Роберт Уилсон - Космический триггер

Большей частью такого рода решения принимаются подсознательно и механически, но при выполнении техник, описанных в этой книге, такие решения могут стать сознательными и осмысленными.

В заключительной часть книги я рассказываю о самой страшной трагедии в моей жизни. Хочу сказать без жалости к себе (порок, который я презираю), что годы, проведенные мной на этой планете, включали множество других жутких и суровых испытаний, начиная с двух приступов полиомиелита, когда я был ребенком, и кончая массой иных событий, о которых я не хочу говорить публично. Когда я пишу о создании лучшего и более оптимистичного туннеля реальности, отрансцендировании игр эго и о подобных вещах, — это не пустая декларация или предвыборные разлагольствования очередного кандидата в президенты. Просто я научился нескольким практическим техникам, позволяющим справляться с жестокими условиями жизни на этой примитивной планете.

Слушатели на моих лекциях и семинарах обычно спрашивают, остаюсь ли я прежним оптимистом в вопросах, касающихся общественных космических программ и продления срока жизни. Я настроен даже более оптимистично, чем прежде. Невзирая на кажущееся умирание ригидикус бюрократикус в НАСА, у меня есть основания верить, что некоторые европейские страны вскоре предпримут совместную попытку космической миграции, в защиту которой я выступаю; а предложенная Рейганом Инициатива Стратегической Обороны, при всем ее шовинизме и ура-патриотизме, привела к резкому увеличению финансирования в области фундаментальных научных исследований.

Что касается области продления жизни, то с момента первого выхода “Триггера” появилось несколько бестселлеров на эту тему; интерес к подобным вопросам проявила даже самая интеллектуально отсталая часть общества США (т. е. Конгресс); а ученые, занимающиеся проблемами долголетия, с которыми я в последнее время встречался, охотно рассказывают, что сейчас эти исследования финансируются лучше, чем в семидесятых. Близится время нового научного переворота.

И в конце, в порядке развлечения, расскажу, что не все письма, которые я получаю, глубокомысленны и содержательны. Я получил несколько довольно идиотских и совершенно комических анонимок от двух групп догматиков — христиан-фундаменталистов и материалистов-фундаменталистов.

Христиане-фундаменталисты обвиняют меня в том, что я раб Сатаны и пора из меня изгонять бесов при помощи различных заклинаний.

Материалисты-фундаменталисты сообщили, что я лжец, шарлатан, мошенник и негодяй. За исключением этого небольшого расхождения, письма удивительно похожи. Обе группы демонстрируют слепой фанатизм крестоносцев и полное отсутствие чувства юмора, доброжелательности и элементарной человеческой порядочности.

Эти нетерпимые культы укрепляют меня в агностицизме и все больше убеждают в том, что если догма захватывает мозг, вся интеллектуальная деятельность прекращается.

Роберт Антон Уилсон

Дублин, 1986 г.

К сожалению, так бывает всегда: все хорошее приходит не сразу.

Разум на этой планете эволюционировал метаморфными стадиями: долгие периоды спокойной подготовки внезапно сменялись ослепительно яркими вспышками перемен.

Личная эволюция Роберта Антона Уилсона происходила в таком же ритме. Так всегда происходит с мудрецами, эволюционными агентами, Агентами Разума.

Со времен Геккеля мы считаем аксиомой, что онтогенез повторяет филогенез, — что индивид в своем развитии кратко, стадия за стадией, повторяет эволюцию вида.

Сейчас мы понимаем тайну и парадокс великих алхимиков, философов, мистиков и мудрецов. Они предвосхищали эволюцию вида. Их нервные системы опережали свою эпоху и ощущали будущую эволюцию, — те будущие стадии, которые только ожидают наш вид. Их нервные системы вступают во взаимодействие через обратную транскриптазу с ДНК. Они знают, как расшифровывать генетическую программу. Они ощущают то, что должно произойти в будущем. Безусловно, это самый короткий путь к обретению мудрости. Столбовая дорога эволюции — двусторонняя связь между центральной нервной системой (ЦНС) и архивами ДНК, которую поддерживают курьеры — молекулы РНК.

