Игорь Гриньков - Белый пиджак ; Люди из тени

Некоторые молоденькие девчонки-наркоманки, чтобы заработать на спасительный «дозняк», бежали с утра пораньше к ипподрому, где с ранья уже стояли грузовики со строительными материалами. Там прямо в кабине, быстренько, по-деловому, отстрочив водителям, получали за это дело свои 50 рублей и убегали за дозой.

Басан перепробовал почти все, что могла предложить местная сырьевая база: «ханку» — из опия сырца или маковой соломки, «химку» — из конопли, «мочевину» — из кондитерского мака, «колеса» — наркосодержащие таблетки. Анаша хоть и была давно пройденным этапом, но он в тяжелые минуты не брезговал и ей. Единственное, чего он никогда не употреблял, так это кокаин (слишком дорог, дефицитен, «элитарен») и «стекло» — медицинские ампулированые наркотики. Да и грибы прошли мимо его интереса. Один знакомый парнишка на полном серьезе утверждал, что лучше бледных поганок ничего нет: «От них такие галюники, как цветные мультики, закачаешься!» Он только не знал, сколько народу загнулось от этих поганок.

Наконец, когда у Басана появилась возможность без «квитухи» (рецепта) приобретать через дальнюю родственницу, аптечного работника, солутан, он окончательно перешел на «винт». «Винт» стал его хлебом, воздухом, смыслом жизни и …проклятием.

В результате регулярных внутривенных иньекций у Басана развился тромбофлебит вен на руках — воспаление кровеносных сосудов с появлением тромбов (на жаргоне наркоманов — «флегмон»). Руки опухли, будто колотушки. По ходу спавшихся сосудов появились гнойные нарывы, и даже в летнюю жару он вынужден был носить рубашки с длинными рукавами. Пришлось колоть наркотики в пах, но и там скоро появились абсцессы, которые осложнились свищами, постоянно источающими гной. Он от безысходности кололся в голени и даже в виски и шею. Еще немного, и у Басана началось бы общее заражение крови. Этот процесс самоуничтожения был прерван помещением в психиатрическую больницу — «дурку». Там Басан спрыгнул с высокой дозы — «омолодился», да и вены привел хоть в какой-то порядок.

К этому времени Басан твердо усвоил три истины.

Первая, что не существует непаленых притонов — все они находятся под контролем милиции.

Вторая: нельзя верить абсолютно никому. Обманут обязательно, и преподлейшим образом. Лучше все тайное и сокровенное держать в себе.

Третья: будто в «келдымах», помимо поглощения наркоты, происходят сексуальные оргии. Это было совершенно не так. Наркоманки были совершенно бесполы, рядовые потребители, они могли ходить по квартире голыми, никого не возбуждая своей наготой. Сексуальные услады не входили в приоритеты у «шировых» — сидящих на игле.

И вот на этой грязной помойке чудом расцвел цветок-мутант, хилый и уродливый, но все же цветок. У Басана пробудилось чувство, похожее на любовь, к русской, почти девчонке — наркоманке по имени Маша. Машу «посадила на иглу» соседка, гораздо старше ее. Чтобы прокормить двоих детей и полуслепую мать-старуху, да еще иметь деньги на «дрянь», соседка промышляла проституцией. Ей позарез нужна была напарница: и за детьми присмотреть, да и для того, чтобы порой «поработать» вдвоем. Так юная голубоглазая Маша влезла сразу в два болота: стала платной девочкой и наркоманкой.

Однажды вечером, в полутемном дворе он увидел, как одурманенную Машу прижала за гаражами группа подростков и уже почти стянула с нее джинсы. В Басане неожиданно проснулся закаленный уличный боец; он подобрал с земли обломок кирпича и с устрашающим криком в один момент разогнал незрелых эротоманов.

Провожая девчонку домой, Басан слушал тягучий рассказ о ее куцей жизни — она еще находилась под кайфом. Монолог отличался повторами и длинными паузами. Признаки интеллекта не просматривались на чистом, кукольном личике Маши. Да и откуда им было взяться у нее, с трудом закончившей девять классов, живущей без родителей на мизерную бабушкину пенсию.

Заниматься второй древнейшей профессией ей было противно — а как еще заработать деньги на «отраву». Большинство клиентов были ей омерзительны: пьяные, с потными ладонями, грубые, откровенные хамы. Некоторые, по ее словам, совсем безбашенные, патологические извращенцы. За свои деньги они требовали невозможного и противоестественного. Запросто могли избить, выгнать нагишом из гостиничного номера, не заплатив ни копейки.

Басан сравнил ее жизнь со своей и нашел много общего. Оба они одиноки и никому не нужны во всем этом огромном враждебном мире. А одиночество в таком возрасте — вещь аномальная. Да и внешностью Маша была совсем недурна.

