Забвение (СИ) - "N. Begder"

- Как спалось? – заботливо спрашивает дядя Чарльз.

- Отлично, давно так не высыпалась, - лгу я. – Все-таки эта штучка, хранитель снов, отличная вещь.

- Но даже хранитель снов не способен уберечь сон от дождя, - замечает тетя, сочувственно, улыбаясь.

Да, мысленно отвечаю я, дождь по-прежнему льет внутри.

Целый день я провела в суматохе, не имея даже секунды задуматься, отчего мое сердце кровоточит.

После завтрака в одиннадцать часов дня, мы с тетей отправляемся в супермаркет за покупками, далее готовим обед, а затем отправляемся в закрытую оранжерею, на заднем дворе.

Никогда не понимала, зачем тетя выращивает цветы в таком городе как этот, где всегда холодно, дождливо и нет солнца.

Ужин проходит еще лучше. Я пытаюсь ввязаться в любой разговор и поддержать любую беседу, лишая себя возможности молчать.

После ужина и совместного просмотра старых семейных фотографий и видео, выхожу на улицу.

Надеваю толстовку и усаживаюсь на одну из ступенек, что ведут в дом. Вдыхаю прохладный, августовский воздух и сердце мое снова сжимается.

Я приснилась ему. Наша жизнь приснилась ему. Значит ли это, что всего этого не существует, включая меня? Всего лишь иллюзия. Просто мираж, что может, развеется в следующую секунду.

Как я могу принять подобную неопределенность? Всю жизнь боятся, что завтра он проснется и забудет меня. Извечный страх. Извечное мучение.

Глава 12.

Утро третьего дня, проведенного здесь, выдалось куда лучше, чем в предыдущие дни, когда мне уснуть удавалось только на рассвете.

Мое сердце все также тосковало по нему, изнывая и сжимаясь в языках пламени собственной агонии, но скрывать боль в голосе получалось лучше. По крайней мере, так мне казалось. Тетя Лиззи все так же время от времени бросала таинственные словечки и наблюдала за мной повсюду своим всевидящим взглядом, но я старалась изо всех сил.

Я даже выработала собственный распорядок дня здесь. Просыпаться не позже десяти часов, ложиться не позже одиннадцати и абсолютно во все свое свободное время, помимо ночных посиделок у открытого окна, занимать себя всем подряд: от работы в оранжерее, готовки ленча до ежедневного выноса мусора.

Раздается тихий стук в дверь, когда я пытаюсь включить новую серию Губки Боба из сезона под названием «Морская чепуха». Ставлю на паузу.

- Да. Входите! – отвечаю я, абсолютно уверенная в том, что за дверью моя заботливая тетушка.

- Что делаешь? – закрывает за собой дверь и присаживается на край моей кровати.

Морщинки пролегли в уголках ее глаз, когда она улыбнулась.

- Решила посмотреть что-нибудь перед сном, - безучастно пожимаю плечами.

- Когда ты собираешься возвращаться? И где же Миранда? В последнее время ты вообще ничего о ней не говоришь. Как у нее дела?

Я пропускаю мимо ушей вопрос о возвращении и весьма подробно излагаю события из жизни подруги, не забыв при этом описать Лукаса, используя самые лестные эпитеты. В подтверждении тому, что мы все еще подруги, показываю нашу переписку, но поздно вспоминаю о том, что телефон стоит на переадресации.

Тетя сразу замечает значок переадресации в верхнем углу дисплея и сочувственно качает головой.

- В общем, у нее все отлично. Завтра думаю сходить домой к ее родителям, - заключаю я.

Нарочно зеваю, потирая глаза, чтобы избежать душевного разговора.

- Ты, наверное, совсем устала за целый день. Отдыхай. Я пойду, - улыбается она, поглаживая мои распущенные волосы.

- Да. Спасибо. Доброй ночи, - отвечаю я, натягивая не менее искреннюю улыбку.

Когда я уже подумала, что моя уловка сработала, тетя оборачивается у двери и бросает колкую для меня фразу:

- Можно бежать бесконечно, но от самой себя сбежать не удастся. Помни об этом.

- Я знаю… - тихо отвечаю я, опуская голову ниже, скрывая подступающие слезы.

- Иногда стоит отпустить лямку непосильной тебе ноши.

