Виктор Зорза - Путь к смерти. Жить до конца

Внешность Джейн таила очарование, и улыбкой она могла добиться своего. Более того, в ее облике было что-то особенное, заставлявшее оглядываться ей вслед. Незнакомым людям хотелось подержать на руках хорошенькую крошку. Когда она начала ходить, взрослых радовала внезапно озарявшая ее лицо улыбка. Но Джейн улыбалась все реже — она разделяла опасение своего поколения и страшилась «быть обманутой».

Подрастая, Джейн развивалась в том же духе. Она научилась видеть суть происходящего и отвергала легкие пути. В школе непримиримым, недоверчивым подросткам приходится не сладко. Идеалисты, стремясь к своей мечте, неизбежно падают духом, романтики, не находя единомышленников, часто разочаровываются в жизни. Джейн никогда не верила в свой успех и всегда признавала собственное поражение. Она попыталась вылить свое внутреннее смятение в стихах, но мало кому их показывала. Как все дети, она играла, шалила и шутила, когда жизнь была хороша, но порой впадала в отчаяние и тогда ни с кем не хотела общаться. Подрастая, она изо всех сил старалась перебороть приступы замкнутости, но это ей никогда не удавалось полностью. К недовольству всем на свете добавлялась неуверенность в себе. Порой Джейн совсем не переносила замечаний в свой адрес и отвергала любую поддержку» усматривая в этом желание ее утешить. Реакция Джейн, как и у всех нас, зависела от того, какая в той или иной ситуации сторона ее характера брала верх. Она не Давала себя перехитрить. Легкие пути и мнение большинства были не для нее, но представлять ее себе несгибаемой реалисткой было бы неправильно. Джейн не всегда приходила к определенному, безоговорочному мнению. Она все очень сильно переживала, нервничала и зачастую меняла решения. Дочь любила задавать вопросы и, получив ответ, спрашивала дальше. Не боясь выделиться среди других, она никогда не считала себя человеком сильным, хотя всегда имела собственное мнение.

У подраставшей Джейн характер становился все тверже, и она старалась держать свои сомнения при себе. Джейн бросила поэзию ради политики. Она стала настоящим бунтарем, постоянно споря с отцом — его либеральные взгляды казались ей слишком умеренными. Ведя разговоры с дочерью как с равной, Виктор надеялся, что она поймет — он принимает ее всерьез, но их дискуссии часто кончались плохо. У Джейн не хватало терпения выслушать до конца взвешенные, продуманные аргументы отца, и она взрывалась, не дослушав.

Иногда выручало присущее Джейн чувство юмора: она вовремя отступала и последнее слово оставалось за ней. Это было время, когда возмущение студентов войной во Вьетнаме привлекло к себе внимание всего мира. Вернувшись домой после одной из демонстраций, Джейн горела праведным гневом и тайным восторгом, который не могла скрыть. Ее даже «потоптала» лошадь полицейского! У нас в это время гостили три девочки из Америки, и Виктор сердито бросил:

— Не вздумай брать их с собой!

Джейн ласково ответила:

— Пап, я только покажу нашим американским гостьям Лондон!

Джейн закончила учебу по отделению социальных наук и решила стать учительницей. Эта профессия давала ей возможность заниматься тем, что ее больше всего интересовало: бороться за лучший мир, проводить много времени с детьми и путешествовать. Продолжая интересоваться социальными проблемами, она скоро разочаровалась в политике и занялась личными делами. Джейн стала вегетарианкой задолго до того, как это сделалось модой. Она по-научному составила для себя диету и пыталась побудить нас питаться рациональнее. Она бросала курить не раз и не два. Серьезно занялась садоводством. Теперь ее привлекала музыка, не только зовущая к борьбе, свободе и контркультуре. Она открыла в себе способность слушать классику, не чувствуя, что предает этим свое поколение.

Джейн ждала любви, но, когда она к ней пришла, дочь поняла, что отдать себя целиком, лишиться свободы, слишком трудно. Она гнала от себя любимого, а когда наваливалось одиночество, снова мечтала о нем. В конце концов она решила проверить, сможет ли жить одна, так как считала, что не может называть себя свободной, если зависит от другого.

Ее взаимоотношения с отцом так и не наладились как следует, хотя трудные годы отрочества остались позади. Она пыталась с ним помириться, но многое этому мешало. Не понимать друг друга им было гораздо проще. Джейн миновала возраст, когда фигура у девочки-подростка полновата, прошли и вызванные этим огорчения, дочь стала стройной девушкой. Хотя она уже начала чувствовать свою привлекательность, под внешней уравновешенностью таилась ранимость. Несмотря на твердость взглядов Джейн и острое чувство самостоятельности, ее порой охватывали смущение и неуверенность в себе.

