Тони Уайт - Трави трассу!

Фаркус поднял глаза на огромное тонированное стекло, – окно занимало всю внешнюю стену конференц-зала. Он и еще пара директоров уже высказались по поводу непривычного для этого времени тумана, вот уже с час волнами накатывавшего с реки. Загипнотизированный плотной клубящейся дымкой, сэр Маркус бессмысленно перебирал бумаги.

Ему показалось, что в глубинах тумана он видит какое-то шевеленье. Медленно-медленно за вонючей пеленой шевелились какие-то темные силуэты. Что-то огромное извивалось в мутной дымке. Он потер глаза. Нет сомнений, утро выдалось напряженное.

Уилл понятия не имел, как далеко он зашел. Он начинал уже думать, что, наверное, чего-то не понял в наставлениях Брайди. Пойди перевари такое. Но, проходя мимо одной из усеивавших голый и пустой ландшафт бытовок подрядчика, он услышал голос, окликающий его из тумана. Круто обернувшись, он увидел, как к нему идет Брайди.

На бегу подхватив ее в объятия, Уилл поцеловал ее, и она ответила долгим поцелуем.

– Ох, Брайди, я так рад тебя видеть. Я думал…

Закончить фразу ему не удалось, он чувствовал, как само его существо, сама его душа тянется к Брайди, и его тело могло лишь следовать за сердцем. Зарывшись лицом в длинные спутанные волосы девушки-богини, он вдохнул ее темный земляной аромат. Несмотря на не по погоде легкую льняную тунику, девушка, казалось, почти горела. Обнимая Брайди, он чувствовал, как в него перетекает тепло ее тела.

– Пойдем, – сказала она.

И от звука ее голоса его стремительно набухающий член завибрировал точно камертон.

– Пойдем.

Она повела его в укромное место, где уже расстелила кусок плотной, яркой ткани.

Они прилегли, так и не разжав рук, и некоторое время просто лежали, обнимая друг друга. Уиллов прибор натягивал хлопчатые стены своей тюрьмы, а ставший как будто еще более резким запах земли сказал Уиллу, что ее пизда жарка и мокра для него. Когда она начала расстегивать пуговицы его рубашки, Уилл самой глубиной своей души понял, что они с Брайди были созданы друг для дуга. Она избрала его, а это впрямь теперь кое-что значило. Он чувствовал, как ее энергия бежит по линиям рун, курсирует по сложному орнаменту, какой был выгравирован на его члене, когда они трахались в прошлый раз. И когда, странная, мистическая и магическая энергия побежала по его телу, Уилл понял, что он никогда ты так не хотел трахать другую женщину, как сейчас хотел трахнуть Брайди.

Остальные члены совета директоров вопрошающе подняли головы, чтобы выяснить, почему Фаркус прервал свою речь на полуслове. Челюсть у него отвисла и внезапно, с мощным пусканием ветра, он обосрался. Конференц-зал заполнила острая вонь руководящего дерьма.

– Я бы попросил. Возьми себя в руки, старина… – начал было один из директоров, но тут заметил, что Фаркус с выражением чистейшего животного ужаса тычет пальцем в окно.

Как один человек, весь совет директоров «АВТОТРАССЫ 4 ЮНАЙТЕД» повернулись к кону, и как один, подобно Фарусу, они обосрались от ужаса. Туман как будто немного развеялся, и небо за стенами башни превратилось теперь в море огромных, извивающихся и свивающихся кольцами тел. Мощные, будто каменные, крылья били воздух, а чешуя на древних телах царапала здания, гремела, разбивая стекло. Поднятый крыльями могучий ветер занес осколки стекла в конференц-зал, и острые стеклянные ножи засели в лицах и телах ближайших к окну директоров, – весь совет буквально застыл на месте от ужаса.

Одно из существ, быть может, самое ужасающее и грозное, медленно повернуло древнюю главу к небоскребу и уставилось в разбитые окна холодным каменным взором.

– Др… др… драконы? – выплюнул вместе со слюной Фаркус, когда существо разверзло свою отвратительную пасть.

Сноп вонючего пламени вылетел из гнойных челюстей чудовища, расплавив еще уцелевшие в раме осколки и поджарив перепуганное сборище директоров в их собственных кипящих лужицах мочи и дерьма.

Несколько секунд спустя весь небоскреб уже был объят пламенем, тысяча душ преданной корпорации рабочей силы, не в силах бежать, погибли в огне. Сгорели заживо.

Драконы, свершив свою великую месть, вновь растворились в клубах вонючих испарений.

