Михаил Ремер - Даун

Я тоже один. Но теперь у меня есть баба Катя. А папа один. Совсем один.

Папа с бабой Катей о чем-то долго разговаривают. О чем? Папа жалуется. Ему плохо. Но он сильный. Он не должен жаловаться. Он должен кричать и размахивать руками. Как это было, когда он был с мамой. Он должен ругать нехорошими словами Фирсова, Сергеева и мистера-дристера. Но он не кричит. Он плачет. Как я, когда меня сильно обижают. Получается, они обидели папу. Но как? Как у них это получилось? Я долго смотрю на него. Я ничего не понимаю. Совсем. Я хочу разобраться, что происходит. Потом я устаю.

Я встаю и выхожу на улицу.

Уж так жаль его стало! Тяжело ему одному-то. Сколько всего навалилось! Сын поперву, жена, потом другой сын. Теперь вот Надежда с Михалычем. Как же тут переживешь такое? Еще и на работе беда какая-то. Уж не поняла толком, в общем, теряет он место свое. Нехорошо это, поди ты сейчас работу найди. Вон у нас либо к фермеру за копейки иди, либо в огороде копайся.

Я, признаться, не любила его раньше. К Надежде раз в год приедет, уже хорошо. Да и то, приедут с семьей, что в санаторий. По участку бродят себе, яблоки да сливы обрывают. А Надежда знай себе носится. Хоть бы раз помогли! А последние шесть лет так и носа не казали. Вот, спасибо, месяц назад приехали. С утра уезжали куда-то, так и не видать их было до вечера до самого. И хоть бы палец о палец ударили! Хоть бы спросили, помочь, может, чем, Надежда Владимировна?

Уезжали, так Надежда им с собой надавала всего: грибы, ягоды, варенья, соленья! А знали они, сколько здоровья Надежда положила, пока все это собирала, варила, солила? Да откуда им! У них, вон, все в универмагах растет! На полках. Всех забот, что приди да затарься. В общем, не любила я его.

А вот теперь жалко стало. По-человечески. Куда холеность его подевалась, важность вся? Ссутулился, небритый. Лет на двадцать сразу-то и постарел. И не умолкает. Все плачется мне и плачется. Слезы-то вон ручьями текут! Жизнь она штука вон какая сложная. Сегодня король, завтра ревешь в жилетку.

Папа с бабой Катей все говорили и говорили. А я сидел и сидел рядом с домом. Я люблю прислониться к нему. Он теплый. Особенно вечером, когда приходит холод. От него можно греться, когда начинаешь мерзнуть.

Я сидел и ждал. А еще смотрел, как поднимается туман. Такой плотный, словно одеяло. Я никогда еще не видел такого!

А потом пришла ночь. Она прогнала туман, и его не стало. Странно, чего они не поделили? Я не люблю ночь. Не люблю, когда темно. Ночью страшно. А еще холодно. И чем дальше, тем холоднее. Я понял это только сейчас, когда остался один на улице.

Холодно. Надо идти в дом, иначе простудишься. Или покроешься инеем. Как трава утром.

Я не люблю простуду. Очень. Когда ты простужен, это значит, что ты должен принимать горькие лекарства, терпеть эти противные горчичники и дышать над картошкой. Лучше не простужаться. Никогда. Но у меня так не получается.

Я встаю и собираюсь войти в дом. Но в этот момент я вижу полную луну. Круглая, как мой Мячик, она поднималась из-за леса. Я остановился и долго смотрел на нее. Я всегда смотрю на луну. Я жду: вдруг появится Хозяин Оранжевого Мячика? Вдруг он согласится забрать меня с собой?

Мне показалось: я что-то увидел. Правда. На луне что-то зашевелилось! Я забыл про холод. Я стоял и смотрел. Луна поднялась из-за леса. Потом повисла высоко-высоко на небе, а потом начала опускаться за горы. Я смотрел и видел: на луне кто-то есть. Наверное, это и есть Хозяин Оранжевого Мячика. Я стоял. Я смотрел. Я верил!

Темно. Одиноко и страшно. Даже ночью в комнате больше света, чем здесь.

Я знаю это место. Оно разное. Светлое или темное. Я люблю его, когда светло. Когда темно – боюсь. Мой друг тоже. Он приходит, когда светло. Темнота пугает его. Она холодная. Она прячет что-то страшное.

Свет!

Я слышу, он близко. Он скачет. Я не дышу. Я жду.

Много раз я видел, как он появляется. Прямо из воздуха. Он скачет, отскакивая от него. У моего друга нет тени. У всех есть, а у него нет.

Я хочу достать его. Я бегу. Я тянусь. Я знаю: тогда изменится все. Я чувствую, время пришло. Я делаю последнее усилие – и вот Мячик у меня в руках. Мне легко и радостно. Я взлетаю. Я растворяюсь в этом свете. Я знаю: наконец я дома! Мама, я иду к тебе!