Режис Морейра - Не теряя времени. Книжник

— Вы издеваетесь? Я сам такую написал!

— A-а… Но она вам не нравится?

— Совсем наоборот!

— Но вы же хотите другую?

— Да нет!

— Я ничего не понимаю.

— Я ищу СВОЮ кулинарную книгу о блюдах из омаров.

— Попробуйте заглянуть напротив.

— НЕМЕДЛЕННО НАЙДИТЕ МОЮ КНИГУ!

Книжник сжал кулаки, встал, опершись на них, из-за стола и, пристально смотря на посетителя, проговорил:

— Об айсбергах можно узнать немало интересного.

Вконец рассвирепевший посетитель сверкнул глазами и ушел.

А Книжник поднялся на кухню и задумался, какой бы чай погаже заварить.

Немного спустя, когда Книжник, уже без особой охоты, пригубил пахучий чай, в лавку вошел далай-лама и направился прямо к конторке.

Книжник поклонился.

— У вас есть Большая Книга Жизни? — спросил далай-лама.

— Боюсь, разобрали, — ответил Книжник.

— Я так и думал, — сказал далай-лама и сел на столик в позе лотоса. — А была?

— Была.

— И вы ее прочли?

— Прочел.

— И как?

— Да так себе.

— Вы полагаете?

— Все ясно с самого начала.

— Ну-ну…

Далай-лама умолк и погрузился в медитацию.

А Книжник вернулся к прерванному чтению.

Но вдруг его посетила мысль, и он поднял голову.

Далай-лама смотрел на него невидящим взором.

Книжник хотел что-то сказать, но не успел.

— Спасибо, нет, — опередил его далай-лама. — Вы очень любезны, но мне это ни к чему.

И Книжник отказался от своей мысли.

Они беззвучно перебросились еще парой слов, и Книжник снова уткнулся в книгу.

Не шевельнувшись и не выходя из медитации, далай-лама просмотрел несколько книг со стеллажей, мысленно поднялся по лестнице, увидел еще кучу книг на полу, стал их пролистывать и, натыкаясь каждый раз на выдранные страницы, навестил всех братьев и сестер хозяина лавки, чтобы прочесть купюры.

В доме одной из сестер не оказалось ни страницы, ни сестрицы. Он побродил вокруг дома, зашел в лес и там, под деревом, нашел обеих: сестра как раз читала только что полученную страницу. Далай-лама стал читать с ней вместе, глядя ей через плечо.

А дочитав отрывок, благословил сестру и вернулся на столик Книжника, где наконец пришел в себя, хоть никуда не выходил.

— У всех все в порядке, — сказал он Книжнику.

— Спасибо.

— Еще увидимся.

— Конечно.

Далай-лама обошел лавку, что-то нашептывая, и удалился.

Книжник почувствовал, что на книжные аллеи снизошли мир и покой.

Все книги словно задышали.

И сам он перестал читать и тоже вздохнул полной грудью.

Всего разочек.

Ах, как давно ему не приходилось так дышать.

ПУДУПУДУПУДУ.

Книжник поднял голову от книги и насторожился. Потом он дернулся в сторону лестницы, но, вздохнув, остался сидеть.

Он понял, кто это, еще прежде, чем увидел, еще не различая, о чем они трещали, болтали и лопотали:

«Пара-пара-пара-парам, пара-пара-парам…»

Злость захлестнула Книжника — к нему с оглушительным треском подходили… вернее, подходила пара.

— Пара-пара-парам?

— Пара-пара-парам…

— Пара-рара-рара.

— Парарарам?

— Парурум.

— Парарарах!

— ВАМ ЧТО-НИБУДЬ НУЖНО?

Пара подскочила от неожиданности и обернулась.

— Парам?

Книжник окольными путями обошел лавку и атаковал пару с тыла, со стороны дверей.

— Пара-пара…

— Прапарара…

— КАКУЮ КНИГУ ВЫ ХОТИТЕ? — прорычал Книжник.

— Парапарам, парапарам!

Пара метнулась к двери, но Книжник загораживал проход.

— КНИГУ ДЛЯ ПАР?

— Парарарарара!

— Пара?

— Парпара…

— ЧТО?

— Парарурурум…

— У МЕНЯ ЕСТЬ ОТЛИЧНАЯ КНИГА О ТАНКАХ! (Он лгал!)

— Парам?

— А! Парам…

— Прапарам!

— НО Я ЕЕ НЕ ПРОДАЮ!

— Парам.

— Пурум.

— Парарарам.

— ОТКРЫТЬ ВАМ ДВЕРЬ?

— Парам! Парам!

— О, парарум!

Книжник распахнул дверь лавки.

— ВСЕГО ХОРОШЕГО!

— Пара-пара.

— Пуру-пуру.

И захлопнул ее.