Когда эта нетипичная пара появилась в наркоманском сообществе, Один из «бондарей», пребывая в благодушном настроении, проговорил: «Вы нам тут случайно болдырчат (полукровок) не наплодите?».

Остальные встретили этот альянс совершенно безразлично.

Теперь Басану было о ком заботиться. Приобретая утренний «дозняк», он и Машину долю имел в виду. А один раз он совершил поступок, совершенно непостижимый для любого наркомана. Единственную дозу пожертвовал подруге, хотя сам уже ощущал «кумар» — наркотическое голодание. «Ничего, перекантуюсь, а там посмотрим, может, что-то обломится».

Теперь их часто видели вместе. Бывали моменты, когда под легким кайфом они ехали на «пьяную улицу», заказывали пиво, танцевали. Парни к Басану почти не приставали; некоторые помнили его еще по микрорайоновским делам, а потом, он еще не разучился, еще умел постоять за себя. Он постоянно носил в заднем кармане своих джинсов складной нож с узким клинком и остро заточенным лезвием на случай встречи с превосходящим по численности противником. А с двумя-тремя он мог разобраться с помощью кулаков и ног — школу уличных драк он прошел превосходную. Басан отговорил Машу от ночных гостиничных «дежурств», с чем она легко согласилась, но нажил себе смертельного врага в лице Машиной соседки-партнерши.

Интимные отношения между ними поначалу не клеились — Басан изрядно разрушил свой организм. Но Маша была хорошо обучена, и ее друг довольствовался суррогатным сексом. В редкие минуты просветлений они даже строили подобие каких-то планов на совместное будущее. Но реализоваться эти планы могли только при одном известном условии, а они оба по уши сидели в наркотическом дерьме и пока всерьез не помышляли из него выбираться.

Нельзя сказать, что Басан вообще не думал, как избавиться от наркотиков, но окружающие примеры из жизни не давали повода даже для бледно-розового оптимизма. Чтобы попасть в хорошую клинику или реабилитационный центр, нужна была куча денег, да и положительного результата никто не гарантировал. «Завязавших» были считанные единицы. Люди, ездившие к знаменитому доктору Назаралиеву в Бишкек, в большинстве своем через некоторое время снова начинали «ширяться», один «нарезал ласты» (умер), другого парализовало, и бедные родичи до конца дней несчастного оказались прикованными к его больничной койке. Не было никакого просвета…

Сделав укол «винта», Басан пришел в движение. Появилось знакомое состояние бодрости духа и обострение всех чувств. Дело шло к вечеру. С того периода, когда Басан впервые приобщился к наркотикам, он заметно поднялся по иерархической лестнице, став наркодилером средней руки. У него появились деньги — процент от перепродажи наркотиков. Он стал хорошо одеваться, практически содержал Машу, и у него всегда имелась возможность своевременно «ширнуться». Вот и сейчас, он знал, что у него в запасе имелся солутан, поэтому о ближайших днях можно было не беспокоиться.

В данный момент с Машей у Басана был временный разрыв. Подруга провинилась: поддавшись уговорам настырной соседки, две ночи подряд прохороводила в гостинице.

«У тебя, Машка, что, шмонька чешется? Тебе не хватает на шмотки, жратву и наркоту? Твоя бабка за последние полгода разъела рожу, натощак не обсе…шь!» — кричал переполненный яростью Басан.

В гневе Басана был элемент наигрыша. Он понимал, что простит Машу в любом случае, так как не считал ее проступок большим грехом. Но примерно наказать ее следовало, чтобы прочувствовала, сучка еб…вая, свою вину, осознала. Он установил срок отлучения в две недели.

А на сегодня у него были запланированы деловые встречи с нужными людьми, и эти встречи сулили хороший приработок.

Но что-то не заладилось в этот день в его радужном состоянии. Примерно через полчаса после инъекции Басан почувствовал, как мощные, ровные толчки сердца неожиданно превратились в аритмичное, с перебоями, сердцебиение. Что-то новое и очень неприятное! Появилась дрожь в руках и ногах. Возникла сильная головная боль, от которой даже в глазах потемнело. Такого с ним не было даже во время «ломок».

Неужели «передоз»? Действительно, в последнее время он потерял бдительность и почти перестал контролировать дозу вводимого «винта». А для «ширового» это вопрос жизни и смерти! Басану стало страшно. Надо что-то делать. Дрожащими руками он вытащил из футляра мобильник, но трепещущие пальцы не попадали в кнопки набора, а глаза не различали букв и цифр. Рубашка на нем промокла от обильного пота, а на лице и руках появилась красноватая сыпь. Сердце колотилось с такой интенсивностью, что, казалось, готово было оторваться.