Всеволод Кшесинский - Страсти по Вечному городу

Причем перед тем, как зайти в визовый центр, Лёка Ж. мне все уши прожужжала:

— Только не вздумай сказать, что мы едем в Италию! Мы собираемся именно в Финляндию и больше никуда! Прямо мечтаем увидеть эту прекрасную страну.

А сама… От такой наглости приемщик заявлений, шатен лет двадцати семи с бейджиком «Игорь», потерял способность говорить. Некоторое время он молча с недоумением разглядывал беспорочное лицо Лёки Ж., очевидно надеясь, что ослышался. Лёка Ж. уже осознала, что сморозила, и прикусила язык. Лицо ее постепенно становилось изумленным, пока не приобрело виновато-глуповатый вид.

— Ой! — сказала она наконец. — Это я пошутила. — Лёка Ж. прищурилась и прочитала имя оператора на бейджике, после чего уверенно и кокетливо продолжила: — Но вы, Игорь, как настоящий мужчина никому меня не выдадите. Правда?

— Не уверен, — смущенно ответствовал Игорь. Беседа Лёки Ж. с молодым шатеном завершилась тем, что он назначил ей свидание, оставил свою визитную карточку и выразил готовность отвезти Лёку Ж. на выходных в Финляндию на собственной тачке. Лёка Ж. предупредила, что поедет не одна. Игоря это даже не смутило.

После такого поворота событий я уже ничему не удивлялся и не спорил с Лёкой Ж., понимая: с ней я в надежных руках. Поэтому когда, выйдя из визового центра, она распорядилась: «Теперь отправляйся к своему председателю колхоза, и пусть он даст тебе отпуск», — я не стал возражать.

В самом деле, почему бы не дать мне отпуск в разгар посевных. Жалко, что ли? Одно только смущало: не лишусь ли я работы после того, как сообщу, что мне нужно сопровождать сумасшедшую подругу.

Вообще-то отпуск мне уже полагался, но позже, согласно графику, составленному и подписанному еще в начале года. График отпусков — это у нас святое. Как график посевных и сбора урожая. Нарушить его может только какой-нибудь природный катаклизм.

Последние года три я тружусь редактором в издательстве «Сад & Огород» под руководством Никиты Сергеевича, которого наш дружный коллектив за глаза любовно называет «председателем колхоза». Я уже привык соотносить свою жизнь с сезонными полевыми работами, хотя в сельском хозяйстве ориентируюсь примерно так же, как Лёка Ж. в академической музыке.

Я написал заявление на отпуск и направился прямиком к председателю. Правдами-неправдами, но он вдруг оказался в весеннем расположении духа и подмахнул мое заявление без заминки.

Уж если у меня так легко разрешилось, то у Лёки Ж., я в этом не сомневался, и вовсе не возникло проблем. Она позвонила вечером, сразу задав интересующий ее вопрос:

— Отпуск взял?

— Да, — успел ответить я.

— Хорошо, — констатировала Лёка Ж. и перешла к рассказу о себе: — А я тоже взяла. Так смешно получилось. Я пошла к нашему Кренделю…

— Кренделю? — переспросил я.

— Я тебе сто раз о нем рассказывала! Пора бы запомнить, как зовут моего непосредственного начальника! — обиделась Лёка Ж. за своего шефа. — Корней Данилыч. Он же — Крендель. Так вот, прихожу к нему и говорю: «Корней Данилыч, дайте мне отпуск через неделю». Ну, он начал бубнить про график, про то, что операторов мало, а коллеряторов еще меньше, что земная ось в опасности, а Академия наук в заднице…

Как ни тяжело в это поверить, но Лёка Ж. уже год как работает в Институте прикладной астрономии Академии наук — ни много ни мало оператором коррелятора земной оси. При этом, как правильно звучит название прибора, за которым она следит, Лёка Ж. до сих пор не запомнила.

Когда извилистый трудовой путь какой-то заковыркой привел ее в это учреждение, Лёка Ж. изрекла: «Теперь вы понимаете, почему конец света индейцы майя назначили на 2012-й! Они знали, что земная ось окажется в моих руках».

По первому образованию Лёка Ж. библиотекарь-библиограф. По второму, ускоренному, — инженер электронного оборудования. Хотела найти общий язык с мужем-программистом. Не помогло — супруг все равно говорил на чужом для Лёки Ж. языке.

— Так вот, — продолжила Лёка Ж. — я выслушала бубнеж Кренделя и говорю: «Ничего с вашей земной осью за две недели без меня не случится». Но вижу по его лицу: неправильный аргумент я выбрала. И тут вспоминаю — до чего ж у меня память хорошая! — это же итальянцы… их институт, как ее… вулканологии… вычислил, что земная ось сместилась после японского землетрясения. Наши, само собой, заявили резкое фи, мол, не земная ось сдвинулась, а земная кора. Какая разница! Все равно же сдвинулась. Вспомнила я все это и говорю: «Вообще-то, Корней Данилыч, я ведь в Рим не просто отдыхать еду. Я собираюсь навестить наших итальянских коллег, довести до их сведения вашу авторитетную точку зрения и обсудить давно волнующую меня проблему смещения земной оси на пару с земной корой».

