!

— Это ты так думаешь!

— Мы хотели парить на крыльях, а они оказались подрезанными.

— Я мечтала только о том, чтобы выйти замуж за человека, которого люблю.

— Ну прости меня. — Марзук поцеловал жену в щеку и встал.

— Пойду немного проветрюсь.

— Но ведь уже поздно!

— Говорят, поздняя прогулка лучше любого лекарства…

Вечер был тих и прохладен. Все трое молча курили, Хусни Хигази по обыкновению наслаждался коньяком. Абду Бадран и старик Ашмави, который, как всегда, пристроился у входа на тротуаре, затягивались сигаретами. Издалека доносились крики толпы — был праздник святого аль-Байюми. Подошел торговец и протянул Ашмави лепешку, начиненную зеленью. Пока старик доставал деньги, торговец принялся рассказывать:

— Наши солдаты проникли в тыл врага и нанесли ему чувствительный удар. Говорят, скоро начнется общее наступление!

Ашмави удовлетворенно кивнул.

— Наша авиация тоже действует успешно. Пришел наш черед.

Ашмави задумчиво жевал лепешку.

— Ему выдали трехколесную тележку, — сказал он. — На ней можно ездить, отталкиваясь руками. Ну, правда, далеко не уедешь.

Хусни не сразу понял, что старик опять рассказывает про своего молодого соседа, который потерял на фронте обе ноги.

— Ну и хорошо. Очень хорошо.

— Как, по-твоему, Ашмави, он может жениться? — спросил Абду Бадран.

— Бабка его говорит, что она уже ему невесту подыскала.

— Женитьба вознаградит его за страдания, — заметил Хусни Хигази. — Человек все может перенести, но только не одиночество. Оно убивает человека…

— Ибрагим не утратил мужества и многого добился, — сказал Абду.

— Твой сын получил образование, а это большое дело! — заметил Ашмави.

Абду Бадран подсел к Хусни, словно ему не терпелось рассказать приятную новость. Хусни спросил, как идут его дела.

— Алият встретила хорошего парня, — сказал Абду.

— Неужели?

— Он чиновник. А брат у него адвокат.

— Да благословит их аллах!

Абду замолчал, что-то обдумывая.

— Вот, правда, говорят, что он в тюрьме побывал.

— Разве таких берут на государственную службу? — удивился Ашмави.

— Он сидел за политику, — добавил Абду.

— Очевидно, честь его не запятнана, — объяснил Хусни Хигази.

— Вот и Ибрагим так считает, — добавил Абду. — Не то он постарался бы положить конец их знакомству.