Митч Элбом - Пятеро, что ждут тебя на небесах

Эдди усмехается. Он наблюдает, как его жена управляется с детьми. Его всегда радует то, как легко она находит с ними общий язык, и удручает, что она не может их рожать. Один врач сказал, что это из-за нервов. Другой — что она слишком поздно на это решилась, ей надо было рожать до двадцати пяти. В конце концов у них уже не осталось денег на докторов.

А теперь Маргарет уже почти год как говорит с ним о том, чтобы взять ребенка на воспитание. Она пошла в библиотеку. Принесла домой необходимые документы. Эдди сказал ей, что они теперь для этого слишком старые. На что она спросила:

— Кто же может быть для ребенка слишком стар?

Эдди обещал подумать.

— Готово! — кричит Маргарет, стоящая рядом со столиком. — Давай, мистер Эдди! Задувай! Ой, погоди, погоди…

Она опускает руку в сумку и достает фотоаппарат, замысловатое приспособление с круглой вспышкой.

— Шарлин дала мне им попользоваться. Это «Полароид».

Маргарет готовится к фотографированию, Эдди склоняется над тортом, дети, сгрудившиеся вокруг него, с восхищением смотрят на тридцать восемь горящих огоньков. Один мальчишка тычет пальцем Эдди в бок:

— Погаси их все, ладно?

Эдди смотрит на торт. От глазировки почти ничего не осталось — она вся истыкана детскими пальцами.

— Сделаем, — говорит Эдди, не сводя взгляда с жены.

Эдди пристально посмотрел на молодую Маргарет.

— Это не ты, — сказал он.

Маргарет опустила корзинку с миндалем. Грустно улыбнулась. Позади них плясали тарантеллу. За лентой белесых облаков угасало солнце.

— Это не ты, — повторил Эдди.

Танцоры кричали «сладко!» и били в бубны. Она протянула ему руку. Эдди мгновенно, не задумываясь потянулся к ней, точно ловя падающий предмет. Их руки встретились, и Эдди почувствовал нечто совершенно незнакомое: будто его собственную плоть обернули в иную плоть, мягкую и теплую, немного щекочущую. Маргарет опустилась на пол рядом с ним.

— Это не ты, — сказал Эдди.

— Это я, — прошептала она.

Сла-адко-о!

— Это не ты, это не ты, это не ты, — бормотал Эдди и, уронив голову ей на плечо, заплакал — впервые с тех пор, как умер.

Их собственная свадьба состоялась накануне Рождества на втором этаже тускло освещенного китайского ресторанчика под названием «У Сэмми Хона». Владелец ресторанчика Сэмми согласился сдать им зал на этот вечер, понимая, что посетителей в любом случае будет мало. Эдди собрал все оставшиеся после армейской службы деньги и оплатил счет за жареную курицу, китайские овощи, портвейн и услуги аккордеониста. Стулья, на которых гости сидели во время церемонии, нужны были и для праздничного обеда, так что, едва молодые произнесли брачные клятвы, официанты попросили гостей встать и, забрав стулья, понесли их вниз к обеденным столам. Аккордеониста же посадили на табурет. Много лет спустя Маргарет шутила, что единственное, чего их свадьбе не хватало, так это игры в лото.

Когда с едой было покончено, молодым вручили несколько маленьких подарков, произнесли заключительный тост и аккордеонист спрятал инструмент в футляр. Эдди и Маргарет вышли из ресторана через главный вход. Моросил холодный дождь, до дома было недалеко, и жених с невестой пошли пешком. Маргарет поверх свадебного платья надела толстый розовый свитер. На Эдди был белый пиджак и рубашка с врезавшимся в шею воротником. Держась за руки, они брели сквозь потоки света уличных фонарей. Все вокруг казалось застегнутым на все пуговицы.

Люди говорят: «Они нашли любовь», — словно любовь — предмет, спрятанный в укромном месте. Но ведь любовь принимает самые разные формы, и у каждой пары она своя, не похожая на чью-то другую. Так что люди находят свою особую любовь. И Эдди нашел такую любовь с Маргарет, любовь благодарную, глубокую, но сдержанную, а главное, в чем Эдди был уверен, — незаменимую. Когда Маргарет умерла, жизнь его стала совершенно бесцветной, словно его сердце заснуло.

А теперь Маргарет снова явилась, и такая молодая, как в дни, когда они поженились.

— Пойдем со мной, — сказала она.

Эдди попытался подняться, но больная нога подвернулась. Маргарет с легкостью подняла его.

— Твоя нога, — сказала она, с нежностью разглядывая поблекший шрам. А потом подняла глаза и потрогала волосы за его ушами. — Седые, — сказала она, улыбаясь.

