Эллио Витторини - Сицилийские беседы

— Я уезжаю, мама, — сказал я. — Автобус уже пришел.

Мать подняла голову:

— Так ты не поешь с нами?

Мужчина не оглянулся ни после моих, ни после ее слов. Волосы его совсем поседели, он был очень стар, сидел, потупив голову, словно глубоко задумался или заснул.

— Спит? — вполголоса спросил я у матери.

— Нет. Плачет, дурачок, — ответила она. И прибавила: — Он всегда так. Плакал, когда я рожала, и сейчас плачет.

Вполголоса я воскликнул: — Как? Это отец?

А он не обращал на нас внимания.

Я подошел ближе, чтобы посмотреть ему в лицо, но он закрыл его рукой. Во всяком случае он казался мне слишком старым, и на миг я подумал, что это мой дед. И еще подумал, что это, может быть, мамин бродяга.

— Он только что вернулся? — спросил я вполголоса.

Мать неодобрительно тряхнула головой.

— Плачет, — сказала она. — Не знает, что я счастливая. — Но тут она оставила старческие ступни в тазу и, поднявшись на ноги, отвела меня в сторону. — Кстати, ты меня обманул с этой Корнелией, — сказала она. — Ведь ее Гракхи пали не на поле чести.

— Не на поле чести? — воскликнул я, по-прежнему вполголоса.

— Нет, — продолжала мать, — я посмотрела в ваших детских книжках, пока тебя не было дома.

— Ладно, — сказал я и поцеловал ее в висок. — Пока.

— А ты не хочешь с ним поздороваться? — спросила мать.

Я поколебался, глядя на старика, потом сказал:

— Поздороваюсь в другой раз. Оставь его в покое.

И на цыпочках вышел из дому.

Во избежание превратных и ложных толкований предупреждаю, что как главный герой этих «Бесед» не имеет никаких автобиографических черт, так и Сицилия, которая его окружает и сопровождает, стала Сицилией чисто случайно: просто название «Сицилия» звучит для меня приятнее, нежели Персия или Венесуэла. Кроме того, я полагаю, что все рукописи находят в бутылках.

Итальянская туристическая компания.

Конгрегация, занимавшаяся обучением детей бедноты.

При Муссолини этому городу было «возвращено» его древнее латинское название.