Андрей Астанин - Песни улетающих лун

Эпилог

— Зося, ну Зоська же… — Ну наконец-то.

Зося открыла глаза.

Ирка с хитрой улыбкой сидела перед ней на коленях; играя проводила по Зосиному лбу сухой травинкой. Зося с изумлением разглядела на Иркиной голове маленькую золотую корону с еврейскими буквами посередине; одета же Ирка была в белое, точно снег, платье, удивительно оттеняющее ее черные локоны.

— На себя посмотри, — засмеялась Ирка, с удовольствием наблюдая за изумленьем сестры.

Зося подняла руку; ахнув, приподнялась на локте. Вместо своего порванного на груди, запачканного землею и кровью платья она увидела такое же, как у Ирки, белоснежное одеяние.

— На месте, на месте, — сказала Ирка, глядя, как Зося нащупывает на голове корону. — Ты, Зоська, прям королева.

Неожиданно для себя самой Зося заразилась весельем младшей сестры и, со смехом, раскинув руки, упала на землю. Небо висело над ее головой совсем низко — казалось, до него можно было достать рукою. Редкие, разбросанные по его краям облака лежали почти неподвижно; на фоне распростертой по небу радуги парила орлиная пара.

Закрыв глаза, Зося досчитала зачем-то до десяти, потом больно ущипнула себя за руку, снова открыла глаза и опять, не в силах сдерживать радость, рассмеялась. Ей было так хорошо, как никогда еще не было раньше.

— Как хорошо, что ты меня разбудила. Мне снились кошмары. Будто мы катимся по пещерам. И так страшно, кругом змеи и… руки…

— Знаю, знаю, — перебила сестру Ирка. — Это было ужасно! А помнишь, когда мы перекатывались через… — тут она с быстрым содроганьем запнулась. — Я так кричала, Господи, как я кричала, мы все кричали, даже Семен! И только ты одна молчала, и это было, может быть, самое страшное: твое молчание. И когда мы, наконец, прибыли, ты все лежала такая бледная и не открывала глаз. Мама сказала, чтобы мы тебя пока не будили, но мне так хотелось, чтобы ты поскорее увидела…

— Мама? — Зося снова приподнялась. — Где она?

— Там, — Ирка махнула рукой на соседнюю гору, по которой лентой тянулась крепостная стена. — И бабка с Семеном там, и все наши, с местечка. Красивые все, страсть, мужчины все в талесах, короны на головах, — ты не поверишь, когда увидишь! Только Оси я там не нашла: сестренка его сказала, что он сумел убежать тогда. Но мама его говорит, что он тоже скоро прибудет. — Тут глаза Ирки загорелись лукаво. — Зато знаешь, кого я там видела? Угадай!

— Ну не знаю, сдаюсь, — в ответ улыбнулась Зося.

— Все ты знаешь, не притворяйся! Сергея. Ты увидишь его — не поверишь. Эдаким принцем его вырядили — красивый, как черт! И бандюки его лесные — залюбуешься. Ну ладно, что говорить, пойдем, сама все увидишь. — Ирка, поднявшись на ноги, протянула сестре руку.

Зося поднялась тоже и огляделась вокруг.

Они стояли на склоне горы посреди огромного еврейского кладбища.

За каменною оградой кладбища, ползущей по склону вниз, торчали маковки церкви, виднелась крыша утонувшего в масличных деревьях монастыря. Горы вокруг были похожи на превращенные в камень волны; на соседней горе золотой купол высокой синей мечети поднимался над жилыми постройками.

Город, раскинувшийся внизу, казался вымершим, а может быть, он просто еще не проснулся; над его плоскими крышами, редко взмахивая крыльями, кренясь и увеличиваясь в размерах, летела навстречу сестрам еще одна орлиная пара. Зося заметила вдруг, что дома накренились, точно от ветра, сдвинулись со своих мест — и тоже медленно поплыли навстречу…

— А еще, — затараторила Ирка, как только они оставили кладбище и двинулись между заборами в сторону крепости, — мне снилось, что мы вовсе не катимся по пещерам, а летим вместе со звездами прямо по небу. А еще мне снилось, что мы играем с папой в прятки в лесу и прячемся за деревьями, а он не может нас отыскать. Помнишь? — Ирка оглянулась и тут только обнаружила, что Зося давно отстала и теперь стоит, задрав голову и глядя куда-то вдаль. — Зоська! Ну иди же, потом посмотришь! — крикнула она в нетерпении.

А Зося, не слыша сестры, смотрела на горы и видела с радостным удивлением, что горы эти становятся на глазах прозрачными. Сквозь ближние, ставшие прозрачными, горы проступали дальние, а сквозь них — еще более далекие горы, пустыни и снова горы. Затем начинались бескрайние океаны: от самого горизонта поднимали они буруны и роняли их на прозрачные башни; по волнам плыли прозрачные корабли, над кораблями носились чайки… и вдруг сквозь волны начали подниматься светила: тысячи, потом мириады звезд выползли из глубины океанов.

На ходу выстраиваясь в созвездия, светила двинулись в сторону крепости; одно из них, горящее зеленоватым огнем, махнув крылом, скатилось за крепостные бойницы. “Скоро мы будем вместе”, — шепнула Зося; ей, заворожено глядящей на звезды, вспоминались названия…

Неспешно исчезали за стеною Весы; торжественно проплывало Сито; сонно вытягивался, извивался и разевал пасть Дракон, держались рядом неразлучные Близнецы. Среди этого светового потока из-за дальней горы выползла Большая Медведица; несколько медвежат плыли у ее ног смешно, словно крылья, разводя короткие лапы. Последний, отставший от матери медвежонок долго барахтался, точно на волнах, на встречном облаке, однако ж и он исчез, наконец, за кромкою крепости. А звезды — сквозь облака и кроны деревьев, по небесам и в ущелье между горами, по склонам и плоским крышам — всё плыли и плыли и плыли к стенам Святого города…

— Зося! Ну Зоська же!

— Иду же, иду! — крикнула в ответ Зося и, вдохнув полной грудью воздух наступившего лета, побежала вслед за сестрой — туда, где над башнями она уже слышала знакомые голоса, и откуда, притягивая золотые луны, струился свет.