Андрей Бондаренко - Гусарские восьмидесятые

К концу вечера замечаю — большинство иностранцев в наш зал переместилось, — танцуют — дергаются под музыку привычную, а наши — наоборот — в большом зале русские народные песни слушают, да при этом ещё и плачут — пьяными слезами.

А мы с женой улучили минутку, в сторонку отошли, конверты дарёные вскрыли, деньги сосчитали — как раз хватило, чтобы с долгами рассчитаться. А на какие деньги, как вы думаете, мы в этом самом "Садко" гуляли? На заёмные, в основном.

В конце вечера Михась с Банкиным всё же учудили — подрались таки с парочкой иностранцев — насмехались те над нашим дедом туалетным — вот и получили по полной программе.

Генка потом мне бейсболку модную подарил — свой трофей, у козла заграничного отнятый.

Хорошая была бейсболка, много лет потом в ней на рыбалку ездил.

А года три назад выехал на утренней зорьке — рогатки проверять, а на одной из них щука сидит нехилая — килограмм на семь. Завозился что-то, повернулся неуклюже — лодка и перевернулась. Мне то что — выплыл, конечно, а кепка — утонула — жалко.

А с женой мы хорошо живём. Через два года после свадьбы дочка родилась — как и планировали, ещё через полтора — сынишка — тоже, в плановом порядке.

Большие уже оба — в институтах разных учатся.

Но — не в Горном. Не в чести сегодня профессии геологические.

Да и Горный Институт иной ныне — и не Институт вовсе — а Академия, или — даже, — Университет?

Два года назад собирались на встречу выпускников, по родным аудиториям прошлись.

Евроремонт кругом, блин недоперчённый! Телевизоры в коридорах стоят, по ним телеканал ТНТ "Дом -2" показывает, студенты современные, гамбургеры жадно поедая, за событиями этими наблюдают с интересом нешуточным.

Даже слов приличных не подобрать.

А в стенах, что аудитории учебные от коридоров отделяют, и вовсе — окошки широкие сделаны.

— А как же, на, теперь на задней парте в секу, или буру, на, например, дуться прикажите? — Возмущённо так, Михась вопрошает, — Сексотские, на, эти стёклышки, определённо. Не, в наши времена, на, свободы и этой как её — демократии, на, было больше гораздо.

Кто-то может спросить — а как же романтика, вздохи при луне, стихи любимой посвящённые? Да и стихи были, потом правда, после свадьбы уже и детей рождения — как признание правильности происшедшего:

Закончились — славные восмедисятые. В стране вовсю буйствовала Перестройка — закрывались геолого-разведывательные партии, открывались партии иные — политические.

Цены то, умники, отпустили, а зарплаты поднять и позабыли вовсе. Тяжёлые времена настали, безденежные.

Встретили с семьёй за скромным столом Новый 1992-ый, и задумался я о смене профессии — жену с двумя детишками малолетними кормить-одевать то надо, никуда не деться.

И тут, в конце мая — звонок неожиданный раздался, полковник Мясницкий побеспокоил, бывший когда-то Начальником военной кафедры нашего ЛГИ:

— Здравствуй, — говорит, Андрей. Помнишь меня ещё? Нет ли желания Родине послужить? Задатки к воинской службе у тебя всегда неплохие были. Так как?

Вот ведь вопрос. Отвечаю, что мол, и рад бы, но обстоятельства этому совсем не способствуют — дети маленькие, безденежье полное, так что, извините, но вынужден отказаться.

А полковник радостно так и заявляет:

— Это хорошо, что у тебя с деньгами плохо. Значит, моё предложение тебя непременно заинтересует. Как тебе — по контракту пол года Родине отдать, из расчёта четыреста баксов в месяц, на всём готовом?

Надо вам сказать, что для тех времён четыреста баксов в месяц — деньги просто отличные, однокомнатная квартира в центре Питере тогда стоила семь-восем тысяч долларов. Так что, если тогдашние четыреста баксов в сегодняшние перевести — под полновесную пятёрку тысяч долларов получиться, совсем не кисло.

На следующий день выезжаю по адресу указанному. Выясняется — создаётся группа офицеров для выезда в Социалистическую Республику Вьетнам. Пару лет назад между Вьетнамом и Китаем конфликт небольшой вооружённый приключился. Из-за чего, почему — неважно вовсе. Но за период того конфликта, стороны, справедливо друг друга опасаясь, заминировали приграничные территории старательно и повсеместно.

А хорошая земля в тех краях — на вес золота. Поэтому, теперь необходимо всё там разминировать.

— Извините, — спрашиваю, — Но, ведь у вьетнамцев и собственный опыт военный имеется.

Почему же они сами территории эти разминировать не могут?

— Конечно же и сами могут, — полковник отвечает, — Но, — Мясницкий тычет пальцем в потолок, — Наверху решили, что без нас там не обойтись. И вообще, если тебе деньги не нужны, ты так и скажи — других желающих, не таких любопытных, имеется в количествах неограниченных.

Заверяю, что и деньги нужны, и любопытство своё в одно известное место запихаю — до истичения срока Контракта.

Всё оформляется мгновенно и грамотно — прямо на работу приходит повестка из военкомата на предмет моего откомандирования на плановые учебные сборы.

Всего набирается человек пятнадцать — все разного возраста и различных гражданских профессий, но ребята все весёлые, с юмором. И, что характерно, все как на подбор — лейтенанты запаса, только Николай Степанович Теплов в погонах майорских, да и лет ему больше всех — полтинник уже разменял. Его то старшим группы и назначают.

Три месяца обучаемся всякому разному — конструкцию мин всевозможных изучаем, технологию разминирования проходим, стреляем по мишеням из оружия различного.

Особое внимание уделяется изучению трудов теоретических Михаила Сергеевича Горбачёва, ведь во Вьетнаме тоже Перестройка началась — необходимо младшим братьям и в этом аспекте помочь, на путь верный направить, от ошибок фатальных уберечь.

— Главное, при контакте с местным населением, — наставляет полковник Мясницкий, — Выдержку полную проявлять, вдумчиво на все вопросы отвечать. И акцент всегда делайте — да, мол, трудно всё и непросто, но победа уже не за горами, не дождутся от нас империалисты слабости характера! А про бытовые трудности в нашей стране говорить не следует. Отвечайте просто — и зарплатою довольны, и вообще — социальной политикой государства. Ясно всем?

А чего тут неясного? За четыреста баксов в месяц ещё и не того наболтаем — только уши подставляй.

Перед экзаменом, неожиданно для всех, загоняют в старенький самолёт, в воздухе уже выдают парашюты, кратко инструктируют, предлагают прыжок совершить.

Двое отказываются наотрез, остальные прыгают, Николай Степанович, как командиру и полагается, — первым.

Коллектив, усечённый на две боевые единицы, успешно сдаёт экзамены, и на несколько дней разъезжается по домам на побывку.

Встречаемся уже за день до вылета в Москве, в неприметном сером особнячке.

Нас уже не пятнадцать, и даже не тринадцать, а всего шестеро.

— Остальные, наверное, во время отпуска язык за зубами не держали, вот естественный отбор и произошёл, — прозорливо, и, как выяснилось в дальнейшем — совершенно правильно, предполагает майор Теплов.

Выдают неприметную штатскую одежду, одинаковые чемоданчики с набором самого необходимого, снабжают документами.

По документам мы — все насквозь Ивановы-Петровы-Сидоровы, слесари, фрезеровщики и сверловщики неведомого треста "ЗарубежСтрой". С пониманием кивает, спешно запоминаем новые Ф.И.О.

Под надзором сопровождающего выезжаем в аэропорт.