Бертран Блие - Вальсирующие, или Похождения чудаков

– Пьеро!

Замечаю, что он прихрамывает, хватаясь за машины.

Разрази их всех гром! Теперь голова моя работает очень четко. Перво-наперво – найти другую машину. Девица может нам помочь. Заталкиваю ее в «ДС», подгоняя дулом пистолета. И стремительно отъезжаю. На углу подхватываем Пьеро и укладываем его на заднее сиденье.

– Мне больно, – стонет Пьеро.

По одному его голосу понимаю, что ему несладко. Он зовет, как маленький:

– Жан-Клод!

– Чего тебе?

– Я весь в крови!

Девица оборачивается к нему.

– Нужно побыстрее найти врача, – говорит.

– Лучше заткнись, – отвечаю. – Тебя забыли спросить.

Пьеро даже не способен объяснить, куда его ранило.

– Я не знаю, – хнычет он. – Может, в бедро. Но болят яйца…

– Расстегни портки. Посмотри!

Он расстегивает ремень:

– Жан-Клод!

– Что еще?

– Все яйца в крови!

Я гоню машину, петляя по улицам, чтобы замести следы. Хвоста не видно.

– Куда ты едешь?

– К Карно. Заменим машину, эта – меченая. Через пять минут фараоны все о нас узнают.

– Поскорее! Кровь так и хлещет!

И пришептывает, как старик.

Наш приятель Карно работает сторожем в гараже. Впрочем, это даже не гараж. Пакгауз с ямой для ремонта. Навес тут из толя, вывеска гласит: «Покупка и продажа машин по случаю. Фирма Пломб».

Место пустынное. Чтобы разбудить Карно, пришлось погудеть. Сирена на два голоса странно прозвучала посреди ночи. Три пса, рывшиеся в помойке, испуганно отскочили.

Свет наконец зажегся. Карно вышел в одной фуфайке, натягивая замасленный комбинезон.

– Не возникай, – говорю Пьеро. – Он боится крови.

Затем заставляю выйти девицу. При виде немецкой овчарки та вскрикивает. Взяв ее за руку, веду к Карно, который начинает орать:

– Это что за цирк?

Я открываю меховое манто, чтобы показать товар.

– Оставляю под твою ответственность на время, – говорю.

Тот не возражает, он согласен. Но тут немецкая овчарка начинает обнюхивать деваху между ногами. Тогда я добавляю:

– Нам надо спрятать «ДС» и взять другую тачку.

Карно по-прежнему молчит и не спускает глаз с бедер девчонки.

– Вы собираетесь оставить меня с этим типом? – спрашивает она.

– А чего? – отвечает Карно. – Разве я тебе не нравлюсь?

На всех улицах полно дощечек с именами врачей. Я сказал Пьеро: «Не боись. Сейчас найдем кого надо».

Но Пьеро совсем раскис. Не то чтобы он боялся умереть. Но ведь и торопиться не стоило. Нет, его беспокоили только яйца. Он был зол как черт. Чередуя стоны с проклятиями, он орал как зарезанный: «Если мне их отрежут, я разыщу этого мерзавца и заставлю сожрать его собственные!» Потом голос его стихал, и раздавались новые стоны. Он явно блефовал, крови было не так уж много. Но смотреть на него было не очень приятно. Тем более что его клонило в мою сторону и он мешал мне переключать скорости. Напрасно говорил ему: «Отодвинься, мешаешь, я не могу вести машину», он почти не слышал и все сильнее давил на меня. Пришлось оттолкнуть его, так что голова долбанулась о дверцу. Скверно я поступил, тем более что бедняга действительно страдал. Но у меня не было выхода. Когда пытаешься спасти утопленника, а он все делает, чтобы утащить тебя с собой на дно, его тоже приходится оглоушить.

Каждые пять минут он повторял «скорее» и корчился на сиденье, словно ему перебили член. Но Карно всучил нам прогнившую тачку марки «дофин» с вышедшими из строя амортизаторами. При каждом толчке у Пьеро вырывался стон.

– Почему ты так тащишься? – спрашивает он.

– Я готов ехать быстрее, но если ты перестанешь охать при каждом толчке.

И он опять заходится криком.

– Вот видишь, – говорю ему.

Я поехал в богатый район, разглядывая таблички врачей. Их тут до черта. Почти на каждом доме. Похоже, в этом районе жили одни больные.

Каждые десять метров я вылезал из машины, чтобы посмотреть. Кинезитерапевт, эндокринолог, отоларинголог. У меня челюсть отваливалась. Я шел обратно посоветоваться с Пьеро, который не больше меня разбирался в этой ахинее.

– Откуда я знаю, – говорил он. – Это же все врачи, вот и узнай. Мне плевать на их специальности. У меня кровь хлещет, вот что мне ясно! Скоро ее совсем не останется в венах. Может, купим словарь?

– Не смеши меня, – отвечаю. – Если ты попадешь к типу, который занимается только дыркой в заднице или раком груди, тебе будет совсем не смешно.