Мы знали, что болезнь усилит ранимость дочери. И вздохнули с облегчением, узнав, что эта разновидность рака не смертельна. Но видя, что силы к дочери не возвращаются, снова забеспокоились. Лето кончалось, нам надо было возвращаться в Америку. Джейн хотела жить по-прежнему, но ездить в школу и учить детей было ей уже не под силу. Этой зимой она перенесла еще несколько легких недомоганий. В классе у нее часто не хватало сил сделать то, к чему она тщательно готовилась накануне. Лучше бы работа была поближе к дому. Она решила оставить школу и поискать что-нибудь другое.

Но времена были плохие. В тот год в Англии остались безработными двадцать тысяч учителей. Миновала весна, мы снова приехали в Англию, а дочь еще ничего не подыскала. Постоянные отказы поколебали ее веру в себя — она стала серьезно беспокоиться о своем будущем. В конце концов ей предложили обучать в Греции детей из трех семей среднего достатка. Работа не соответствовала ее общественному темпераменту, но выбирать не приходилось. Кроме того, она любила Грецию.

После долгих месяцев беспокойства и неопределенности Джейн с облегчением занялась делом. Она отказалась от аренды дома. Собрала урожай овощей и распорядилась картофелем, луком, морковью, свеклой и домашним вином. Теперь она перебирала и сортировала свое имущество, сетуя на то, что у нее так много вещей, а ведь жить надо как можно проще.

Она упаковывалась, укладывалась и часто садилась передохнуть. Жаловалась на беспорядок, но работала четко, составляя маленькие списки предстоящих дел. Было грустно покидать место, где она не раз была счастлива и убедилась, что может жить одна. Но пришло время начать новую жизнь.

Темной и сырой сентябрьской ночью, после торжественного обеда с нами, она улетела в Афины. В тот вечер всем нам было вместе хорошо и спокойно. И с отцом Джейн была ласковее, чем все прошедшие годы.

Джейн регулярно нам писала. Мы узнали, что в Греции она обустроилась, завела друзей и мечтает о лете, когда поедет на один из греческих островов и пойдет бродить в горы. Эта новая Джейн казалась счастливой, и нам подумалось, что она совсем выздоровела.

Однажды в феврале мы проводили уик-энд, путешествуя по Вирджинии. Розмари отправилась к друзьям на чашку кофе — внезапно ворвался Виктор и заговорил так быстро, что почти ничего нельзя было разобрать: что-то о Джейн и раке.

— Ночью ты улетаешь в Англию.

Все стало ясно. Слово «рак», как молот, разбило привычную жизнь на мелкие куски. Виктор не говорил с Джейн лично. Она позвонила невесте Ричарда Джоан, та сообщила Ричарду, а он с трудом разыскал нас. Джейн не была еще готова разделить свои чувства с самыми близкими ей людьми. Мы тщетно пытались дозвониться ей в Грецию — никто не отвечал.

Мы возвращались в Вашингтон на машине и видели, как угасал закат страшно холодного дня. Вдалеке синели горы, но мы их почти не замечали. Наши мысли витали далеко. На полпути мы еще раз попытались дозвониться в Грецию из будки на пустынной автостоянке. Мы ждали, а ветер все крутил и крутил вокруг нас пластиковый пакет. Время, казалось, замерло в этом одиноком месте. Наконец мы услышали голос Джейн, с трудом пробивавшийся через огромное расстояние между Грецией и Америкой.

— Я уезжаю в Англию. Вам приезжать не надо, — первым делом сказала она.

Но услыхав, что Розмари решила ее встретить, Джейн с облегчением крикнула:

— Колоссально! — и весело добавила: — Увидимся завтра.

В Вашингтоне Розмари, укладываясь, пыталась оставить дом в порядке. Но в наступившем хаосе и неизвестности знакомые предметы выглядели странно. Привычная жизнь кончилась.

Новости были плохие. Неделю назад Джейн, проснувшись, нащупала в паху какой-то комок. Ей сразу вспомнилось, что, когда она приходила в больницу проверяться, врачи прежде всего осматривали пах. Припомнилось недомогание последних недель, когда она чувствовала себя совсем скверно. Джейн решила сходить к местному врачу. Тот сказал, что беспокоиться не о чем — что-то не в порядке, но это не метастазы. Через несколько дней ее осмотрел другой врач.

— Немедленно возвращайтесь в Англию, в ту больницу, где вас оперировали.

Розмари прилетела в Лондон первой. Дэри-коттедж был сдан в аренду до конца мая, и она устроилась у друзей в городе. Розмари позвонила нашему семейному врачу и все ему рассказала.