Алексей Митрофанов - Юлия

– Нет, она говорила вполне серьезно.

– Она всегда говорит серьезно, да только потом все несерьезно заканчивается.

– В этот раз все будет не так.

– Конечно, я и не сомневался. Каждый раз она придумывает что-нибудь новое. Ты мне лучше объясни – она что, имеет над тобой какое-то особое влияние?

– Никакого влияния нет, – возразил Лебедов.

– А я думаю – есть. Она действует на тебя как удав на кролика. Ты готов все забыть и начинать сначала.

– Она не удав, а я не кролик! – обиделся Лебедов.

– Ладно, – согласился Филатов, – она наперсточник, а ты прохожий. Помнишь, как это было: «Кручу-верчу, запутать хочу»? Грязная картонка под ногами и три пластиковые стаканчика на ней. Под одним стаканчиком – поролоновый шарик. Только хрен угадаешь, под каким. Но твоя рука уже тянется к кошельку. Игра начинается, и я заранее могу сказать, чем все закончится.

– Какие стаканчики, о чем ты говоришь? Речь пойдет о замещении американского контингента в Ираке украинскими солдатами. И здесь нужна твоя подача. Ты представляешь, масштаб?

– Да я-то представляю, Саня! Темы она всегда выдвигает серьезные.

– Да, – воодушевленно продолжал Лебедов, – еще она предлагает купить украинский банк «Проминвестрасчетиндустрой» и через него качать из России деньги ей на выборы. Естественно, через офшорки. Я уже нашел людей в России. Люди верят, что она в итоге все сделает.

– Когда же это закончится? – пробормотал Филатов.

– Что?

– На те же грабли той же ногой.

– Ладно тебе! Мы-то уже ученые.

– Не знаю, не знаю! Много было вокруг нее ученых – и где они сейчас? А она все на плаву. Боюсь, что она непотопляема. Или, по крайней мере, нет сейчас на горизонте никого такого, кто мог бы ее потопить.

– Так это же хорошо! – бодро сказал Лебедов. – Мы пойдем у нее в кильватере.

– Мы уже ходили.

– Теперь будет по-другому.

Филатов понял, что Алекс его не слышит.

Влиятельные недруги не оставляли Юлию в покое. Зимой против нее возбудили очередное уголовное дело и стали вызывать на допросы в прокуратуру. Вовчик с тревогой следил по газетам за развитием событий. Одновременно он стал испытывать чувство вины за фильм, в котором сам принял участие. Он слышал, что журналисты потом досаждали ей ехидными вопросами по этому поводу и Юлии пришлось делать хорошую мину при плохой игре – мол, меня это не задело, ха-ха.

Он не поверил. Ведь ясно же, что задело, не могло не задеть. Но что еще она могла им сказать? И хуже всего то, что он тоже в этом поучаствовал! Получается – сыграл против нее. Черт, не такого эффекта он ожидал! Не рассчитал чего-то по своей наивности. Простит ли она его когда-нибудь?

А с другой стороны, откажись он сниматься – нашли бы другого, было бы еще хуже.

В общем, куда ни кинь – везде клин. Да еще и кольцо потерял! Эх, жизнь-жестянка!

Он совсем извелся от переживаний. Все больше и больше в нем крепла уверенность, что дальше так продолжаться не может – нужно объясниться. Юлия должна услышать его. В голове всплыла фраза из любимого фильма «Иван Васильевич меняет профессию»: «Как же тебя понимать, коли ты не говоришь ничего?» Вот и нужно ей все рассказать.

В день очередного допроса Юлии Вовчик стоял в толпе журналистов у киевской прокуратуры. Других возможностей увидеть ее у него не было. Он достал себе бейсболку с надписью «Пресса» и такую же жилетку. Об него задевали иногда треногами видеокамер, но он не обижался. Главное, его не пытались оттереть – благодаря росту он никому не мешал. Он спокойно устроился в первом ряду и стал ожидать, размышляя заодно, не податься ли ему в журналисты, чтобы использовать свое столь неожиданно открывшееся преимущество в этой профессии.

В назначенное время подъехала Юлия. Вовчик прикипел к ней взглядом. Она была такая же красивая, как и раньше. Но он уловил и перемены – в походке и жестах у нее появилась почти царственная величественность, которой не было раньше.

Юлия была мрачнее тучи и ни на кого не смотрела. К ней ринулись было за интервью самые ушлые писаки, но охрана ловко их оттерла. Юлия скрылась за дверями прокуратуры. Спустя час с небольшим, который Вовчик провел в ужасной тревоге, не замечая холода – вдруг ее прямо сейчас и арестуют? – она вышла на улицу и в этот раз выглядела намного веселее. «Не иначе как поставила следаков в тупик! – обрадовался Вовчик. – Знай наших! Голыми руками, ребята, вам ее не взять!»

Юлия посмотрела на журналистов и вдруг встретилась взглядом с Вовчиком. Его сердце оборвалось. Он виновато улыбнулся и развел руками. Едва заметно Юлия улыбнулась ему в ответ и быстро прошла к машине. Помощник распахнул перед ней заднюю дверцу, затем сел рядом с водителем.

– Поехали, пани Юлия? – почтительно спросил он, полуобернувшись.

– Погоди, Вадим.

Она подалась вперед и сказала ему почти на ухо:

– Там в толпе стоит журналист, маленький такой, ты его ни с кем не спутаешь. Я его знаю. Возьми у него телефон и скажи, что я ему перезвоню через год, в следующем феврале.

– Через год? – удивился Вадим.

– Да, именно так и передай.

«Почему через год? – думал Вадим, выходя из машины. – Что у нас будет через год-то?» И вдруг до него дошло – выборы! «Похоже, парня ожидает большое будущее!» – понял он.

Вадим исполнил поручение в точности.