Геннадий Марченко - Перезагрузка или Back in the Ussr Книга 2-я

По срокам мы действительно уложились, даже на два дня раньше запланированного закончили. С вокзала в Учкудуке отзвонились по выданному нам Рашидовым телефону, а на ташкентском вокзале нас встречал тот самый помощник, которого звали Мансур. Сначала группу - кроме Веры, которая отправилась в аэропорт за билетами - повезли в гостиницу. Билеты в наличии имелись, так что в Москву завтра в 11.30 мы вылетали все одним рейсом. До вечера оставалось время, и мы решили посетить знаменитый восточный базар.

Оказалось, что в Ташкенте их несколько. Мы выбрали 'Старый базар', что напротив проспекта Ахунбабаева. Слева высился красавец-минарет, куда мы тоже решили зайти, но попозже.

Арбузов пока было немного, в основном предлагали так называемые 'скороспелки'. С дынями та же история. Но, когда мы попробовали предложенную нам дыню сорта 'амири', то решили взять каждый по штуке домой в надежде, что бахчевые выдержат транспортировку. Еще парочку купили поснедать в гостинице, чтобы успеть до вечернего банкета. А вот арбузы были пока не очень сладкие, мы вежливо отклонили предложения настойчивых продавцов.

Вечером за нами приехал специальный автобус, на котором мы отправились в один из лучших ресторанов Ташкента 'Зарафшан'. Ого, да тут нас встречают лучше, чем во время банкета с Брежневым на Дне учителя. Обилие блюд и напитков поражало воображение. Сам Шараф Рашидов поднял первый тост, произнеся какую-то витиеватую речь, с алаверды выступил Тарковский, в этот вечер пивший мало. Как мне объяснили, он в последнее время пьянство не жаловал.

Затем пришло время подарков. Тут первый секретарь разошелся не на шутку. Вручил режиссеру халат небывалой красоты, и честно говоря, глядя на этот подарок, я невольно испытывал зависть. А потом еще и для жены Тарковского шубу из каракуля. Мне достался тоже халат, но попроще, а еще кинжал удивительной работы, с узорами на ножнах, и на самом клинке.

- Я ведь тоже книги пишу, - сказал Рашидов, узнав, что я не только сценарист, но и писатель. - И стихи, и прозу. Последний мой роман называет 'Зрелость', думаю, о чем бы еще написать.

- Пишите фантастику, - ляпнул я, слегка потеряв над собой контроль после нескольких рюмок выпитого. - Вот где простор для фантазии! А то про хлопок и трудовые подвиги, наверное, писать уже надоело?

- Фантастику? У вас же, кстати, тоже фантастика, по которой фильм снимается?

- Есть такое дело. Хотя имеется и современная проза, и военно-историческая. Я вообще разноплановый писатель.

Понимая, что меня повело куда-то не туда, а Рашидову, как якобы писателю, наверняка хочется, чтобы обсуждали его творчество, я сказал:

- Кстати, как прилетели в Узбекистан, появилась мысль почитать ваши книги. Какие посоветуете, с чего начать?

Зря я задал этот вопрос. Минут двадцать Рашидов, забыв о присутствующих, которые, впрочем, уже никого не стесняясь, пили и ели, рассказывал о своем творчестве. А в итоге заставил верного Мансура куда-то бежать и нести мне подарочное издание своей трилогии, состоявшей из романов 'Победители', 'Сильнее бури' и 'Зрелость'. Мда-а, мои книги в таком богатом переплете, с такими потрясающими иллюстрациями, наверное, не выйдут никогда.

- Чем же я отдариваться буду, Шараф Рашидович?

- Какой отдариваться?! Обижаешь, дорогой! Это подарок от чистого сердца. Вы - наши гости, а на востоке гостям дарят самое лучшее.

- А давайте я вам песню подарю про Учкудук!

Честно говоря, озарило меня не вдруг, о песне я вспомнил, как только в разговоре с Тарковским промелькнуло название этого городка. Уж что-что, а эту композицию в отличие от многих других попсовых вещей я все же в свое время запомнил. Правда, в суете съемочных дней мысль о песне как-то погасла, а вот сейчас снова загорелась этакой сверхновой, усиленной действием спиртосодержащих напитков.

Естественно, Рашидов заинтересовался, и с его одобрения я отправился к ВИА, лениво наигрывавшем в углу какие-то восточные мотивы.

- Ребята, имеется несложный мотивчик, давайте по-быстрому подберем ноты, чтобы вы могли подыграть, а песню я, так уж и быть, спою сам.

Музыканты оказались парнями понятливыми, и 'Учкудук' мы выучили минут за десять, если не меньше. Инструмент ни у кого отнимать я не стал, ограничился микрофоном. А вскоре уже весь зал подпевал:

Учкудук - три колодца

Защити, защити нас от солнца

Ты в пустыне спасительный круг, Учкудук.

