Александр Трапезников - Высший свет

— А повезло ли?

— Ещё нет, но надеюсь. Если ты поможешь. Мы ведь теперь одна команда. По крайней мере, не мешай. Веди себя раскованно, расслабься. А то ты вся какая-то зажатая, как зубная паста в тюбике. А тебе разве главный приз не нужен? Да просто поучаствовать, поиграть — и то интересно. Весело. Зачем же ты тогда согласилась?

— Не знаю, — так же честно ответила девушка. — Всё как-то очень быстро произошло, неожиданно. Я не хотела.

— Хотела — не хотела — какая теперь разница? Поздно заводить будильник, когда пора вставать.

— Считаешь, что пора просыпаться?

— Давно уже, — кивнул Алесь. — И — под холодный душ.

Они уже прошли большую часть Арбата, остановились перед позолоченной принцессой Турандот, застывшей в кривлянье. Возле неё, на оградке, сидела молодёжь, цедила пиво. На Катю и Алеся с примкнувшим к ним Оператором никто не обращал внимания — мало ли кто тут бродит, хоть бы и с карточками на шее и с видеокамерой?

— Так где проживаете? — вновь перешел на «вы» Алесь. — И с кем?

— С мамой и бабушкой, с отцом и дедушкой, — ответила Катя. — А также с младшей сестричкой. И лабрадором.

— Многовато будет… — почесал затылок Алесь.

— Ещё забыла про морскую свинку.

— Это уже вообще перебор. Жилплощадь позволяет? Поди, хоромы каменные.

— Обычная «трешка». На окраине.

— Стало быть, каждому поколению — по комнате. А лабрадор со свиньей на кухне.

— А чего это вас так мои жилищные условия интересуют? — подозрительно посмотрела на него она.

— Ну-у… может, в гости когда придётся зайти.

— Даже не надейтесь.

— Жизнь — штука длинная, — многозначительно изрек он. — А уж в нашем положении за сутки может произойти всякое. Глядишь, и с морским лабрадором придется познакомиться.

— Укусит, — пообещала Катя.

— Это ещё кто кого, — задумчиво отозвался Алесь и пошёл вперед.

Катя, постояв немного, двинулась следом. Замыкал шествие Оператор.

В самом конце Арбата, в открытом кафе на веранде стоял телевизор. Шла передача «Воздушные потоки — Высший свет». Показывались самые занятные фрагменты конкурсного отбора — из вчерашнего и сегодняшнего дня. Сопровождалось всё это едкими и остроумными комментариями Шоумена. Посетителей за столиками в кафе было мало, гораздо больше просто прохожих, которые останавливались возле ажурной оградки, веселились, глядя на экран, и уступали место другим. Среди этих «других» оказались и Алесь с Катей.

— Вот они! — закричал Шоумен, словно прозрел их с голубого экрана. Но слова его относились ко всем конкурсантам. — Вот они — наши марафонцы, наши скакуны, которые будут мчаться к победе целые сутки! Бок о бок друг с другом — тринадцать пар! Уже сейчас вы можете звонить и слать эсэмэски — на кого ставите, кто вам милее и краше. От этого будет зависеть их рейтинг. А реальные ставки, между прочим, принимаются во всех букмекерских конторах Москвы и по Интернету. Не упустите своей удачи! Завтра будет поздно! Ставки принимаются только сегодня!

Рядом с Алесем и Катей стояло несколько подростков неопределенного пола. Что-то жевали и пили «Клинское».

— Чуваки! — выдал один из них. — Это прикольно. А чё нас там нет?

— Забашляй сперва, — ответил другой.

— А кинь, фишка кому-то выпала? — сказал третий.

— Во уроды! — добавил четвертый и заржал.

Между тем Шоумен с экрана продолжал вещать:

— Итак, ещё раз знакомлю вас с нашими бриллиантовыми парами. Номера у них на груди. Они покрыты специальной люминесцентной краской, поэтому будут светиться и в темноте. Как кошачий глаз! Жребий свел вместе — Диану и Кирилла, Полину и Александра, Машу и Пашу! Чего увяли, не хлопаете? Вот так-то лучше… Воздушные потоки соединили Яну и Париса, Карину и Петра, Жанну и молодого человека, который называет себя просто — Золотой! Вижу, публика вас поддерживает. Стоит назвать себя Золотым — и ты уже на коне! В Высший свет рвутся — Светик и Роберт, некая Мадонна — гм! — и Аслан — интересная получается пара! — а также Вера и Анджей, Ребекка и Вася. Ещё у нас тут затесались Лизонька и Стас, Маришка и Леонид. И последняя — тринадцатая пара — Катя и Алесь! Шоу продолжа-а-ается!..

Подростки возле кафе загоготали.

— Вы бы на кого — конкретно — бабло поставили? — спросил один из них.

— Только не на этих — очкариков из ботаники, — ответил другой.

