Мириам Дубини - Вам сообщение

Его слова мгновенно сложились под веками Греты в грандиозную и немного пугающую фреску.

— Я бросился к отцу и заплакал. Он не видел того, что видел я, но попытался успокоить меня, стал говорить, что эти огни — скорее всего радуга. Такая особенная радуга, которую могу видеть только я, и если мы пойдем по этой радуге, то обязательно найдем сундук с золотом.

Грета улыбнулась, не открывая глаз.

— И мы пошли вперед, спустились с этого холма, перешли дорогу, потом весь этот район. Гвидо все время шел со мной рядом, крепко держа меня за руку. А я не знал, куда я иду, но не мог не идти. Я шел за светящейся полоской, пока мы не пришли к вывеске над деревянным винтом перед большим заброшенным складом.

— Веломастерская, — догадалась Грета, раскрыв глаза.

— На вывеске было написано «продается». Через две недели мы купили этот склад.

Они какое-то время смотрели друг на друга, не произнося ни слова. В коротких волосах Греты играл ветер.

— Почему ты мне все это рассказываешь? — спросила она.

Ансельмо провел рукой по ее щеке, нежно касаясь пальцами резких скул:

— Мы не случайно с тобой встретились, Грета. И в первый раз, и потом. Меня принес к тебе ветер.

— Я… я не понимаю.

— Я тоже не сразу понял. Я увидел полосу и поехал за ней. Я думал, ты должна передать мне сообщение. Посылку, конверт. Но ты всегда была с пустыми руками. И ты всегда была одна. Больше никого не было.

Он снова вспомнил красный свет, который сегодня вечером вспыхнул вокруг ее маленькой фигурки.

— Сегодня я понял, что посланием была ты. Я в первый раз получил сообщение для меня самого. И это была ты.

Тот же красный свет заблестел на ее губах, он должен был поймать его, схватить, удержать. Ансельмо подался вперед, в неизвестность, к этому свету, перед которым невозможно было устоять. Грета почувствовала у своих губ его дыхание и зыбкую дрожь поцелуя. Она наклонилась вперед, как бросалась вниз в бесконечные спуски. Как в тот день под дождем, когда она его увидела в первый раз. Он тогда сказал что-то. Она не помнила что. Гремел гром. И сейчас его раскаты разрывались в ее груди. И лететь вниз было совсем не страшно. Лететь вниз, падать, ниже, ниже. И чувствовать его руки на своем лице, потом на шее, и ощущать прикосновение его губ. Такое неожиданное. Мягкое и теплое, как утро на море.

Между ними пролетел резкий порыв ветра, поднял пыль, разлучил, оборвав совершенное мгновенье. Они смотрели друг на друга, не веря своим глазам, не понимая, что происходит. Потом в глазах Ансельмо блеснул огонек.

— Ты увидел полосу? — догадалась Грета.

Ансельмо кивнул. Она обернулась, но ничего не смогла разглядеть. И снова перевела глаза на Ансельмо:

— Я тоже хочу ее видеть.

— Боюсь, это невозможно…

— Научишь меня?

Грета не сводила с него глаз, растянув губы в улыбке. Она не приняла бы никакого ответа, кроме «да».

— Да, — сказал он. Может, Грета именно для этого и вошла в его жизнь.

— Пойдем!

Она вскочила на ноги, взяла его за руку и потянула за собой вниз по холму, задыхаясь от бега и спуска. Они пролетели по усыпанной гравием аллее и снова оказались перед оградой. Грета увидела, как за спиной у Ансельмо загораются огненные крылья, и прижалась к его груди, сомкнув руки в крепком и радостном объятии. Они поднялись над заостренными шпилями решетки. Немного покачались в воздухе и опустились по другую сторону ограды.

Огни погасли, как только они коснулись земли, а ветер подул еще сильнее. Ансельмо внимательно изучил небо и ткнул пальцем в темный силуэт большого дома с крышей, поросшей антеннами:

— Смотри! Это там.

— Где?

— Между антеннами.

— Какого цвета?

— Желтого.

Желтый, чтобы осушить слезы, вспомнила Грета. Она обернулась, но ничего не увидела.

— Странно. Он такой слабый. Я никогда не видел такой тонкой полосы… Нам надо за ней, пока она не исчезла.

Грета только этого и ждала. Она бросилась к велосипедам, чтобы преследовать ветер. Они одновременно сели на седла и направили колеса в одну и ту же сторону.

— Весь секрет в дыхании, — сказал Ансельмо. — Ты не должна забывать дышать. Так с нами разговаривает ветер и рассказывает нам нашу историю, день за днем, всю жизнь. Дышать — наше первое дело, когда мы рождаемся, и последнее, когда умираем. Это так просто, что кажется, будто это ничто. А это — все.

Грета увидела, как ширится грудь Ансельмо и вдохнула вместе с ним тот же воздух. Они помедлили какое-то мгновение между вдохом и выдохом, блуждая в глазах друг друга и слушая в набухшей тишине еще не рассказанные истории, истории, которым еще надо было сложиться. Сложиться в новом месте, полном чудес и неожиданностей. Это место было таким настоящим, что его можно было увидеть по ту сторону их взглядов, оно отражалось во всех вещах вокруг. Он было в дороге, в траве, в звездах. Оно было в воздухе. Они подняли глаза в небо и одновременно надавили ногами на педали. Велосипеды послушно заскользили между непредсказуемыми порывами ветра, и два дыхания зазвучали синхронно в одном и том же стремительном ритме.

«Критическая масса» — сбор велосипедистов, традиционно проходящий в последнюю пятницу каждого месяца во многих городах по всему миру. (Примеч. ред.).