Но Пьеро бубнил свое:

– Мне нужен мужик, который лечит яйца!

– Нет! Тебе нужен хирург!

Но нам по-прежнему попадались зубные врачи, рентгенологи, ветеринары, кто угодно, но только не хирурги. На одной из дверей я обнаружил аж шесть табличек, в том числе адвоката и страхового агента. Я начал закипать от ярости.

Но в конце концов мне удалось найти одного. По имени Лорага. Хирурга Ж.-П. Лорага.

Вылезаем. Не без труда. Изображаю санитара. Пьеро все хуже. Он виснет на мне, цепляясь холодными руками. Чтобы его вести, нужны усилия: кажется, будто его подошвы прилипли к тротуару. Работка, скажу вам, не для слабака! Еле дотащил его до двери, затем до холла, затем до лифта. Ну и прогулочка! Каждый шаг он сопровождает стонами, которые в тишине звучат довольно зловеще.

– Да перестанешь ты наконец!

Это было похоже на Крестный путь. К счастью, все спали. В этом доме люди поздно не ложатся и рано не встают.

Пятый этаж. А вот и дверь Лорага. Отлакированная дверь с отполированной медной табличкой. И с глазком. Посадив Пьеро на пол, начинаю обследовать замочную скважину.

Не на того напали! Охрана у него на уровне! Два засова – один вверху, другой внизу. Небось у этого лекаря полон сейф бабок, бриллиантов или ценных вещей. В общем, о том, чтобы взломать замок, не может быть и речи. В замках я немного разбираюсь. Так что и отмычку вынимать не стоило. Высаживать дверь просто глупо – можно разбудить соседей, которые сбегутся, как куры на скотный двор. Оставалась только надежда, что сработают доброта, христианское милосердие и прочая белиберда. При этом существовал еще и риск, что на голову свалится вся полицейская рать. Но приходилось рисковать, иного выхода я не видел.

Я склонился над Пьеро, чтобы убедиться, сможет ли он мне помочь. Бедняга был совсем в отключке, ну в полном отпаде.

– Эй, Пьеро!

Он поднимает на меня глаза с лихорадочным блеском.

– Ты сможешь разговаривать?

Он слабенько шепчет «да». Я беру его за подбородок:

– Тогда послушай меня, старина. Вот что ты сделаешь…

Итак, он звонит в дверь. Точнее, давит на звонок, стараясь не свалиться на пол.

Семейка Лорага спала крепко. Наверное, они не протрезвели после субботнего вечера. Если только не уехали на уик-энд. В Нарбонн-Пляж.

А Пьеро все звонил и звонил. Я с беспокойством следил за ним, не зная, долго ли он сможет так стоять у двери.

– Ты ничего?

Он мотает головой, мол, «да».

В конце концов в квартире зашевелились. Заскрипела дверь, послышались шаги. В глазке появился свет.

Долгая тишина. Свет в глазке пропадает – значит, доктор через него обозревает лестничную площадку. Виден ему один Пьеро, который тяжело дышит. Я же прячусь на лестнице, подальше.

– В чем дело? – спрашивает лекарь. Он явно недоволен, в его голосе никакого сочувствия. Видно, мой план ничего не даст.

Следуя инструкциям, Пьеро четко произносит: «Доктор… доктор…» – и цепляется за стену, чтобы не упасть.

– Что с вами? Вам плохо?

В ответ Пьеро медленно сползает вниз и со стоном вытягивается на полу. Сыграно великолепно. Эффект гарантирован.

И действительно, все происходит, как я задумал: сначала отодвигается верхний засов, затем нижний, вслед поворачивается ключ в замке, дверь открывается, и вперед бросается фигура в ночном халате.

– Вы ранены?

Ну конечно же, дурья твоя башка! Разве это похоже на утреннюю серенаду?

Наконец-то этот ученый муж увидел дырку, пропитанные кровью брюки. «Вот черт!» – говорит. И, подгоняемый чувством долга, начинает действовать.

Подхватывает Пьеро и, пятясь, тащит его внутрь квартиры, открывая двери и зажигая свет. Оказавшись в отделанной кафелем комнате, Пьеро наконец-то может пачкать, сколько влезет.

Тогда я потихоньку следую за ними и располагаюсь в салоне, где лежит масса иллюстрированных изданий. Лекарь мне не виден. Слышу только, как он возвращается и запирает дверь на засовы и прочую хреновину. Тем временем я быстро обследую его хату, чтобы знать расположение комнат и состав жильцов.

К счастью, квартира невелика. Квартирка начинающего, делающего первые шаги доктора. В одной комнате нары для детей, в другой – взлохмаченная, сонная бабенка, спрятавшаяся от света под одеялом. То малое, что я успел разглядеть, не возбуждало никаких эмоций. Типичная мать семейства. Да в ее конуре еще и воняло. При закрытых-то окнах не удивительно!

– Кто это был? – спрашивает, принимая меня за муженька, отца детей, свою половину.