Борис Виан - Пена дней

— Четыре станка полностью обесточены, — ответил Шик.

— Если она опустится до 0,8, вас уволят, — сказал директор. Он развернулся на своем хромированном кресле и посмотрел на график. — Уже 0,78, — констатировал он. — На вашем месте я бы собирал вещи.

— Но у меня еще никогда не бывало аварий, — сказал Шик.

— Сочувствую вам, — ответил директор. — Может быть, нам удастся вас перевести на другую должность.

— Я на этом не настаиваю, — ответил Шик. — Мне не нравится работать. Противное занятие.

— Никто не имеет права так рассуждать, — сказал директор по производству, — вы уволены.

— Но я ведь не виноват в том, что произошла авария. Где справедливость?

— Мне все бросить и искать ее, да?! — возмутился директор. — Вы разве не видите, что я занят?

Шик вышел из его кабинета и вернулся к главному кадровику.

— Рассчитайте меня, пожалуйста, — сказал он.

— Номер цеха? — спросил кадровик.

— 700-й. Я инженер.

— Хорошо. — Он повернулся к секретарше и сказал: — Рассчитайте его. — А сам прокричал в трубку: — Алло! В 700-й цех запасного инженера пятой категории.

— Возьмите ваши деньги, — сказала секретарша, протягивая Шику конверт. — Здесь сто десять трублон.

— Спасибо, — проговорил Шик и пошел к выходу.

По дороге он столкнулся с инженером, принятым на его место. Это был молодой человек, худощавый, светловолосый, с усталыми глазами. Шик направился к ближайшему лифту и вошел в кабину.

— Войдите! — крикнул дисковод. Он повернулся к двери и увидел Шика.

— Здравствуйте! — сказал Шик. — Я пришел за своими записями.

— Давайте считать, — произнес дисковод. — Итак, тридцать сторон, плюс изготовление пластинок, плюс двусторонние пантограммы на двадцати пронумерованных экземплярах, итого сто восемь трублон. Я вам уступаю за сто пять.

— Вот чек на сто десять трублон, — сказал Шик. — Возьмите его и дайте мне пять трублон сдачи.

— Идет, — ответил дисковод.

Он открыл ящик и выдал Шику новенькую пяти-трублонку.

Глаза Шика совершенно померкли.

Исида вышла из машины. За рулем сидел Николя. Он проводил ее взглядом до самого дома Колена и взглянул на часы. На нем была новая униформа из белого габардина и белая кожаная фуражка. Он помолодел, но тревожное выражение его лица выдавало полное душевное смятение.

Ближе к коленовскому этажу лестница резко сужалась, так что Исида при желании могла одновременно дотронуться до холодной стены и до перил, даже не разводя рук в стороны. Ковер превратился в легкую пуховую подстилку, едва покрывавшую деревянный пол. Исида остановилась на лестничной площадке, отдышалась и позвонила в дверь.

Ей никто не открыл. На лестнице было тихо. Только изредка с хрустом прогибались ступеньки.

Исида позвонила еще. Она слышала, как с другой стороны стальной молоточек легонько, словно нехотя, стукнул по металлической наковаленке. Исида тронула дверь, и та отворилась сама собой.

Она вошла и наткнулась на Колена. Он лежал, уткнувшись лицом в пол и выбросив вперед руки. Глаза его были закрыты. В прихожей царил мрак. Свет застывал у окна и не проникал дальше. Колен тихо посапывал. Он спал.

Исида наклонилась, встала на колени и погладила его по щеке. Он поморщился, заморгал, взглянул на Исиду и снова уснул. Исида все-таки растолкала его. Колен сел, вытер рот рукой и сказал:

— Я спал.

— Я знаю, — ответила Исида. — А почему ты не спишь в постели?

— Чтобы не пропустить доктора, — сказал Колен. — А еще мне нужно сходить за цветами.

Вид у него был совершенно растерянный.

— Что случилось? — спросила Исида.

— Она опять кашляет, — ответил Колен.

— Это остаточные явления, — сказала Исида.

— Нет, — ответил Колен. — Это второе легкое.

Исида встала и побежала в спальню. Пол хлюпал у нее под ногами. Комната показалась Исиде совершенно незнакомой. Хлоя лежала на кровати, уткнувшись головой в подушку и не переставая кашляла, совершенно бесшумно. Услышав шаги, она приподнялась и отдышалась. При виде Исиды на ее лице показалась слабая улыбка. Исида села на край кровати и обняла Хлою, как ребенка.

— Хлоя, милая, не кашляй, — сказала она.

— У тебя такой красивый цветок, — произнесла Хлоя на одном дыхании, жадно глотая аромат красной гвоздики в волосах у Исиды. — Мне от него лучше.

— Ты все еще болеешь? — спросила Исида.