Песню пришлось дважды исполнять на бис и, судя по довольному выражению лица первого секретаря ЦК КП Узбекистана, и по тому, как он хлопал в такт, эта вещь ему ужасно понравилась.

- Вот молодец, какую песню сочинил! - обнимая меня, воскликнул Шариф Рашидович. - Это ведь Кызылкум и Учкудук воодушевили тебя, правильно?

- Так и было, как только мы высадилась в Учкудуке, и я узнал, что название города переводится как 'три колодца', так сразу песня и родилась, - вдохновенно врал я, не успевая отвечать на рукопожатия приближенных к лидеру Узбекистана чиновников. - Позвольте подарить эту песню гостеприимному народу Узбекистана.

- Это поистине бесценный подарок! - воскликнул Рашидов.

Одним словом, халат и кинжал с книжками я отработал, вызвав в то же время у Тарковского приступ ревности. Внешне это почти никак не проявлялось, но за месяц рядом с режиссером я научился понимать его мысли по малейшим признакам. Вот и сейчас он совсем чуть-чуть прищурился, да еще и закурил, что стало для меня признаком возможного попадания в опалу. Ладно, переживем как-нибудь.

Между тем внимание Рашидова переключилось на нашу ассистентку режиссера. Верочка, довольно неумело играя скромницу, то и дело заливисто хохотала в ответ на все более скабрезные шутки первого секретаря ЦК КП Узбекистана. Под занавес вечера она разве что у него на коленках не сидела. Но тут еще трезвый Тарковский незаметно погрозил ей пальцем, поблагодарил Рашидова за теплый прием, и Верочка вместе с нами откланялась.

На прощание Шариф Рашидович пообещал, что обязательно прислушается к моему совету и попробует написать научную фантастику. Ну да, знаем мы ваше творчество. Небось наймешь пару-тройку малоизвестных писателей, а то вон Брежнев тоже вроде бы сам написал трилогию 'Малая земля', 'Возрождение' и 'Целина'. Но свои мысли я благоразумно оставил при себе.

Из Москвы я решил сразу же отправляться в Пензу, тем же днем, причем на самолете. Хватит поездами ездить, время - деньги, жена уже заждалась. Да и дыня не вечная, хотелось привезти ее домой более-менее свежей.

- Сережа, ничего себе, сколько всего!

Я стоял в дверях, с сумкой через плечо, в которую каким-то чудом запихал трехтомник Рашидова, с дыней в одной руке, с халатом в другой и, улыбаясь, смотрел на любимую супругу. Данька спал, правда, в дальней комнате, но все равно наша встреча проходила вполголоса. Объятия, поцелуи, разглядывание гостинцев из Узбекистана, дегустация дыни... А потом бурная ночь, по ходу которой я понял, как мы соскучились за этот месяц друг без друга.

Лестница на второй этаж слегка поскрипывала, но я посчитал это мелочью. Да, дом не первой молодости, но в целом этот особняк, располагавшийся на улице Лермонтова в Переделкино, мне понравился. Построенный по немецкому проекту, двухэтажный, с открытой верандой, гостиной с кухней на первом и спальнями и рабочим кабинетом на втором, раздельным санузлом... Правда, канализация была не проточная, отходами жизнедеятельности заполнялась специально вырытая под домом яма, которую должен осушать периодически приезжавший в поселок золотарь на своей машине с цистерной и насосом.

Дерево прогнило лишь в одном месте, а именно лестница, ведущая в подпол, но заменить ее было по большому счету парой пустяков. А буквально в двух шагах от дачи текла Сетунь. В прежние времена, говорят, речка была куда полноводнее. По соседству высилась дача Окуджавы, а чуть дальше - особняк Леонида Леонова.

-Как вам дачка, впечатляет? Между прочим, здесь раньше проживал известный писатель и драматург Всеволод Иванов.

- Да-да, наслышан.

Я обернулся к моему спутнику Давиду Израилевичу Раху, представлявшему в Переделкино местную власть. Вроде бы из несостоявшихся поэтов, зато на жилищном поприще карьера у товарища удалась. Пристроился в Переделкино своего рода завхозом, обзавелся массой полезных связей, и писатели с поэтами, артисты и режиссеры, если что случалось, шли на поклон именно к Раху. С ним я планировал завязать дружеские отношения, раз уж такой нужный человек. Но вот распределением дач заведовал Литфонд, и просто так, как выяснилось, приобрести жилье в элитном поселке было нельзя. Сначала я произвел небольшую разведку, побродив по кулуарам Союза писателей, выяснил, как проходит процесс распределения жилплощади в Переделкино. Запомнив фамилию главного в этом деле человека - им был некто Евгений Петрович Мишин - стал думать, как к нему подкатить. И тут позвонил Чарский, с радостью объявивший о том, что Инга стала лауреатом международного конкурса в Сопоте, выиграв 'Янтарного соловья' с песней 'Искала'. Ну я же знал, что этой вещи уготовано большое будущее! Да и девушке тоже, если уж на то пошло.