Йозеф Винклер - Natura Morta

Священник – на поясе у него болтались четки, – проходя мимо чернокудрой, сидевшей на земле, широко раздвинув ноги, девочки, взглянул на видневшиеся в штанины ее шорт розовато-красные трусики. Девочка ела арбуз, и голуби клевали его коричневые зерна, которые она сначала выплевывала на ладонь, а потом бросала на землю. Подросток – он тоже был одет в шорты – яростно бил себя пластиковой бутылкой по голому колену, кипя от злости и возмущаясь тем, что не может переступить порог собора Святого Петра. Его младший брат со скучающим видом дунул в пластиковую бутылку, а потом, бросив ее на землю, стал катать ее по асфальту, разгоняя голубей. Юноша – он тоже был в шортах и ждал своей очереди, чтобы надеть брюки и войти в собор – расстегнул ремень из змеиной кожи, снял его и, обмотав вокруг голого бедра, стал засовывать серебряный язычок пряжки в глазницы змеи. В аркаде, среди колонн, громко возмущался мальчик, которого полицейский попросил прикрыть обнаженную верхнюю часть тела. Монахини – похожие друг на друга как две капли воды сестры-близнецы – лизали покрытое шоколадом мороженое, сделанное в форме детской ступни.

Пикколетто – подросток с длинными ресницами, которые почти касались щек – сидел, широко расставив ноги, между общественным туалетом и магазином сувениров, на картонной крышке с изображением пронзенного стрелой сердца. Он сунул горлышко закрытой пластиковой бутылки из-под минеральной воды в рот и пососал голубую крышку. В широкие штанины его шорт были видны желтые трусы, слегка покрытые волосами яички и часть лобка со светлой, не загоревшей кожей. Пикколетто похлопал пустой бутылкой себя по загорелому бедру и сунул в рот висевший у него на шее серебряный крестик. Напротив него сидела белокурая девочка – у нее из-за пояса торчал план Рима – и листала альбом Микеланджело, поглаживая ладонью иллюстрации, на которых были изображены полуобнаженные фигуры. На белой футболке девочки были нарисованы бордовые верблюды и песочного цвета пирамиды. Пикколетто встал, зажав в зубах серебряный крестик и не сводя глаз с сидевшей напротив девочки, засунул в трусы правую руку, поправил свои половые органы, одернул шорты и снова опустился на картонную крышку.

Закончив листать альбом, девочка передала его подруге и, вытащив из матерчатой сумки начатую бутылку колы, поднесла ее к губам. Она пила тепловатую колу, не сводя глаз с половых органов Пикколетто, а он – грызя смокву – рассматривал видневшиеся в широкие штанины ее шорт прозрачные трусики персикового цвета – сквозь них просвечивал поросший волосами лобок. Ходивший по каменной мостовой между их широко раздвинутыми ногами голубь – на его правой искалеченной лапке был всего лишь один красный коготок – громко ворковал и клевал хлебные крошки. У магазина «Casa del Rosario» молодая туристка сфотографировала двух стоявших в одном нижнем белье подростков. Они отдали брюки своим школьным приятелям и теперь ждали, когда группа выйдет из собора Святого Петра и им вернут одежду. Один из подростков, задрав майку, смеялся и кокетливо вилял бедрами, демонстрируя свои топорщившие ткань трикотажных трусов половые органы. Полицейский, проходивший мимо белокурой девочки – она сидела у магазина сувениров и жевала резинку, – бросил взгляд на ее бедра. Когда одна из туристок подошла к нему сзади и осторожно тронула за локоть, намереваясь о чем-то спросить, полицейский вздрогнул и положил руку на кобуру.