— Я думаю, это второе легкое, — ответила Хлоя.

— Не переживай, — успокоила ее Исида, — это просто остаточные явления.

— Нет, — сказала Хлоя. — А где Колен? Он пошел за цветами?

— Он сейчас придет, — ответила Исида. — Я его встретила. У вас остались деньги?

— Немного, — сказала Хлоя. — Но какой от них толк?

— Тебе больно? — спросила Исида.

— Да, — ответила Хлоя, — но не очень. Видишь, и комната изменилась.

— Мне так даже больше нравится, — сказала Исида. — Раньше она была слишком просторной.

— А остальные комнаты ты видела? — спросила Хлоя.

— Да, с ними все в порядке, — уклончиво ответила Исида. Она вспомнила, как шла по холодному паркету, напоминавшему болото.

— А мне все равно, что они меняются, — сказала Хлоя. — Главное, чтобы было тепло и уютно…

— Ну конечно, — воскликнула Исида, — маленькие квартиры вообще уютней.

— И мышка теперь все время со мной, — сказала Хлоя. — Видишь, там, в углу. Не знаю, что она себе думает, но в коридор больше идти не хочет.

— Понятно… — кивнула Исида.

— Дай мне подышать гвоздикой, — попросила Хлоя.

Исида вынула цветок из своей прически и протянула Хлое. Хлоя поднесла его к губам и стала вдыхать его аромат.

— Как там Николя? — спросила она.

— Хорошо, — ответила Исида. — Только погрустнел. Я еще приеду и привезу тебе другие цветы.

— Он такой милый, Николя, — продолжала Хлоя. — Ты не хочешь выйти за него замуж?

— Я не могу, — прошептала Исида. — Я его не достойна.

— Но ведь он же любит тебя, — возразила Хлоя.

— Мои родители не смеют заговаривать с ним на эту тему, — сказала Исида. — Ой! — воскликнула она, увидев, как гвоздика побледнела, сморщилась и тонкой пыльцой осыпалась Хлое на грудь.

— Я опять буду кашлять, — погрустнела Хлоя. — Ты видела? — Она запнулась, поднесла руку ко рту и сильно закашлялась. — Эта… эта гадость у меня внутри… Она убивает другие цветы… — пролепетала Хлоя.

— Не говори, если тебе тяжело, — сказала Исида. — Это не страшно. Колен тебе еще принесет.

Свет в комнате был синий, а по углам вообще зеленый. Сырость сюда еще не проникла, и ковер еще не поредел, но одно из четырех окошек практически исчезло.

Исида услышала, как в прихожей захлюпали шаги Колена.

— А вот и он, — обрадовалась Исида. — Наверно, купил тебе цветов.

На пороге возник Колен с огромной охапкой сирени.

— Возьми, моя маленькая, — сказал он.

Хлоя потянулась к нему и пролепетала:

— Спасибо, мой хороший. — Она положила цветы на вторую подушку, повернулась на бок и зарылась лицом в белые сладкие лепестки.

Исида встала.

— Ты уже уходишь? — спросил Колен.

— Да, — ответила Исида, — меня там ждут. Я еще приеду и привезу цветов.

— Было бы здорово, если бы ты смогла приехать завтра утром, — сказал Колен. — Я пойду искать работу и не хочу оставлять ее одну, пока доктор ее не посмотрит.

— Я приду, — согласилась Исида.

Она наклонилась и осторожно поцеловала Хлою в щечку. Хлоя подняла руку и погладила Исиду по лицу, не поднимая головы. Она жадно вдыхала аромат сирени, который огромным облаком окутывал ее сверкающие волосы.

Колен угрюмо шагал вдоль дороги. Она косо сворачивала между двух земляных насыпей, увенчанных стеклянными куполами. Купола блестели на солнце неприятным и мутным блеском.

Время от времени Колен поднимал голову и читал дорожные указатели, чтобы убедиться, что он идет в правильном направлении, и тогда он видел над собой небо, испещренное грязно-коричневыми и синими полосками.

Далеко впереди, за склоном, виднелся стройный ряд труб. Там находилась главная теплица.

В кармане у Колена лежала газета с объявлением, в котором говорилось, что требуются молодые люди от двадцати до тридцати лет для работы в оборонном секторе. Он старался идти как можно быстрее, но его ноги увязали в теплой земле, которой становилось все больше и больше.

В какой-то момент он уже не видел вокруг себя никакой зелени. Сплошь одна земля, спрессованная в одноцветные блоки, но блоки эти были недостаточно прочны, иногда от них откалывались огромные глыбы и, рыхлым комом скатываясь по отлогому склону, падали на проезжую часть.

Местами эти насыпи оседали, и Колен различал сквозь мутные стекла куполов какие-то темно-синие тени, медленно плывшие в лучах тусклого света.