Обратимся к Лао-цзы. В шестом веке до н. э. он понимает эйнштейновскую относительность и осознает, что все течет и эволюционно изменяется; он предвидит, что энергия представима в двоичном коде “инь-ян”, хотя разработчики компьютеров сумели понять это только две с половиной тысячи лет спустя, и предсказывает (в триграммах “И-Цзин”) триплетную функцию аминокислотной связи, которую микрогенетики откроют через две с половиной тысячи лет.

Теперь задумаемся о печальной участи Лао-цзы. Он знает, что не появится в биологической форме, когда Уотсон и Крик расшифруют код ДНК. Проблема разрыва во времени разрешается при помощи трансвременных нейрогенетических сигналов. Яркий пример символизма: “Агент Разума” под именем Лао-цзы сообщает коды “И-Цзин” одомашненным приматам, заодно подбрасывая в них ряд предсказательных магических формул, а затем отправляет этот основной код по телетайпному каналу ЦНС-РНК-ДНК протяженностью в две с половиной тысячи лет. Он знает, что конфуцианцы исказят этот сигнал с бойскаутским морализмом (который почтительно сохранен в бессмысленных комментариях многих трактователей), знает, что многочисленные полчища шарлатанов будут продавать за гроши вульгарные предсказания “И-Цзин” на восточных базарах. Но он также знает: как только внешняя технология достигнет определенного уровня, Агенты Разума двадцатого века получат сообщение в виде триграммы из точек и тире и поймут, что двоичные коды и триплетные триграммы — это генетические вехи, показывающие направление и молекулярную структуру эволюции.

Теперь перейдем к Будде. Тогда же, в шестом веке до н. э., он понимает, что сознание конструирует реальность; что все сущее — майя, т. е. внутренний танец нейронов, внешний танец протонов. Он рекомендует освободиться от племенных импринтов (локальных туннелей реальности) и возвещает об октавной природе эволюции (вновь-таки зная, что все это будет искажено моралистами, превращено в “восьмеричный путь” цивилизованной добродетели и продано в виде шахматной доски размером 8 х 8). Он также знает, что до Менделеева и октавной классификации кварков пройдет еще сто поколений в будущем.

Нас впечатляет эта неразрывная связь поколений. В каждом из ста поколений со времен Будды рождается несколько Агентов Разума, которые проводят свою короткую жизнь, обособившись от человеческого улья и сосредоточенно изучая октавы. Как мы предполагаем, это ответ на предложение РНК о цикле из восьми периодов эволюции — от тяжести к легкости, от медленного к быстрому, от воды в огню, от земного к постземному, от земных металлов к благородным газам.

Далее, рассмотрим судьбу Г. И. Гурджиева, который за сорок лет до высадки на Луну “Аполлона” и за пятьдесят лет до создания космического корабля многоразового использования пишет “Рассказы Вельзевула внуку”, предсказывая постземное существование.

Вспомним последние строки “Признаний” Алистера Кроули, в которых он с грустью констатирует, что только при жизни следующего поколения станет возможной постановка научных экспериментов, которые точно продемонстрируют все то, что его магические ритуалы способны лишь интернализировать и церемониально предвосхитить.

Книгу “Космический триггер” и ее автора, Роберта Антона Уилсона, можно лучше понять, воспринимая его как звено в последовательной цепи алхимических философов и Агентов Разума, которые систематически учились входить в контакт и настраиваться на свои нервные системы; при помощи биохимических экспериментов на себе учились общаться через РНК с собственными ДНК, расшифровывать генетический “розеттский камень” и получать непосредственное опытное знание об эволюционном процессе.

Уилсон описывает тридцать лет экспериментирования на своем и со своим собственным мозгом. Самое главное, он подробно рассказывает о попытках соотнесения внутреннего, субъективное видения с внешним при помощи объективного языка энергетичесих наук.

А ведь в этом и состоит задача и классическая проблема философии: раздвинуть горизонты внутренней нейрологической реальности и связать ее с внешними реальностями, которые измеряются учеными.

Разум эволюционирует, когда “оккультное” и “магическое” становятся объективно-научными.

Я хорошо помню мой первый разговор с Робертом Антоном Уилсоном, состоявшийся в 1964 году. Это был первый одинокий журналист, который действительно прочитал мои сочинения и понял непрерывную эволюцию моих собственных исследований — от межперсональной психологии к межзвездной нейрогенетике.