Я искренне посочувствовал начальнику Лёки Ж. Мало того что в принципе непонятно, чем эта странная девушка занимается на работе, так она еще и речи произносит, достойные ненаучных анекдотов. Полагаю, Корней Данилыч был несколько обескуражен. Лёка Ж. подтвердила мою догадку, рассказав, как у Кренделя отвисла вставная челюсть, но он вернул ее на место и сказал, что отпустит ее только при одном условии: она не должна подходить к итальянскому институту вулканологии ближе чем на километр. Лёка Ж. невозмутимо пообещала, что ограничится посещением Везувия, припадет ухом к вулканической породе и проверит, как там земная ось.

— Энрико написал, что в Италии — солнце, — неожиданно сообщила Лёка Ж., мгновенно забыв о своем Кренделе. — А я такая белая! Сходила сегодня в солярий. — Она запыхтела. — И тебе рекомендую — не то сгоришь и будешь ходить красный, как тушеный рак.

— Чего ты там пыхтишь? — спросил я, заинтересовавшись природой странных звуков, которые издавала Лёка Ж.

— Пресс качаю. Надо же сбрасывать лишние килограммы… — пояснила она и продолжила пыхтеть. — А еще Энрико написал, что у них очень дорогая еда. Я, пожалуй, возьму с собой «Доширак»… А еще он снял двухкомнатную квартиру почти в центре Рима, рядом с… Сейчас прочитаю. — Пыхтение прекратилось, в трубке послышались щелчки мышки, и Лёка Ж. прочитала: — Сан-джо-ван-ни-ин-ла-те-ра-но… Какое длинное названид Энрико сфотографировал квартиру и скинул мне фотки. Я тебе сейчас перешлю… Ты можешь представить, мы будем гулять по ночному Риму и вдыхать запах вечности! А еще…

— Я во всей этой истории только одного понять не могу, — осторожно перебил я Лёку Ж., пока ее окончательно не захлестнул поток красноречия. — Ты едешь к своему итальянскому хахалю. Но я-то тебе зачем?

— Как это зачем! — завелась Лёка Ж. — А кто защитит честь невинной девушки? Вдруг он руки начнет распускать!

Очень интересно. Неужели Лёка Ж. всерьез полагает, что Энрико пригласил ее в гости и пообещал всяческую помощь исключительно из филантропических соображений? Она действительно не понимает, зачем Энрико это делает и чего от нее хочет, или прикидывается?

— А вдруг при личной встрече он мне вообще не понравится? — продолжала Лёка Ж. — Что тогда? А тут — ты рядом.

— Очень удобно. — Что-то мне этот план не понравился, поэтому я уточнил: — И как ты меня представишь?

— Скажу, что ты мой брат, — сообщила Лёка Ж. — Сам посуди — не могу же я сказать, что ты мой друг. Кто сегодня поверит в дружбу между мужчиной и женщиной, если мужчина не гей или женщина не лесбиянка… Впрочем, в последнем случае дружба тоже сомнительная, ибо нет такой женщины, которая устояла бы перед настоящим мужчиной! — заключила Лёка Ж. — Мужем я тебя тоже назвать не могу. Зачем это? Нельзя отсекать путь, пока его не пройдешь. Так что будешь моим братом…

— Думаю, что тебе лучше вздремнуть, — ответил я, — чтоб набраться сил перед ночными прогулками с ароматом вечности. Тоже мне, Турандот нашлась…

— Не сунь долма! — напела Лёка Ж., но, к счастью, спохватилась: — О-ё! Совсем я с тобой заболталась. Мне же надо вещи собирать! И ты тоже время не теряй. Иди готовься к поездке.

И я пошел готовиться. Как добропорядочный турист, решил начать с главного — с изучения языка и чтения путеводителей. В ближайшем книжном купил самоучитель по итальянскому из девяти уроков и хо-о-рошим словарем в придачу. Путеводителем по Риму решил не обременяться — этого добра и в Интернете хватает, во всех видах, от аудио- до отсканированных изданий. Наверняка, что-нибудь полезное да и найдется. А вот учить иностранный язык лучше по книге. Во-первых, в печатных изданиях мало ошибок (уж мне-то это хорошо известно, все-таки в издательстве работаю), а во-вторых, книгу можно всегда держать под рукой, ее удобно читать, ожидая Лёку Ж., которая хронически всюду опаздывает.

Воодушевленный заманчивыми перспективами овладеть языком за раз-два-три, я приступил к первому уроку. Он вполне предсказуемо открывался текстом «Buongiorno» — «Добрый день! (Здравствуйте!)».

Из предварительных пояснений я узнаю, что у итальянцев нет приветствия «Доброе утро!», поэтому с раннего утра они желают друг другу доброго дня, а сразу после полудня говорят Buona sera! («Добрый вечер!»), что Ciao! может употребляться как при встрече («Привет!»), так и при расставании («Пока!») и что синьорина — это обращение к девушке, независимо от ее семейного положения, а синьора — обращение ко всем остальным, так сказать, бывшим девушкам.