Ингрид Нолль - Почтенные леди, или К черту условности!

Мира молчала, завороженно глядя на злого дядю. Куртка Эвальда висела на спинке стула; углубившись в свои мысли, незаметно от владельца, она крутила пуговицу из оленьего рога, пока та, к ее удивлению, не оказалась в пальцах. И вдруг она дала о себе знать, спросив своим тонким серебристым голосочком:

— Ты муж тети Лоры?

Мы, взрослые, посмеялись. Эвальд объяснил:

— Нет, я друг твоей бабушки и тети Лоры. А теперь я покину вас и поищу гостиницу. Мансарды, похоже, заняты дорогими маленькими гостями.

Рубен, который в это время выбирал остатки сахара указательным пальцем, запротестовал. С недавних пор он начал ходить в школу и сильно шепелявил из-за того, что у него стали выпадать молочные зубы:

— Мы спим в бабушкиной комнате! На двух матрацах!

Последнее его уточнение снова заставило нас засмеяться, и даже Аннелиза подобрела от того, что у нее такой милый внучек.

— Обе мансарды пустуют, и я не возражаю, если ты поселишься там на время.

Эвальд снова сел.

— А не чокнуться ли нам шампанским по такому случаю? — предложил он. — Наконец-то нашелся покупатель на мой дом. Поэтому я вам и не звонил так долго.

Мы с Аннелизой молча внимательно выслушали его. Уж не вознамерился ли он остаться с нами навсегда? Насколько я помню, первоначально речь шла только о временном приюте и хранении мебели. Или они с Аннелизой уже обсудили расширение жилплощади?

На мгновение у меня промелькнула льстивая мысль, что его сюда привела любовь ко мне. А то, что он не сразу ввалился в дом вместе с дверью, так это чтобы не ранить Аннелизу. К тому же я никогда раньше не намекала ему, что жду его с распростертыми объятьями.

После еды я почувствовала усталость и покинула компанию. Аннелиза тоже была непрочь отдохнуть, но из-за любви к малышам принесла игру «Память», и Эвальд пожелал поучаствовать. Я лежала на диване, не сомкнув глаз, и думала, как бы так половчее дать Эвальду ощутить мое расположение.

Ближе к вечеру у меня даже появился шанс: мы гуляли по парку без Аннелизы и детей. Сегодня мне было не до цветов, деревьев и изысканных видов. Все мое внимание сосредоточилось на поведении Эвальда. Нет ли в нем каких-либо осторожных намеков, которые мне следовало разгадать и ответить на них?

Он держался как обычно — приветливо, галантно, независимо.

— Обрати внимание, какой филигранный силуэт у мечети, — говорит Эвальд, показывая на купол и минареты, красиво очерченные на фоне вечернего неба. — Она напомнила мне поездку в Стамбул. Мы были молоды и…

Видимо, он ждал, что я сделаю первый шаг навстречу.

— Не могу забыть наш полет, — произношу я. — Мы хоть и не молоды, но для меня это было неповторимое и великолепное путешествие.

— А кто сказал, что оно должно остаться в прошлом? — улыбнулся Эвальд и протянул мне руку, чтобы помочь перешагнуть через валявшуюся на земле сломанную ветку. — Нам обоим под силу еще разок оторваться от земли!

— Одной будет не интересно, — возражаю я, и он заверяет, что у него всегда найдется время для небольшого приключения.

Небольшого приключения? Подозрительно, что Эвальд клюнул так быстро, или он думает, что я ему откажу? Все-таки лучше воздержаться от однозначных толкований. Если он мне даст от ворот поворот, будет обидно. И я предпочла спрятаться за пустой болтовней.

— Сейчас рано темнеет, а сегодня после обеда похолодало. Аннелиза уже неделю как запустила отопление. Что ни говори, а осень — моя любимая пора.

— И моя, — кивает Эвальд, — во всяком случае, при хорошей погоде. Странно, всего две недели назад мы купались в Северном море!

Что это, эротическое заигрывание или просто воспоминание? Пожалуй, мне следовало вспомнить что-нибудь смешное из нашего отпуска, разумеется, чтобы Эвальд не оказался в смешном положении. Аннелиза наверняка нашла бы нужные слова, а мне, к сожалению, ничего в голову не приходит.

В довершение всего Эвальд заводит речь о внуках и еще раз подчеркивает, как он радуется будущему ребенку Йолы.

— Своим детям я, как большинство отцов, уделял мало времени, но в качестве дедушки приложу все усилия. Хочешь — верь, хочешь — не верь, недавно я битый час проторчал в магазине детских игрушек.