Брайди села на лицо Уиллу, и ему вновь довелось отведать ее земляной пизды. Жаркий сок тек из ее пизда, и на язык ему капала влага, полная чистейшей жизнетворной энергии, притаившейся под самым сердцем ее существа. И пока он сосал ее пизду, Брайди потянула за штаны Уилла. Она охнула от радости при виде татуированного члена Уилла, когда тот выскочил из своей хлопчатой тюрьмы. Она наслаждалась своей работой. Схватив его за шары, она лизнула его хуй, провела кончиком языка по руническому орнаменту, выкрикивая имя каждой руны, какую проходила, в то время как он, сжав руками ее роскошный татуированный зад, снова зарылся лицом в ее влажную пизду.

Брайди снова села, чтобы стащить через голову простую тунику, выгнула спину и выкрикнула что-то в небеса, когда Уилл прикусил, потянул в себя ее набухший клитор. Внезапно она скатилось с него, прилегла рядом, дыхание ее было глубоким и прерывистым, на раскрасневшемся лице выступил пот.

Член Уилла тяжело пульсировал. Сев, он потянул за собой Брайди, так что теперь они сидели лицом к лицу. Он сжимал ее груди, по очереди лизал, посасывал соски то одной то другой, и она со стоном откинула назад голову. Потом она подтолкнула его руку вниз, так чтобы он смог погладить ей горячую дырку, не переставая, покусывать и сосать грудью. Стоны ее все учащались, и Уилл попытался притянуть ее себе на колени, так чтобы она смогла сесть на его огромный татуированный хуй, но Брайди отпрянула и бросилась ничком на одеяло, широко раскинула ноги и вздернула высоко вверх зад.

Иного поощрения Уиллу не требовалось. Став поскорее на колени, он втолкнул пульсирующий хуй в ее скользкую пизду. Чувствуя, как его член трется о нее, Брайди громко застонала. Конец уиллова хуя был твердым и блестящим, как голыш на морском побережье, выглаженный бесчисленными веками приливов. Его пальцы пробежали по ее спине, сжали ее бедра, потом он резко дернул ее на себя.

Закричав от наслаждения, Брайди с силой подалась назад, потом изогнулась, трясь о него лобком. Раз за разом вонзаясь в пизду Брайди, Уилл чувствовал древние отметины на своем приборе. Потом как будто теплая боль разлилась по его коже, по всему телу, по ногам и рукам, как будто рунный орнамент разворачивался свитком, сплетался ковром и тканью по всему его телу.

Область, очерченная руническим граффити, пиктограммой дерева Брайди, выпала из самого временного континуума человека. Кельтская богиня плодородия и ее мирской супруг существовали теперь в растительном времени. Мелькали дни и ночи, и ход их все ускорялся и ускорялся, пока фоном их любовному ритуалу не стало странное посверкивание сумерек.

А по всюду вокруг них ландшафт преображался. Вокруг трахающихся тел из земли вырывались ростки. Уилл смеялся, – это было как пущенный на большой скорости фильм о природе. Из земли повылезали шиповник и вереск, опутали молодые деревца, который прямо на глазах тянули тонкие и тощие руки к небу. Эта экспоненциальная рефлорация бурно и яростно расходилась из эпицентра – от пизды Брайди. Плотным ковром заклубились фрактально-дробные папоротники, когда любовников начала захватывать природа. Но нет, все было иначе. Они с Брайди и есть природа, и это они возвращают себе землю.

Переплетшиеся шиповник и дикий виноград обвились вокруг Уилла. Его члены покрылись корой и со скрежетом терлись о древесное тело Брайди, в то время земля все извергала растительность. Вокруг них старели и умирали деревья, падали на землю и гнили, становясь плодородным перегноем для тех, что вырастали на глазах, чтобы занять их место.

Уилл и Брайди сплетались как самая густая заросль шиповника, их нервные системы сплелись, смешались воедино. Они испытали растительную любовь во времени растений, и почти невыносимый взрыв растительного удовольствия, что зовется Лето. Споры заполняли воздух, и рунические татуировки наполнились свечением. Сперва слабым, потом все более сильным и ярким. Уилл знал, что они вот-вот кончат и что весь мир вот-вот кончит с ними. Он попытался воскликнуть что-то, но обнаружил, что у него больше нет голоса.

Великой ток энергии вырвался из сердца Земли, пронесся по их телам, чтобы взорваться яркой вспышкой чистейших зеленых света и наслаждения. Уилл испытал растительное наслаждение каждого Лета, какое когда-либо наступало, и его горячая сперма изверглась в пизду Брайди.

Толпа внизу что-то шумно распевала, но Трина не слушала их песен. Со своего наблюдательного поста на крыше она глядела на восток, пытаясь разглядеть, что там происходит. Она беспокоилась за Уилла и, думая о нем, почти что вибрировала. Что-то там происходит, но она не знает что. Ей казалось, что он как будто перестал существовать, что вместо того, чтобы быть мужчиной по имени Уилл, он стал теперь частью самого воздуха вокруг.