Гас Ван Сент - В Розовом

У них нет своего собственного «я». Им нужен Блейк, который скажет им, во что верить.

Кто-то, за кем можно идти. Как овцам. Он — их пастух, и это его тоже очень злило.

— Чертовы овцы, — пробормотал он, перепрыгивая с ноги на ногу.

«Они идут за мной», — подумал Блейк, спотыкаясь о большой бумажный стакан, брошенный в его сторону, и решил перейти шоссе.

— Я им нужен. Я им нужен все больше и больше. Я не могу им помочь, — произнес Блейк вслух, однако люди внутри автомобилей его не слышали. Поэтому, направляясь к заграждению, он казался очень жалким и одиноким. Он продолжал нести бред про фанов-овец, а лицо его покраснело, как свекла, от закатного солнца и от раздражения, вызванного собственным нытьем.

Но тут пришла еще одна мысль: мне некуда деваться.

Что привело Блейка в такое состояние — последствия собственных поступков или судьба, — никто не знает и по сей день.

По всей видимости, сработало сразу несколько факторов:

1. Жена, которая собралась его бросить.

2. Но еще не бросила.

3. Альбом, который опускался в чартах все ниже и ниже.

4. Дорожные и сельскохозяйственные машины.

5. Его конкурент, Тони из группы «Крим Спинидж» который спал с его женой и…

6. Альбом Тони, который занимал в чартах верхние позиции.

Казалось, что метафорические воздушные шарики, привязанные к ногам, вот-вот поднимут его и унесут за облака. И все кончится.

Когда-то на концертах он мог заставить гитару сказать «Привет!» или «Город Бойсе, штат Айдахо!..». Он извлекал из струн человеческие звуки. Однажды в турне его гитара провизжала: «Пошли все к черту! Ненавижу вас! Хочу умереть». Впрочем, слова относились к звукооператору и взятой напрокат системе усиления, но каждый музыкальный критик все равно усмотрел в этом свой смысл. Наверное, раздолбанную акустику стоит поблагодарить за многие творческие находки.

Он говорил гитарой, а писать не умел. Да и зачем ему было писать, если от его крика волосы на затылке становились дыбом и тянули тебя прочь со стадиона?

Блейк перебрался через бордюр и странной спотыкающейся походкой двинулся дальше. Дойдя до проволочного забора, он повернул к аэропорту.

Рейс «Дельта Эрлайнз» номер 189 из Орландо в Нашвилл, а оттуда в Стабтаун. Чтобы не забыть, Блейк повторял про себя: девятнадцать тридцать, выход шестнадцатый.

Откинув назад светлые волосы, он посмотрел на дорожные знаки. Машины послушно ехали направо, где их становилось все больше — как всегда в аэропорту перед выходными. Красивый парень. Очень красивые глаза. И удивительно красивое выражение замешательства на лице.

Я приглашаю Мэтта и Джека на следующие выходные к знакомому рок-продюсеру на барбекю. Там будут одни геи, так что пусть себе притворяются воркующими голубками сколько душе угодно. А если это выйдет за рамки пристойности? С другой стороны, все когда-нибудь выходит за рамки пристойности.

Бен [17] говорит: «Возможно, они вовсе и не притворяются». Впрочем, я не верю, что они влюблены. Они занимаются любовью, не более того. Но не любят.

Хотя кто их поймет, сегодняшних юнцов? Может, и любят. Мэтт и Джек… И любовь для них — часть чего-то большего. Часть жизни в широком смысле. Самом широком… Не нравится мне об этом думать.

Как-то, сидя у реки, мы снова обсуждали сценарий «Ковбоя Немо». Джек не сводил пристального взгляда с воды и на все мои вопросы отвечал тихим «м-м-м» и «ага» — будто я ему надоел. Будто я прошу его заняться со мной любовью! И его хочу (или хочу его обмануть). Оказалось, что вчера покончил с собой его любимый музыкант и друг Блейк — какой-то молодежный идол.

Вода отражалась на его лице, словно оно стеклянное или хромированное. Мне пришло в голову, что Джек похож на Феликса Арройо. Видимо, этим он сразу меня и привлек — своим сходством с Феликсом.

Иногда Джек носит черную футболку с маленькими разрезами на груди. Он сделал их сам, бритвой. В этой футболке он выглядит каким-то оборванным. Волосы у него такие густые и жирные, что можно причесать их как вздумается, даже поставить дыбом. Сейчас он затянул их узлом. Его внешность — «нежного» типа. А еще — кожа. Это самое главное доказательство: смуглая, с довольно большими порами. Точь-в-точь как у Феликса. Он вылитый Феликс. Его двойник. Невероятно! Видели бы его наши общие знакомые.