- Боюсь, что не смогу отпустить, - тихо отвечаю я, когда дверь уже закрылась.

Включаю мультик.

Чувствую, как вязну в собственных мыслях, подобных трясине, что затягивают все сильнее, и я сдаюсь. Снова. Это отвратительно чувство, когда все твои мысли, чувства, эмоции и действия зависят от одного единственного человека. Больно осознавать, что весь твой мир только отсюда и до горизонта.

Беру в руки телефон и впервые после всего случившегося просматриваю наши общие фотографии, сделанные на отдыхе.

Это до боли знакомое мне на ощупь и на вид лицо, волшебные глаза и мягкие, теплые губы. Провожу пальцами по дисплею, и ядовитые, жгучие слезы скользят по моим щекам, прожигая все внутри. Чувствую, как невыносимая тоска обволакивает и сковывает меня в своих объятиях. Я так скучаю…

Словно, по традиции, ровно в три часа ночи открываю настежь окно, позволяя воздуху, пронизанному дождевыми каплями, ворваться в мою обитель. Если я не могу возлагать пустые надежды на ветер, я положусь на дождь, быть может, он в силах вымыть мою боль.

Возвращаюсь в кровать. Ложусь на спину, и грусть ложится на мою грудь, подобно надгробной плите, что весит тонну. Не вздохнуть, не выдохнуть. Сильнее кутаюсь в свою боль и засыпаю на рассвете.

Пасмурное, серое небо, затянутое мрачными, тяжелыми тучами. Это все, что я вижу, когда открываю глаза. С головой кутаюсь в одеяло, пытаясь снова уснуть или хотя бы спрятаться от этого серого мира.

После обеда, как я и планировала, навещаю семью Хейлов. Дома я застала только маму Миранды. Мистер Хейл был на работе, а младшие братья Миранды отдыхали в летнем лагере. И теперь мы сидим с ней в уютной гостиной с чашками чая в руках.

Миранда вторая копия своей матери. У миссис Хейл такие же рыжие волосы, только длиннее, вздернутый нос, серые глаза и врожденное чувство стиля. Поэтому, не смотря на отвратительную погоду, которая здесь никогда не меняется, миссис Хейл одета весьма ярко. На ней зауженные ярко-синие брюки и желтая блузка.

- Миранда рассказывала мне о Лукасе, но весьма кратко. Какой он? – любопытствует она.

Я принимаюсь слишком подробно описывать Лукаса, используя все положительные прилагательные, а затем и вовсе пускаюсь в рассказ о том, как нам жилось с Мирандой все это время, описывая скучные походы в колледж, тусовки и даже переписки. Это отлично отвлекало меня от собственных мыслей, поэтому я старалась изо всех сил.

Тем временем, пока я подробно описывала все наши общие будни и выходные, миссис Хейл успела заварить уже третий чайник, так быстро он заканчивался.

После, я почти сама напросилась остаться на ужин. Во время ужина все, что я рассказывала миссис Хейл, опуская лишь некоторые детали, я пересказала все мистеру Хейлу. Таким образом, я просидела у них ровно до восьми.

Время бежало в этом доме, в моем – стояло на месте.

Попрощавшись с родителями Миранды, возвращаюсь домой.

Глава 13.

Захлопываю входную дверь. Стягиваю толстовку и бросаю ее на кресло в гостиной. Тети Элизабет нигде нет. Иду на кухню.

- Привет, - усаживаюсь за стол.

- Наконец, пришла. Как дела у Хейлов?

Тетя стоит спиной ко мне, поэтому я никак не могу понять ее настроения. Голос заботливый, но, тем не менее, явное напряжение проскальзывает сквозь банальный вопрос.

- У них все отлично. Тейлор и Томас в летнем лагере, завтра уже должны вернуться. Мистер Хейл весь в работе, а несравненная миссис Хейл все такая же модница, тебе ли не знать? – улыбаюсь я.

- Да, - коротко отвечает она.

- Я поужинала у них, поэтому есть не буду. Пойду к себе.

Поднимаюсь с места. В этот момент тетя резко поворачивается и почти испуганно смотрит на меня. Что-то явно не так.

- Джанин…

- Что случилось, тетя? – я начинаю нервничать.

- Он здесь, - тихо произносит она.

Уши закладывает, будто я нырнула в воду.

- Он приехал пару часов назад. Представился как твой друг.