Янн Мартел - Роккаматио из Хельсинки

В шесть пятьдесят в сопровождении дежурного наряда я вошел в камеру: Кевин сидел на полу под окном, отец Престон — на койке. Увидев меня, Кевин заплакал. Ваш сын был бледен и весьма испуган. Зачитав приговор к смертной казни, в соответствии с законом вынесенный здешним правомочным судом, я объявил, что уполномочен привести его в исполнение. На мой вопрос, ясна ли суть происходящего, Кевин лишь всхлипнул, но, полагаю, он меня понял. Я попросил его следовать за мной. Не двигаясь с места, Кевин залился слезами. Конвоиры шагнули вперед, и тогда он, зарыдав, стал безумолчно молить о пощаде. Я объяснил, что, к сожалению, сие вне моих полномочий. Кевин оказал легкое сопротивление (отдергивал руки, вырывался), но, заверяю Вас, насилие не применялось. Ввиду озноба, препятствовавшего его самостоятельному передвижению, потребовалась помощь двух охранников.

В коридоре он плакал и беспрестанно просил о помиловании. При виде виселицы обмочился и стал метаться. Потом вдруг схватился за левую руку и, вскрикнув: «Мне плохо!», рухнул на пол. Доктор Лоу, тотчас его осмотревший, диагностировал остановку сердца. Невзирая на реанимационные действия, в семь ноль шесть врач констатировал смерть. Запомнились суета вокруг неподвижного тела Вашего сына и его глаза, устремленные на меня.

Я полагал, все будет иначе. Совсем иначе. Поверьте, я разделяю Вашу скорбь. Искренне Ваш Гарри Парлингтон,

начальник исправительного учреждения Кантоса.

ГП: йм

— Помню, как мы познакомились.

Муж мой, дорогой и любимый.

Лето 1928 года. Мне шестнадцать,

я во всем в белом. И в соломенной

шляпке, что была маловата, ее

беспрестанно сдувало ветром.

Это было в Гранде-Ривьере,

куда мы приехали на пару

летних недель, отец Буйон и я.

Стоя на веранде, я раздумывала:

отправляться ли на прогулку

в этой шляпке, которую придется

постоянно придерживать рукой,

или надеть другую, что по размеру,

но хуже сочетается с платьем.

Гадаю, как поступить, и тут

футах в пятидесяти перед домом

останавливается машина, где

сидят двое мужчин. Вышел шофер.

Врач, догадалась я, потому что

тогда на машинах врачей

были особые номера. Он открыл

капот и стал копаться в моторе.

Похоже, спешил. Второй мужчина

безучастно сидел в машине. Потом

я узнала, что мой будущий муж

вез пациента в больницу. Повозившись

с мотором, он взял заводную ручку.

Крутанул, мотор заурчал. Врач сел в

машину. Замерев, я молча наблюдала

за этой сценой. Врач меня не заметил.

А тот, второй, видел. Машина скрылась

вдали, и тут ветер сдул мою шляпку. Я…

бла-бла-бла-бла — Господи, нескончаемо.

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла —Вечно одно и то же.

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла —Сейчас голова лопнет.

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(Меж тем машинка усердно пыхтела. Прикоснувшись, я почувствовал вибрацию.)

бла-бла-бла-бла-

…на другой день, погожий

выдался денек, возвращалась я

с почты и повстречала ту самую

машину. Солнце светило шоферу

в глаза, а щитков в машине не было,

и он надел бейсбольную кепку.

Когда машина подъехала ближе,

на кепке я разглядела надпись

яркими красными буквами:

«ИЩУ НЕВЕСТУ». Разумеется,

он был не женат. Позже

рассказал, что кепку ему подарил

приятель. Ну вот, едет он и

щурится, будто и впрямь

выглядывает невесту. Меня же

опять не заметил. В нем была

такая милая рассеянность. Однажды он…

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(Гостя у бабушки, в подвале я нашел эту машинку, которую вначале принял за обычный деревянный ящик.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(Тут до черта всякого хлама, подумал я.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(Бабушка, знаете ли, трясется за свои пожитки. Ничего не выбрасывает. Всё ценно. В молодости она пережила Великую депрессию, а вскоре после войны умер муж, предоставив ей одной поднимать четверых детей. Она прошла через потери, одиночество, нищету и прочие тяготы. Пластаясь на многочисленных работах, обдуманно вкладывая деньги и на всем экономя, она исхитрилась весьма успешно вырастить детей: журналиста, медика, дипломата-стихотворца и удалившуюся от мира монахиню-бенедиктинку. Но каждый успешный шаг по трудной дороге оставил в памяти неизгладимый след. Слишком долгое знакомство со словом «нужда» отбило способность воспринимать его антоним «достаток». Она уподобилась золотоискателю из рассказа Джека Лондона: избежав голодной смерти, тот еще долго прячет съестное в карманах и всевозможных уголках.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

…несу поднос с чаем и печеньем.

И кто ж стоит посреди гостиной?

Вот как сейчас его вижу: прямая

осанка, ласковое лицо, чарующий

взгляд. Он самый, доктор «Ищу невесту».

Улыбнулись друг другу. Его пригласил

отец Буйон — мол, в нашем доме тьма

симпатичных девушек. Мы

перемолвились и потом еще беседовали,

всякий раз, как он заглядывал. Такой

серьезный и внимательный. Позже он

рассказал, что в тот первый день на

прощание шепнул отцу Буйону: «Вот

моя жена». Я думала, он…

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(Я уж хотел отпихнуть ящик. Искал-то я другое — бабушкину обувку для снегоступов. В холодном подвале, стоя на четвереньках, рылся в чулане с одеждой. Бабке вздумалось походить на снегоступах. Но красивый ящик из полированного ореха оказался неожиданно тяжелым — добрых пятнадцать фунтов.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(Снедаемый любопытством, я вытащил ящик на свет божий: примерно пятнадцати дюймов в длину, двенадцати в ширину и восьми в высоту. Оказалось, это вовсе не ящик, ибо крышки не было. Скорее какое-то устройство. По всей длине одной из боковин, ближе к низу, тянулась полудюймовая щель, изнутри отороченная губками красного бархата, сквозь которые просматривался ряд в десяток катков. Явный выход для какого-то изделия. Над щелью, ближе к левому торцу, в панель была утоплена стеклянная трубка с двумя красными метками: сверху — МАКС., снизу — МИН. На противоположной боковине имелась выдвижная дверца, украшенная медной пупочкой и надписью: «ТОЛЬКО КАЧЕСТВЕННЫЙ БЕЛЫЙ ПЕСОК». На одной из филенок дверцы, открывшейся со щелчком, виднелось предупреждение ЗАСЫПАТЬ НЕ ВЫШЕ ЛИНИИ. Я вгляделся в нутро машинки, но ничего не увидел и вновь затворил дверцу. На верхней плоскости имелись три отверстия и табличка. Маленькую дырку, расположенную вровень со стеклянной трубкой, окружала надпись «ТОЛЬКО КАЧЕСТВЕННОЕ ЖИДКОЕ СЕРЕБРО»; отверстие на другом краю имело виньетку из слов ТОЛЬКО КАЧЕСТВЕННОЕ МАСЛО; третья дырка, побольше и равноудаленная от торцов, была заткнута пробкой. В центре панели красовалась продолговатая табличка, искусно прибитая золочеными гвоздиками: ФИРМА «ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ», ПОРТ ХОУП, ОНТАРИО. ЗЕРКАЛА, ЧТО ДОЖИВУТ ДО ЦАРСТВИЯ НЕБЕСНОГО.)