Рене Фройнд - Любовь среди рыб

— Спокойной ночи, — сказала она.

— Ночь спокойна, — пробормотал тот с закрытыми глазами. Его огромная ладонь покоилась на голове Аиши.

— Спасибо, Август, — добавила Лизи. Но не была уверена, что он ее слышал.

Лишь после короткого утреннего сна у них возникло ощущение, что они вступили в новый день. Лизи разбудил шум воды в душе. Обычно ее душ не издавал никакого шума, разве что душ принимала она сама. Наверное, поэтому шум просочился в ее сознание и разбудил ее.

Лизи приготовила кофе. Август вышел из ванной, обернув бедра полотецем. Лизи уставилась на него и не могла отвести взгляд. Я просвещенная, эмансипированная, городская, свободная женщина, сказала она себе, почему же я на него таращусь?! Она отродясь не видела такого сильного мужчину. Более мускулистых — может быть, таких Фрицев из фитнес-студий, которые на самом деле влюблены лишь в самих себя и в сексе заняты в первую очередь тем, что любуются своей красотой. Но у Августа были мышцы, развившиеся от работы. Лизи так и подмывало подойти и потрогать. Соотношение мускулов и жил кажется великолепным, подумала она, но вместе с тем чувствуешь себе мясником, разрабатывающим рецепт колбасы.

— Ну что? — спросил Август.

— Я как раз спрашиваю себя, какой должна быть встреча с Фредом.

— Жаль, что в Берлине нет по-настоящему холодной воды, — ответил Август, пропустив ее слова мимо ушей.

Лизи тоже смыла с тела длинную ночь, насколько это было возможно. Потом попросила Августа втереть ей немного мази черного корня.

— Я все еще чувствую боль, — сказала она, — но уже никакого сравнения со вчерашней!

— Неудивительно, — сказал Август, — у меня целебные руки.

— Что, серьезно? Ты можешь исцелять?

— А то! — Август засмеялся. — Ну почему ты веришь во все, что тебе впаривают?

Потом они пили кофе. Лизи включила компьютер. От дочери пришел коротенький мейл, но Лизи и тому была рада, ведь она знала, что написать мейл для твиттерящего фейсбучного поколения — равносильно тому, что отправить рукописное письмо с маркой и почтовым штемпелем. Лизи считалась с тем, что молодежь теперь другая. Она ничего не имела против техники. Просто сама она не интересовалась ею.

— Откуда у тебя такой компьютер, — спросил Август, — из технического музея?

— Это мне брат подарил. Его детям он уже больше не нужен.

Они поискали в Интернете Фреда Фирнайса, Альфреда Фирнайса, стихи Фирнайса и так далее. Лизи вздыхала, как школьница, когда всплывали картинки с Фредом. Август вздыхал, что компьютер такой тормозной:

— Если я пойду по Берлину пешком наугад, я найду его быстрее.

— Может, нам ничего другого и не останется. В телефонной книге адреса нет. Попробуй еще раз позвонить ему, пожалуйста!

Август набрал номер, который сохранил у себя в мобильнике.

— Автоответчик. Пойдем к этой Сюзанне, — сказал Август. — Она знает, где он живет.

— Она мной манипулировала. Нами манипулировала. Фредом и мной!

— Ты сама позволила ей собой манипулировать.

— Да!

— И за это ты на нее особенно в обиде. Но это твои проблемы.

— О’кей. — Это был семинар позитивного самопознания, самокритично подумала Лизи. Это не означало: о’кей, все в лучшем виде, а как раз напротив: какая беспросветная задница, но о’кей, разглядим-ка ее вблизи.

— Хорошо, — добавила она на сей раз с отчетливой дерзостью, — тогда поехали в издательство. Понятия не имею, там ли она, вроде бы ее издательство прогорело.

— А мы не можем пойти пешком?

— Август, мы в большом городе. Отсюда до центра бежать два часа.

— Я не хочу бежать, я хочу идти.

— Тогда предлагаю тебе вот что: поедем до Александерплатц на метро, а потом дойдем пешком до улицы Тухольского.

— У меня нет ни поводка, ни намордника.

— Ты и без намордника не так уж страшен.

Какой-то пожилой господин в метро хотя и сделал попытку выговорить Августу за свободно идущую собаку, но Август только глянул на него со всей строгостью, и речь господина, начатая как обвинение, превратилась в смущенное заикание. За исключением этого эпизода, Айша встречала только друзей и с удовольствием давала погладить себя школьникам, которые использовали каникулы, чтобы поехать в парк или куда-нибудь искупаться.

Айша не отходила от левой ноги Августа, она даже искала телесного контакта с ним, когда они, сделав маленький крюк мимо театра Фольксбюне, шли ради Августа по Аугустштрассе, направляясь к относительно тихой улице, на которой располагался офис издательства.