— Последняя пара, блин, ваще облом, — согласился третий.

— Все — уроды! — заключил четвертый, с серьгой в ноздре. Он покосился на Алеся с Катей. Начал что-то соображать, но медленно. Вновь уставился в экран телевизора.

— Пошли отсюда, — шепнул Алесь Кате. — А то сейчас начнут с автографами приставать…

— Проводим же их всех в счастливый путь! — заорал Шоумен. — И пожелаем удачи! Берегите себя, дети мои! Страна ждет вашего возвращения! Победа — в ваших руках! А умелые руки заменяют голову.

Катя и Алесь уже торопливо шли по переулку.

— Боже, как стыдно, — негромко проговорила девушка.

— А что такого? — отозвался он. — Игра есть игра. Не нам менять правила. Считай, что мы просто сели в подкидного дурака. Мне даже нравится.

— Нравится быть лошадью на ипподроме?

— Предпочитаю, конечно, оставаться жокеем. Но — как повезет. Лошадь тоже не самое дурное животное. Иногда получше человека будет. У моего деда была Клюковка — звали так, которая всю семью кормила, не сравнишь с трактором. Один раз я увяз в болоте, так она меня вытащила.

— Как это?

— А хвост у неё был очень длинный. Не убежала ведь, а сама задом повернулась и присела, чтобы я смог дотянуться.

Катя недоверчиво усмехнулась.

— Пора возвращаться в Останкино, — подал голос Оператор. — На промежуточный финиш. Боюсь только, что на Клюковке этой вы далеко не уедете. Тут нужен другой закос, сногсшибательный. Чтоб зритель краями полез. Чтоб башня рухнула.

— Сделаем… — пообещал Алесь, поглядев на Катю.

Съемки из телевизионной студии переместились к Останкинскому пруду. Солнце палило ещё жарче, а зевак тут собралось почти столько, как в Александровском саду. Те ли, или другие — непонятно, все лица одинаковые. Только что из воды выбрался один из участников шоу — Парис. Он встряхивался, словно большой черный пудель с мелкими кудряшками. Ещё миг — и он профессионально скинул с себя всю одежду, кроме плавок, обнажив мускулистое коричневое тело. Поигрывая бицепсами, встал на одно колено перед своей напарницей Яной, протянул ей красную розу.

— Стоило мне бросить цветок в воду, и я ведь даже не успел спросить, что должен сделать настоящий мужчина, как наш потомственный стриптизёр очутился в морской пучине! — прокричал Шоумен. — Да-а… Вот это реакция! Или эрекция? Ну, словом, замечательный поступок. Тебе бы, дружок, водолазом работать, а не в ночном клубе. Я имею в виду спасать утопающих. Хотя подозреваю, что ему просто хотелось освежиться в таком пекле. Я бы и сам не прочь нырнуть, да не позволяют служебные обязанности. Но думаю, что рейтинг этой — лидирующей! — пары поднимется ещё выше!

Толпа хлопала, свистела и визжала; счастливая Яна прижимала к груди розу, Парис ослепительно улыбался, не забывая напрягать мышцы; остальные участники шоу с завистью поглядывали на него. От зрителей их отделяла алюминиевая ограда и строй охранников в черном. Здесь были все тринадцать пар, с неизменными табличками на груди. Алесь и Катя стояли как всегда с краю, даже чуть позади всех. Их Оператор был где-то тут, рядом, но сейчас съемки велись большими телевизионными камерами; командовал Режиссёр, прикрывший голову матерчатой кепочкой.

— Подумаешь! — негромко сказал Алесь, обращаясь к Кате. — Дурное дело — не хитрое. Вот у меня в детстве был пес — Апельсином звали. Что ни кинь в озеро — сразу прыгает и плывет. Схватит зубами — и назад, ко мне. Инстинкт. Однажды я ему дохлую крысу в воду бросил. Так он со мной потом целую неделю не разговаривал.

— А у вас вся живность была с фруктовыми кличками? — спросила Катя.

— Нет. Корова, как обычно, — Машка. А куры вообще без имени. Не заслужили.

Шоумен остановился перед обнимающейся парой — они ещё и периодически целовались.

— Ну а вы, голуби мои! — прокричал он. — Кто это вас надоумил идти в загс и подавать заявление на развод? Тьфу ты! На брак. Это у меня самого недавно был развод, поэтому я весь в теме. Вы хоть подумали немножко своими дурными головами, что это такой ответственный шаг — может быть, на всю жизнь? А? Светик, Роберт? Шоу пройдет, а семья останется. По крайней мере, до следующего представления. И хватит целоваться, как швейные машинки «Зингер», оторвитесь же наконец друг от друга!

— Я… это… как увидел её… ну, как бревном треснуло… сразу понял, что не смогу без неё, блин, жить… — промямлил Роберт. — Заныло внутри всё.