Джон Рэй - Спаситель мира

Поезд точно испугался ярко освещенной станции — вентиляторы стихли, ртутные лампы замерцали — и на черепашьей скорости подполз к платформе. Станция оказалась узловой, здесь сходились целых шесть маршрутов. Стены были выложены блестящим белым кафелем. Гладкий, без намека на орнамент, он прекрасно смотрелся бы в уборной. На платформе одиноко стоял дежурный по станции, который, судя по виду, мог в любую минуту умереть со скуки. Ёрш нахмурился и укусил ноготь большого пальца. «Вторник ведь, половина девятого утра, почему платформа пустует?» — недоумевал он. Ничего хорошего это не предвещало.

Дежурный украдкой наблюдал за поездом, старательно изображая равнодушие. Старый школьный трюк! Ёрш вспомнил, как Кость барабанил в дверь и орал на машиниста; вспомнил, как Череп бежал за поездом, отчаянно размахивая руками. Он снова взглянул на дежурного: у того к воротнику крепилось какое-то устройство. Дежурный чуть наклонил голову и беззвучно шевелил губами, словно читая трудную книгу. Ершу захотелось лечь плашмя на пол.

— Я ошибся, — повернувшись к сикху, проговорил он. — Это не моя станция.

— Тогда тебе стоит сесть! — посоветовал сикх, явно обрадованный этой новостью.

— Хотите, расскажу, за что меня исключили из школы? — спросил Ёрш.

— Полицейский идет! — вместо ответа объявил сикх.

Повернувшись к окну, Ёрш увидел, как дежурный шагает по платформе и заглядывает в вагоны. Двери не закрывали, следующую станцию не объявляли. Дежурный по станции скучал лишь оттого, что его заранее оповещали о возможном развитии событий. Дабы собраться с силами, Ёрш прижал голову к окну, а потом коснулся щекой плеча сикха. Рубашка старика слабо пахла анисом, и у Ерша заслезились глаза.

— Можно надеть ваш тюрбан? — шепотом спросил Ёрш.

— Возвращайся в школу! — процедил сикх.

— Да не могу я! — вздохнул Ёрш. Его левая рука судорожно дернулась. Пассажиры вагона смотрели то на него, то на сикха, то на дежурного по станции, кое-кто с явным беспокойством.

— У тебя есть семья? — осведомился сикх, усаживаясь поудобнее. — Есть родные, которые смогут…

— Обнимите меня! — попросил Ёрш, поднял руку сикха и положил себе на плечо. Этот фокус он видел в кино, но не знал, работает ли он в реальности. Анисовый запах усилился. Отражение дежурного по станции мелькнуло в окнах, дверях и глазах всех пассажиров вагона. Ёрш зарылся лицом в плечо сикха, а тот лишь шумно вздохнул и сказал дежурному:

— Доброе утро!

Едва дежурный отошел, Ёрш резко подался вперед: его чуть не вырвало. Сикх отстранился с бесстрастностью медбрата и поправил стрелку на брюках.

— На западе Пакистана есть город Лахор, у меня там внук, — объявил он. — Ты очень на него похож.

— Он тоже прогульщик?

Сикх улыбнулся и кивнул:

— Его зовут Сатиш. Такой же негодник, как и ты. Когда ему было шестнадцать…

— Я не готов к миссии, — прошептал Ёрш, ритмично постукивая себя по груди. — Зря меня из школы выгнали.

Едва поезд покатил дальше, жизнь снова заиграла яркими красками: вернулось нормальное дыхание, шепот, кашель и пение мимо нот. После долгой тишины слышать пение было странновато, но Ёрш чуть не умер от счастья. Пару минут он мурлыкал себе под нос, наслаждаясь быстрой ездой, затем наполнил легкие воздухом и сделал постное лицо. Он собрался сказать нечто важное, предназначенное только для ушей сикха. Кроме своего маленького открытия Ершу нечего было предложить — в знак дружбы, в обмен или в дар. С другой стороны, человечество спасали и куда менее щедрые подарки.

— Превыше всего ваша религия ценит пожертвования, — начал Ёрш и перевел дух. — Они имеют огромное значение, верно?

Сикх не ответил. Ёрш ждал, что он как-то отреагирует: вскрикнет, возденет руки к потолку, засмеется, но на бородатом лице не дрогнул ни один мускул. Сикх даже смотрел не на него, а на девушку, которая сидела напротив и распутывала серебристые наушники. Ни элегантным, ни мудрым, ни просто умным старик уже не выглядел. Буквально на глазах он превращался в неодушевленный предмет, вроде ломтя свежего хлеба, который, зачерствев, становится несъедобным.

— Вы ссыхаетесь! — мрачно объявил Ёрш. — Эй, вы меня слушаете?