Тихим и низким голосом Джек пробормотал: — Производители пластиковых стаканов, в натуре, занимаются скучным, но очень прибыльным делом. Типа как само зло, которое скучно по сути.

Бормочет! Еще одно поразительное сходство!

У него — Джека-лицо персонажа из японских мультиков-анимэ. Совсем как у Феликса: острый подбородок, на лоб свисает прядь волос, подпухшие, словно заспанные голубые глаза и обаятельная (неулыбчивая?) улыбка.

А еще Джек полон любви. Просто ходячая любовь какая-то. Он лучится любовью и сочувствием ко всему, что его окружает, — словно это он сам, только в другом физическом воплощении.

Их сходство меня гипнотизирует. Те же уши, те же руки, тот же голос — но это не он, не Феликс. Мне не по себе от таких мыслей. Получается как-то нечестно по отношению к Джеку.

По-моему, Джек знает, что меня смущает. Он, наверное, хочет поговорить со мной об этом, но боится [18].

У Джека тоже есть дружная компания товарищей-единомышленников. Они часто встречаются, даже ездят вместе, как странствующие трубадуры.

Ах да, Джек признался, что, кроме смерти Блейка, его расстраивает и то, что ему не дали напрокат школьную камеру. У него неприятности или ему неприятно — я толком не расслышал. Его занесли в черный список за нарушение общественного порядка на церемонии награждений. По киношколе, мол, ходят странные слухи, что он вышел на сцену за наградой совершенно голым.

За такое зрелище я бы не пожалел денег.

Он добавил, что «спонсоры» очень оскорбились. Кто эти спонсоры, я не разобрал. Скорее всего «Либерти филмз» — вот смешно!

Думаю, им куда больше не понравилось, что после Джека на сцену поднялся Мэтт, спустил штаны и показал им задницу, после чего поцеловал Джека, засунул микрофон в рот и стал двигать головой так, будто делал минет [19].

Если спонсоров это и вправду задело, лучшего приложения своим усилиям он и найти не мог. Впрочем, больше никто особо не возмутился, кроме администрации киношколы, которая теперь в качестве наказания не выдает Джеку камеру.

— А пленка сколько стоит! — пробормотал Джек.

Не знаю, к чему это [20]. С ним бывает. Может, опять обкурился.

— Я слышал, про это напишут статью.

— Кто напишет?

Он засмеялся (что бывает крайне редко):

— Не знаю, в натуре!

Не знает… Всего лишь слухи, но я-то смотрю на них как… скажем, как профессионал. Которому отлично известно, что статья — это одно, а кто пишет статью — совсем другое.

А вот ему это неизвестно. Ну не может парень вроде Джека — техасский хиппи двадцати одного года, двойник моего погибшего друга и компадре Феликса Арройо [21] — знать обо всех тонкостях публичной жизни. Хотя, если они с Мэттом будут и дальше вести себя в том же духе, очень скоро узнает.

Эти юнцы — маргиналы, хоть и умеренные. Щедро пересыпают свою речь словечками вроде «типа» и «в натуре». Как вы думаете, спустить штаны на церемонии награждения — бунтарство? Я, пожалуй, не настолько современен. И все-таки что-то в этом есть… Чем-то мне их поступок импонирует… Я почти готов считать его признаком ума и чрезвычайной прямоты.

Джек смотрит, как пурпурный закат за рекой снова оттесняет Саскватч в темноту.

Я живу в большом городе, в особняке. Я лежу в постели на синтетической подушке и думаю, как хрупко все живое. Я чувствую это. Все живое. Даже то, что считаешь самым прочным на свете, вдруг оказывается очень хрупким. А люди еще и стреляют, летают на самолетах и прыгают с верхотуры. Мне нужно понять, насколько хрупок весь мир. Тогда я смогу ему как-то помочь.

Привет, братан!

Мы тут спелись с одним парнягой-рекламщиком по прозвищу Спанки. Выглядит так, будто вот-вот обосрется. То есть чумной какой-то. Можно терпеть, но в небольших дозах. И все-таки мне кажется, он нам сигналит. Типа, нужно познакомиться с ним поближе. Не знаю почему. Сигналит, и все тут. Мэтт не против, вроде как он знал его там, по ту сторону, и меня тоже знал. И я его, наверное. Рассказал бы ты нам о старом уровне, а то я ни черта не помню.

После тех уровней никак не привыкну кое к чему. Я не в своей тарелке, потому что Мэтт сказал, что был моим любимым рок-музыкантом до того, как я попал на новый уровень [22].

Хорошо, что сейчас он тут, мы можем друг о друге заботиться. Но надо бы узнать друг друга получше. Может, забалдеть вместе? С ним не скучно, но вообще чувак припыленный, квасит не в себя. А еще мы оба забыли почти все, что было до путешествия.