Он снова сел за стол, но в голове его еще трещало — он слышал, как спустя три дня назойливая пара рассказывала за столом соседним парам о своем визите в лавку: «Парааааааааааам… пуруууууууууум… о танках пурурум! Непропарамдаю! ПАРАМ? ПАРАМ?»

Как правило, раз в день на Книжника вдруг нападала ужасная тоска.

Это было совсем не то, что в третьем часу по полудни, никакого сравнения, там вообще была не тоска, а просто третий час пополудни.

Ужасная тоска могла подступить в любое время, она проникала в лавку, затапливала книги, полки, неумолимо добираясь до стола Книжника и до него самого.

Сначала тоска дошла ему до щиколоток.

Книжник не обратил на нее внимания и просто потряс одной и другой ногой.

Тоска поднялась до колен.

Тогда он наконец ее заметил, понял, что она вот-вот его захватит, и влез, спасаясь, на второй этаж.

Он слышал, сидя там, пудупудупуду, но не спускался.

Пусть посетители обслужат себя сами.

Тоска все прибывала, с нарастающей скоростью заполоняла лавку, ступенька за ступенькой преодолела винтовую лестницу, просочилась в комнату, где хранились книги с выдранными страницами, подхватила их мощным потоком, она искала и не находила Книжника, пока не ворвалась под дверь кухни, которую он только-только успел за собою закрыть.

Книжник взобрался на кухонный стол, ноги его дрожали, он ждал, когда его настигнет безжалостная тоска.

Вот она снова разлилась по ступням, в один миг охватила колени, дошла до пояса, до плеч, тут, как бы играя со своею жертвой, приостановилась и стала медленно вползать по шее, по лицу… пока не поглотила Книжника совсем.

И он заплакал, исходя слезами — так было каждый день, когда на него нападала ужасная тоска.

Внизу, в лавке, книги слышали, как он мучительно рыдает, перешептывались и теснее прижимались друг к другу, стараясь поддержать его морально.

Наверху, под дверью кухни, сгрудились книги с вырванными страницами.

А Книжник, один-одинешенек, рыдал посреди кухни.

Прошло немало времени, но наконец ужасная тоска пошла на спад, начала опускаться, сползать, отступать и сгинула, будто ее и не бывало.

Книжник заварил себе розовый чай, пошел умылся и долго, глядя в зеркало, следил, как на его лице сменялись лица десяти его сестер и братьев, лишь после этого пришла улыбка.

В лавке он сразу заметил, что нескольких книг не хватает — их украли, пока его не было.

Но он не огорчился и подумал: «Ну хоть по крайней мере украли те, кто не берет дерьма!»

Потом уселся в свое кресло, уткнулся в книгу и в тот же миг забыл об ужасной тоске.

Умные люди сказали бы, что он живет своими книгами, избегает сталкиваться с реальным миром, витает в мечтах.

Таких умных в городе, где жил Книжник, да, верно, и не только там, было предостаточно.

Однако находились и другие, не такие умные, а то и просто дураки, которые считали иначе. А кое-кто из них даже придерживался мнения, что все наоборот и избегает сталкиваться с Книжником реальный мир.

Пууууудууууудууууудууууууу.

В лавку медленно-медленно зашел какой-то человек.

Книжник долго-долго ждал за столиком, пока он доберется.

— Дооообрый деееееееееень, — проговорил посетитель в замедленном темпе.

— Добрый день, — ответил Книжник, как обычно.

— Мнеееееееее нууууууууууужныыыыыыыыыы книиииииги Мааааааааарсеееееееееля Пруууууууууууууууста.

— Понятно. А какие именно?

— Всееееееееееее.

— Хорошо.

Книжник встал с кресла и пошел по проходу. Посетитель за ним, еле-еле. Чтобы он не отстал, хозяин тоже шел едва-едва. Снял с полки несколько книг и протянул посетителю. Тот бесконечно долго тянул к ним руки, а получив, сказал:

— Спаааааааааааасиииииииииибооооооооооо.

— Пожалуйста, — ответил Книжник.

И очень медленно, но так, чтобы идущий сзади не подумал, будто его передразнивают, зашагал назад.

Посетитель простился, расплылся в затяжной улыбке и вышел из лавки все так же, в замедленном темпе.

Ответную улыбку Книжник растягивал так долго, что не сразу смог вернуться к чтению.

В лавку проник цветочный запах — нет, не запах пионов, а целый хорошо подобранный букет.

Книжник вдохнул его и улыбнулся — знакомый запах, а за ним знакомые шаги, пришла цветочница, обутая в высокие сапожки.

С роскошным букетом в руках она подошла к столу Книжника.

— Мсье!

— Мадам! — ответил Книжник.

И они посмотрели друг другу в глаза.

Книжник питал слабость к цветочнице и знал, что тоже ей небезразличен. Но знал и то, что сердце цветочницы точно так же разбито, как его собственное сердце, так что, соединив осколки, им впору разве что приняться торговать старьем.