У Эдди язык прилип к нёбу. Единственное, на что он был сейчас способен, — не сводить с Маргарет глаз. Она была точно такой, какой он ее помнил, или, пожалуй, еще красивее, так как, по его воспоминаниям, последние годы жизни она была уже немолодой, страдающей женщиной. Он стоял возле нее безмолвный. Вдруг она прищурилась, а ее губы тронула озорная улыбка.

— Эдди, — насмешливо спросила Маргарет, — неужели ты так быстро забыл, как я выгляжу?

Эдди сглотнул.

— Никогда я не забывал.

Маргарет едва дотронулась до лица Эдди, и по всему его телу разлилось тепло. Она указала на деревню и танцующих гостей.

— Одни только свадьбы, — весело сказала она. — Это был мой выбор. Свадьбы и свадьбы за каждой дверью. О, Эдди, это никогда не меняется: где бы то ни было на белом свете, когда жених поднимает вуаль и невеста надевает кольцо, в их глазах сияет будущее. Они искренне верят, что их любовь и брак будут необыкновенными. — Маргарет улыбнулась. — Ты думаешь, и у нас так было?

Эдди не знал что ответить.

— У нас был аккордеонист, — сказал он.

Они шли по дорожке, посыпанной гравием, удаляясь от празднества. Музыка уже звучала тихим, далеким фоном. Эдди хотелось рассказать Маргарет обо всем, что он уже увидел, обо всем, что с ним произошло. Он хотел расспросить ее о каждой мелочи и поговорить обо всем важном. Внутри его все бурлило и клокотало. Он не знал, с чего начать.

— С тобой это тоже было? — наконец спросил он. — Ты встретила пятерых?

Она кивнула.

— Других пятерых? — уточнил он.

Маргарет снова кивнула.

— И они все объяснили тебе? И это было для тебя важно?

Она улыбнулась.

— Очень важно. — Она тронула его за подбородок. — А потом я ждала тебя.

Эдди внимательно вгляделся в ее глаза. В ее улыбку. Он думал о том, было ли ее ожидание таким же, как его собственное.

— Что ты знаешь… обо мне? Я имею в виду, что ты знаешь обо мне с тех пор…

Он никак не мог решиться произнести это.

— …с тех пор, как ты умерла.

Маргарет сняла соломенную шляпку и отбросила со лба густые локоны.

— Я знаю обо всем, что происходило, когда мы были вместе… — Она сжала губы. — А теперь я знаю, почему это происходило… — Она приложила руки к груди. — И еще я знаю… что ты меня очень любил.

И тут она взяла его руку, и он почувствовал нежное тепло.

— Но я не знаю, как ты умер, — сказала она.

Эдди на минуту задумался.

— Я тоже не знаю, — сказал он. — Там была девочка, маленькая девочка, она оказалась рядом с этим аттракционом, с ней могло случиться несчастье…

Маргарет смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она казалась такой молодой. Рассказать жене о дне своей смерти было намного труднее, чем думал Эдди.

— Знаешь эти аттракционы, эти новые аттракционы, совсем не такие как прежде — им теперь надо лететь со скоростью тысяча миль в час. Так вот, кабинка этого аттракциона стала падать, гидравлика должна была ее остановить, медленно спустить вниз, но что-то разрезало кабель, и кабинка оборвалась, я до сих пор не понимаю, но кабинка упала потому, что я велел ее отпустить, то есть я сказал Доми — это парень, что теперь со мной работает — это не его вина, но я сказал ему, а потом я пытался остановить ее, но он меня не слышал, а эта девочка сидела прямо там, и я пытался дотянуться до нее… Я хотел спасти ее. Я чувствовал ее ручки, но потом…

Он замолчал. Маргарет кивнула: говори, говори. Эдди глубоко вздохнул.

— С тех пор как я здесь, ни разу столько много не говорил, — признался он.

Маргарет кивнула и улыбнулась нежной улыбкой. Его обдало волной грусти, глаза увлажнились, и вдруг он почувствовал: все, о чем он только что говорил, не имеет никакого значения — ни его смерть, ни парк, ни толпа, которой он кричал: «Все прочь!» И зачем он только вспоминал об этом? Что он такое сейчас делал? Неужели он действительно с ней? И словно потаенная скорбь, что, поднимаясь из неведомых глубин, сжимает сердце, все его прежние чувства вдруг разом хлынули в душу, губы задрожали, и его захлестнул поток всех невосполнимых потерь. Он смотрел на свою жену, свою мертвую жену, свою молодую жену, свою пропавшую жену, свою единственную жену, и он не хотел больше на нее смотреть.

— О Господи, Маргарет, — прошептал он. — Прости меня, прости меня. Как мне сказать это? Как мне сказать? Как мне сказать?.. — Он закрыл лицо руками и все-таки произнес то, что говорят все: — Мне так тебя не хватало.