Нашел о чем говорить! После ужина я хотела уединиться в своей комнате и почитать. Или, может, надо было, как пылко любящей бабушке, несколько часов просидеть на корточках возле детских матрацев и рассказывать сказки на ночь?

Около девяти вечера я услышала звук отъезжающей машины Эвальда. Чтобы не показаться излишне любопытной, подождала минут десять и спустилась к Аннелизе.

— Дети уже спят? — поинтересовалась я, изображая заботливую тетушку.

— Слава богу, улеглись, — вздыхает Аннелиза, — а вот Эвальд опять не сообщил, куда отправился. Ты можешь представить, чтобы человеку пришла в голову мысль в это время проведать занятую на работе беременную дочь? Когда он туда доберется, будет уже одиннадцатый час!

— Он переоделся?

— Разумеется. И если хочешь знать мое мнение, на сей раз у него действительно появилась любовница!

Очень мало по-настоящему знающих людей. Правда, есть такие, кто не придает значения статусным символам, тем не менее они весьма заметны, порой даже блистательно выделяются на общем фоне. Разумеется, в привилегированном положении всегда находятся одаренные разными талантами, кто выделяется остроумием и обаянием; и все же основная часть добивается похвалы и восхищения благодаря успехам в работе.

Свои творческие силы Аннелиза развила на устройстве восхитительного сада и в приготовлении кулинарных изысков. Много лет она не придавала значения ни элегантной одежде, ни поддержанию фигуры. Теперь, наверное, из-за этого страдает.

Вот уже две недели мы в виде опыта ведем странную жизнь втроем, этакая община пожилых, где никто не позволяет себе заглядывать в личную жизнь другого. Никто из нас троих не желал признавать, что жизнь нас поизносила. У каждого имелись свои секреты, но больше всего их было у Эвальда. Он продолжал регулярно исчезать, якобы для того, чтобы сыграть с зятем партию в шахматы, помочь перевести дочери детскую кроватку, но чаще без каких-либо объяснений. Может, тайно посещал фитнес-клуб или солярий? В компании с ним мы получали удовольствие, да и за столом всегда царило веселое живое общение, но в то же время Эвальд был беспокойным элементом в нашей женской коммуне.

В бесформенной картонной коробке он принес подарки практического назначения, если так можно назвать предметы домашнего хозяйства. Едва ли его собственные дети порадовались бы подобным дарам. С этой поры в кухонном шкафу валяются уже третья ржавая резка для огурцов, третья салатная центрифуга и третья чесночная выжималка, третья по счету машинка для удаления с ткани катышков ворса лежит перед зеркалом в прихожей, а в подвале всегда спотыкаешься о третий громоздкий ящик для хранения принадлежностей для чистки обуви. Больше всего он гордился швейной машинкой, настоящим «Зингером», что он постоянно подчеркивал; в шестидесятые годы это считалось чудом техники. Когда мой сын приедет к нам в следующий раз, он придет в ужас. Никто не мог уже точно сказать, не дойдет ли очередь и до мебели, которую Эвальд попробует втиснуть в и без того непросторное жилище Аннелизы.

К неудовольствию подруги, мы с Эвальдом каждый день ходим гулять, но я бы не сказала, что это малое утешение компенсирует все те многочисленные скандалы, которые из этого следуют. Большой ущерб происходит от рассеянного напряжения, воцарившегося между нами троими. Мы с Аннелизой состязаемся за благосклонность Эвальда, поглядываем друг на друга с недоверием, педантично отмечаем, кто во что одевается, кто какими духами пользуется, вызывает ли это критику или одобрение со стороны высокого господина. Даже Аннелиза прекратила ходить в пятнистых купальных халатах и стоптанных шлепанцах.

Миру и Рубена родители забрали два дня назад, и даже мне стало не хватать их детской веселой непосредственности, тех забавных и умилительных моментов, какие нам дарило общение с малышами. Пока они спали в бабушкиной комнате, я могла не опасаться, что ночью к ней попробует пробраться еще один гость. Без детей отныне мы целиком предоставлены самим себе, и нам больше не требуется исполнять роли бабушки или дедушки, матушки и дитя.

Жаль только, что Эвальд стал пропадать не только по вечерам, но и в течение дня. И отмечаться лишь в тех случаях, когда мы назначали общий обед. По вторникам и пятницам он покидал нас сразу после завтрака.

— Хоть детектива нанимай! — сетует Аннелиза. — Как ни крути, но с ним что-то не то. У тебя нет ощущения, что от влюбленности мы потихоньку ослепли?

Ее слова заставили меня вздрогнуть, поскольку она озвучила именно то, о чем я сама не отваживалась думать.