«Это из-за жары, — подумал он. — Мы все от нее сохнем и спекаемся». Сикх смотрел прямо перед собой, точно для портрета позировал. «Готовится, — догадался Ёрш, — внутренние ресурсы мобилизует». На следующей станции он выйдет, пересядет в другой вагон или на другой поезд, обратится в полицию или даже школу оповестит — Ёрш не исключал ни один из этих вариантов. Однако страшнее самого поступка казалось то, что сикх совершит его от невежества, не дождавшись щедрого подарка. Худшего Ёрш и представить себе не мог.

Спокойный голос сикха прозвучал как гром среди ясного неба: он ни головы не повернул, ни воздуха в грудь не набрал:

— В чем причина, Уильям?

— Причина? — переспросил Ёрш, не веря собственным ушам. — Другими словами, почему я сбежал?

Сикх моргнул лениво, даже нехотя, словно разомлевший на солнце кот.

— Раз спрашиваете, я объясню почему, — пообещал Ёрш и наклонился поближе к старику. — Дело в том, что сегодня вечером наш мир погибнет.

Теперь сикх соблаговолил повернуться к Ершу, хотя подобие интереса выражали только близко посаженные водянистые глаза. Старик молчал, и Ершу оставалось гадать, слушает ли он его. Казалось, что слушает. Слабо мерцая, откровение облетело вагон и беззвучно растворилось в воздухе. Ёрш не обратил на него внимания. Сикх нетерпеливо кивал и переступал обутыми в мокасины ногами — ерзал, совсем как сидевшая напротив девушка с наушниками. Куда они все торопятся? Хотя, естественно, времени-то в обрез! На следующей станции имелось два перехода: на оранжевый и синий маршруты. Следовало сделать выбор. Впрочем, Ёрш сделал его уже давно.

Скрип и скрежет — поезд проезжал стрелку — моментально проникли в вагон и растеклись слоями, точно создавая буфер, убежище от того, чему было суждено случиться. Сейчас Ёрш наберет в грудь побольше воздуха и объявит…

— Через десять часов наш мир погибнет, — сказал Ёрш и двинул себя в челюсть, заставляя продолжать. — Ровно через десять часов, дедуля. Наш мир погибнет в огне.

Лицо сикха было абсолютно непроницаемым, а тело — не живее, чем у трупа или сомнамбулы. Ёрш плотно сомкнул губы, скрестил руки на груди и кивнул. До чего же трудно, горько, мучительно сидеть рядом с сикхом и ждать хоть какого-то ответа, кивать и надеяться на единственно правильную реакцию! Ёрш перевел взгляд на девушку с наушниками.

Прямая, как струна, величественная, бесстрастная, она казалась копией сикха. Чем дольше Ёрш смотрел на нее, тем меньше понимал. Покой нарушился. Мысли о девушке, сикхе и других пассажирах превратились в капельки ртути и хаотично перетекали от одного варианта к другому. Белые пустоты между событиями увеличились. Ёрш приказал себе думать лишь о форме вещей: пока достаточно формы, содержание подождет. Он бесстыдно уставился на девушку.

Такой стрижки Ёрш еще не видел. Крашеные волосы незнакомки были тусклого темно-рыжего цвета: до такого оттенка за лето смывается черная краска. Длинная рваная челка падала на глаза, а стоило девушке опустить голову — полностью закрывала лицо. Ёрш представил себе целый город девушек с лицами, завешенными волосами, и ушами, заткнутыми наушниками. Последние полтора года Ёрш находился в космосе, в изгнании, страдал от амнезии, воевал на фронтах самопровозглашенной войны. Мир изменился, пока он отсутствовал, пока гнил в своей школе. Девушка прижала ладони к коленям, пряча то, к чему крепились наушники. Создавалось впечатление, что она стыдится и рук, и коленей, и ажурных, нарочито порванных чулок. Она бы все свое тело спрятала, если б могла… Ёрш почувствовал холодок дежа-вю: ему хотелось того же.

Ее руки оказались неухоженными, шершавыми, но короткие, совершенно не изящные пальцы Ершу понравились. В чем дело, он понял, лишь когда девушка поднесла указательный пальчик ко рту: не знавшие маникюра ногти были обкусаны чуть ли не до мяса — такие простительно иметь девчонкам раза в два моложе. «Подобное я уже видел», — подумал Ёрш. Перед мысленным взором возник подсвеченный сзади образ — фигура девушки, полулежащей среди пустоты. Он даже услышал звук, слегка похожий на женское имя. Еще пара секунд, и Ёрш бы его вспомнил, даже произнес бы вслух, однако, прежде чем это случилось, подсвеченный образ растворился в воздухе.

Девушка с наушниками улыбалась. Да, точно улыбалась, краснела, поправляла челку, но причину своей радости держала в секрете.

— Это музыка! — шепнул сикху Ёрш. — Ей нравится музыка, которую она слушает через наушники. — Сикх холодно, почти недовольно кивнул, и Ёрш понял, что ошибся: девушка улыбалась не украдкой, а открыто, почти беззастенчиво, и не кому-то, а именно ему.