— А что самое особенное в Берлине? — спросил Август с некоторой растерянностью.

— Наверно, то, что нет ничего особенного, — ответила Лизи. Сердце ее колотилось, когда она нажимала на кнопку звонка рядом с табличкой издательства.

Прозвенело открывающее устройство, и они поднялись наверх. Наверху в дверях стояла Сюзанна и устало улыбалась.

— Лизи.

— Сюзанна.

Они обнялись. Не так, будто ничего не произошло. А так, что приветствие и примирение шли рука об руку.

— Это Август. А это Айша.

— А! Чудесная собака! — воскликнула Сюзанна. — И знаменитый Август! Ведь Фред в вас форменным образом влюбился.

— Он что, голубой? — спросил Август.

— Ничуть. Это я имела в виду скорее метафизически.

— Мета или физически, а теперь скажи Лизи, что ты меня не подкупала.

— Но я же вас первый раз вижу!

— И дай нам адрес и домашний телефон Фреда. Потому что я должен свести их вместе. — Он кивнул головой в сторону Лизи.

— Хорошая мысль, — холодно ответила Сюзанна. — Но пока нельзя. Фред должен писать. Сегодня в четыре он должен принести мне свою книгу.

— Мне на это более-менее плевать, — сказал Август. — Мне нужен номер телефона, и сейчас.

— А мне на это, — сказала Сюзанна, — плевать стократ.

Тут Лизи невольно рассмеялась, а Август, который не привык к тому, что последнее слово оставалось за кем-то другим, добавил:

— Если б ты знала, насколько мне плевать на это!

— Тогда почему ты в Берлине? — спросила Сюзанна.

— Фред спас мне жизнь. Я подумал, хорошо, тогда я спасу его любовь. Но если ты хочешь знать мое мнение, он чокнутый. Лизи с ним намучается.

— Я тоже это говорила. — Сюзанна почувствовала поддержку. Вообще этот Август ей нравился. В кои-то веки перед тобой человек, с которым знаешь, на что рассчитывать. Боже, как она намучилась со всеми этими «катастрофическими Майерами»!

— Хорошо, — сказал Август. — Тогда подождем до четырех.

— Если Фред придет, — сказала Сюзанна. — С ним ведь никогда не знаешь.

— А ты как считаешь? — тревожно спросила Лизи.

— Я думаю, придет, — сказала Сюзанна.

— Ну, тогда вы мне, может, покажете еще что-то интересное в Берлине. Пока что я не увидел ничего. Ну, что-нибудь вроде Эйфелевой башни, или площади Святого Марка, или Бродвея.

— Самое крутое в Берлине то, что тут, собственно, нет ничего крутого, — сказала на сей раз Сюзанна.

— Ну круто, — заметил Август. — Тогда выкурим по одной.

Он извлек из кармана штанов свой кисет и достал самокрутки. Накурившись всласть, он сказал:

— Я проголодался. Может, в Берлине есть какая-нибудь интересная харчевня?

— Я закажу нам столик в Борхарде. Тогда мы сможем показать нашему гостю хотя бы Жандармский рынок, — сказала Сюзанна.

— В Борхарде? — Лизи выказала некоторый ужас. — Но мы же хотели поесть сегодня, а не через три месяца.

Сюзанна ненадолго скрылась в соседней комнате, чтобы спокойно позвонить.

— В тринадцать часов, — хладнокровно сказала она, вернувшись.

Лизи по-настоящему удивилась:

— Как тебе это удалось?

— Я заказала столик на имя Бреда Питта, — сказала Сюзанна. — Это всегда срабатывает. Никто не хочет упустить Бреда.

— А кто будет платить? — спросила Лизи.

Сюзанна извлекла из сумочки пятисотевровую купюру.

— Склеила и поменяла.

Лизи пристыженно улыбнулась.

Они спустились в метро и вышли на «Французской улице». Август смотрел на большой город любопытными и слегка покрасневшими глазами.

Когда они вошли в ресторан и спросили столик для мистера Питта, на них хотя и посмотрели немного недоверчиво, но все же наградили местом у окна.

Сюзанна взяла устриц, выставленных на этажерке, Лизи — карпаччо из кролика, а Август заказал сливочного масла к хорошо наполненной корзинке с хлебом.

— А то жалко оставлять.

И пока Сюзанна и Лизи решали, не заказать ли в качестве главного блюда шницель, Август попросил кровяной колбасы.

— Эльзасцы, не эльзасцы, а колбасу-то кровяную сделают нормально. А вот шницель я есть не буду, потому что настолько хорошего шницеля, чтоб соответствовал такой цене, вообще не бывает!

Когда принесли закуски, Август взял у Сюзанны одну устрицу: