Юлия Петрова - Ничья по-английски. Исповедь эмигрантки

Я отчаянно пыталась найти себе какое-то полезное занятие. Начала импровизировать с готовкой, вычистила в доме все углы, погладила все рубашки Роджера, постаралась заинтересовать себя садоводством. Но ему, похоже, все мои потуги были глубоко параллельны. Я начала вспоминать свою недавнюю жизнь — полуголодную, но активную. И почему-то почувствовала ностальгию…

Мои тело и дух стремились к новым начинаниям, к новым достижениям… или хотя бы к развитию старых. Так я вернулась в Интернет, надеясь найти где-то поблизости модельную работу. И какова же была моя радость, когда мне удалось отыскать кастинги совсем неподалеку! Местным салонам красоты нужны были люди для демонстраций и тренировок, так что мастера находились в активном поиске. Но в маленьких окрестных деревушках было непросто найти подходящих моделей для наращивания волос или, допустим, для мастер-класса по макияжу. Очень скоро хозяйка одного из салонов захотела ангажировать меня на три вечера для учебных серий визажа. Оплата предполагалась в размере десяти фунтов за час. Это была отличная возможность что-то сделать и немного подзаработать! У Роджера я деньги больше не брала — и сам он тоже перестал предлагать.

Переговоры я провела через e-mail. Дама, которая все организовывала, показалась мне очень милой. Салон находился всего в нескольких минутах езды от Телфорда на машине. Поезда туда, увы, не ходили. И я надеялась, что Роджер меня отвезет.

Но, когда я ему рассказала о работе, он отреагировал одним-единственным «Чушь!».

Я потеряла дар речи. Этого я от него никак не ожидала!

— Что?!

— Чушь! Тебе это не нужно!

— Но почему?

— Это для тупых деревенских баб! Ты выше этого!

— Но я не могу тут ничем другим заниматься! Роджер, это ведь всего лишь визаж. Совсем безобидный! У меня будут новые фото для портфолио!

— Возможно. Только у меня во вторник нет времени.

— Это в четверг.

— И в четверг тоже. Я всю неделю занят. Я не могу тебя отвезти.

— Милый, ну пожалуйста! Это для меня большой шанс! — я попыталась уговорить его.

— Если ты туда поедешь, то потеряешь шанс со мной! Я тебя предупредил!

Что мне оставалось делать? Только подчиниться, как обычно. Тем же вечером с тяжелым сердцем я отменила свое участие в фотосессии…

Но я не собиралась опускать руки. Раз Роджер не хотел помогать, я решила помочь себе сама.

Вскоре мне удалось найти фотографа из Дадли, который согласился не только на совместную съемку, но и, что еще более важно, вызвался помочь мне с транспортом. Я выбрала день, когда Роджер собирался пробыть в офисе весь день, и договорилась с фотографом, которого звали Нилом. Чтобы заполучить ключи мне пришлось сказать Роджеру, что я должна сходить в магазин и купить еды. Ненавижу врать, но это был единственный способ выбраться. Я надеялась тихо улизнуть, часа два потратить на съемку, по пути назад забежать в магазин и вернуться как ни в чем не бывало.

Но все пошло не по плану. Стоило мне сесть в машину Нила и отъехать на километр, как зазвонил телефон. Голос в трубке оказался самым психическим из всех, что мне доводилось слышать.

— Сука! — орал Роджер. — Ты где?

К тому времени я настолько привыкла к оскорблениям, что никак на них не отреагировала. Важно было другое — каким-то образом Роджер обо всем узнал. Врать не имело смысла.

— В машине, — ответила я.

— В какой машине, твою мать?! Ты где?

— Я тебе сказала — в машине. Еду на съемку.

— Мария, ты играешь с огнем. Сейчас же возвращайся домой, и мы поговорим. По-моему, тебе пора назад на Украину.

Я знала, что однажды он это скажет. Я слишком долго жила на грани. Поэтому мне удалось остаться спокойной — даже более, чем следовало.

— Ты дома? — спросила я.

— Что? — его взбесило, как я перехватила инициативу.

— Ты едешь сейчас домой? Потому что мне надо два часа на съемку. Думаю, я это заслужила. Через два часа я вернусь, и мы поговорим.

— Дай телефон водителю.

— Нет!

— Сейчас же, я сказал!

— Ты выставляешь меня дурой. Не могу.

— Дурой? Да я тебя убью, когда ты вернешься!

Он отключился.

Я ничего не сказала Нилу. Но в том не было необходимости — он и так все слышал.

— Проблемы? — спросил он.

— Нет, — безразлично ответила я. — Друг.

— То есть проблемы, — заключил Нил. — С моделями это часто бывает. Один из ревнивых дружков заявил на меня как-то в полицию. Так что я под наблюдением.

— Меня это не беспокоит, — ответила я.

— Хорошо. Меня тоже.

И мы оставили этот разговор.

Съемка была очень плодотворной. После Нил отвез меня в магазин, а затем — домой. Роджер уже ждал под дверью, злой как черт. Он ничего не сказал Нилу. Подождал, пока тот уедет, пока я зайду в дом — и уже тогда поприветствовал меня в своем стиле.

— Ты шлюха!!!

— Здравствуй, — я прошла мимо него.

Роджер опешил. Честно говоря, мне показалось, что он сейчас на меня бросится. Но нет — Роджер лишь прорычал, тяжело дыша:

— Мне пришлось ждать на улице!

— По-моему, ты специально приехал пораньше, чтобы устроить скандал! Это, кстати, тебе, — я подала ему пакет с молоком и сосисками.

Он молча взял еду, но сразу завелся по новой.

— Ты уезжаешь с чужими людьми и делаешь из меня посмешище! В моем собственном доме! Если бы мама не увидела тебя, я бы ни о чем не знал! Ключи больше не получишь!

Так-так! Выходило, что информатором оказалась его мамаша! Значит, она меня запомнила при первой встрече. Но с чего бы ей вообще за мной следить? Может, Роджер все о нас рассказал? Это придало мне уверенности:

— Тебе бы стоило давно сделать для меня ключи! Тогда и проблем бы не было!

— Я тут буду решать, что мне делать! — взревел Роджер и швырнул об пол фарфоровую фигурку.

Тогда я ушла наверх, ожидая, что он немедленно забронирует мне обратный билет. Но Роджер этого не сделал. Он предпочел высвобождать гнев, ругаясь и бросаясь вещами. А затем был фантастический секс, как будто ничего и не произошло.

Мое время в Англии подходило к концу.

Это было ужасно. Здесь я жила странной жизнью, но мне все же не хотелось ее терять. За этой чертой, за гранью окончания визы, меня поджидало что-то неизвестное и, как мне казалось, злое. Это было похоже — и я не преувеличиваю — на приближающуюся смерть. Как если бы у меня был рак, и я точно знала, что скоро умру.

Время бежало вперед, проходили дни, и я полностью потеряла покой — если он у меня вообще когда-то был. По ночам я тихо лежала с открытыми глазами, уставившись в одну точку, тогда как мои мысли неудержимо скакали в разные стороны. Но в основном я плакала — тихо, как беспомощная мышка со сломанной лапкой. Спящий Роджер даже не подозревал, что со мной творится. Ему это было попросту не интересно.

Мы все больше и больше ругались. Я теперь не боялась дерзить в ответ. Это началось в день моего неповиновения и переросло в настоящие стычки. Я была изранена и хотела спровоцировать разрыв. Странное, мазохистское желание. Я по-прежнему любила Роджера, но в глубине души понимала, что так будет лучше. Между нами произошло слишком много ссор, и еще капелька горечи пошла бы только на пользу.

К тому времени мне уже было абсолютно ясно, что у нас с Роджером никогда не будет семьи. Я попыталась инициировать несколько разговоров, но Роджер всегда раздражался, говоря, что сейчас для этого неподходящий момент.

— Мария, у меня стресс. Проблемы в офисе. Почему ты не можешь просто наслаждаться хорошим днем и дать мне наслаждаться тобой? — обычно говорил он.

А за этими словами я слышала: «Брось все это. Может, в следующей жизни, детка».

Будучи в основном дома и выходя только с Роджером, я стала асоциальной. Как это случилось? Почему? Ведь раньше в силу своей профессии я постоянно встречалась с людьми, общалась с ними и тем самым зарабатывала себе на хлеб! А теперь мне казалось, будто все это происходило с другим человеком в другой реальности…

Давление было невероятным! Я тайком пила из бара — неважно что, мне просто нужен был расслабляющий эффект алкоголя. Как в детстве, когда я тайком от папы отливала водку из бутылки, чтобы распить ее потом с друзьями. Но то было ради веселья, а теперь — от горя. И еще мне было все равно, заметит ли Роджер, как испаряются его алкогольные запасы.

В конце концов он заметил. К тому времени я уже опорожнила литровую бутылку джина «Bombay» и перешла к портвейну.

Показывая на бар, Роджер стал кричать:

— Ты ведешь себя как проститутка! Что это значит?

— Как потерянная, — безразлично поправила его я. — Не ори.

Но он завелся снова, еще громче:

— Если будешь так делать, я отошлю тебя обратно в твою дебильную Украину!