Белокурая девочка в майке с бордовыми верблюдами налепила жевательную резинку на язык, и он стал похож на торчащую головку полового члена в презервативе. Она надула пузырь – он долго рос, а потом с шумом лопнул оставив вокруг ее рта и на носу голубые клейкие кусочки резинки. Пикколетто – он как будто только и ждал этого момента – вскочил с места, опустился на колени рядом с девочкой и, смеясь, помог ей вытереть губы и подбородок. Потом сын торговки инжиром вытащил без спросу план Рима из-за пояса девочки – свернутый план был засунут так глубоко в шорты, что доставал до лобка – и снова сел на картонную крышку. Несколько секунд Пикколетто делал вид, что ищет на плане какую-то улицу, а потом свернул его и прижал к носу, продолжая грызть смокву. На правом запястье мальчика висели маленькие разноцветные соски-пустышки. Этим летом они продавались в Риме повсюду. Их носили прежде всего подростки. Но не только они. Свежевавшие овец мясники и вспарывавшие рыбьи брюхи торговцы на рынке Пьяцца Витторио Эмануэле тоже надевали на шею и запястья эти амулеты.

Пикколетто – он не мог отвести глаз от паха белокурой девочки и возбужденно вдыхал исходивший от плана Рима запах – от волнения прикусил язык. Почувствовав во рту привкус крови, он перестал грызть смокву и смущенно перевел взгляд на красные лапки бродившего по мостовой голубя. «Mille grazie!»[33] – сказал Пикколетто, вставая. Он протянул девочке план города и пошел в туалет. Минут через десять сын торговки инжиром вернулся и сел на прежнее место. Белокурая девочка заметила на его руке – чуть пониже локтя – полоску, похожую на след, оставленный улиткой, и поправила увлажнившиеся между ног трусики. Она оттянула их резинку и щелкнула ею по разгоряченному телу, пытаясь немного остудить его. Потом девочка в майке с бордовыми верблюдами начала бросать окурки – ее подруга курила – в ворковавших, клевавших крошки на мостовой голубей.

Рыжий мальчик – английский школьник в майке с надписью «No school, no job!»[34] – решительным шагом направился к открытым дверям собора Святого Петра. Однако одетый в синюю униформу служитель остановил возмутителя спокойствия, молча указав на его голые ноги. Другой юный турист достал из матерчатой сумки – на ней был изображен красный крест и стояла надпись «Help und helpen» – штаны от пижамы и, натянув их поверх шорт, вошел в собор. Чешский мальчик надел черные брюки из искусственной ткани и переступил порог собора Святого Петра. Его школьный товарищ – он был в шортах, – сидя на теплой мостовой, разглядывал черный треугольник, просвечивавший сквозь желтые трусики стоявшей напротив одноклассницы.

В соборе Святого Петра царил полумрак. «Io sono senza colpa!»[35] – бросила молодая беременная женщина, проходя мимо покрытой черным лаком исповедальни. Она прижимала к животу большой пластмассовый корабль. Из окошечка черного лакированного ящика выглянул толстый отец-исповедник и с упреком посмотрел на нее. В другой исповедальне – на ней висела табличка «На немецком языке» – сидел, понурив голову, монах в черном одеянии. Перед немецкой исповедальней было гораздо чище, чем перед английской или итальянской. А там, где исповедовались поляки, было всегда натоптано. Стуча костяшками пальцев по деревянной решетке окна – над ним стояла надпись «Ро Polsku»,[36] – толстый исповедник кричал толпившимся туристам: «Avanti, non si ferma qui!»[37] Когда одна из женщин встала на колени перед зарешеченным окошком, перекрестилась и попыталась встретиться взглядом со священником он сердито захлопнул окошко и потушил свет в исповедальне.

В Санта Капелла молилась полька – ее морщинистое лицо было землистого цвета. Рядом с ней на коленях стояли ее сыновья. Старший, двадцатилетний, усердно читал молитву, сложив ладони. Младший – ему было лет шестнадцать, – обернувшись, смотрел на проходивших мимо девочек. Перед алтарем стояла плачущая девушка, она молилась, зажав между ладонями банку колы. В лунке выставленной на алтарь дароносицы лежала гостия, испеченная из муки грубого помола. Справа и слева стояли горящие восковые свечи и букеты белых и красных гладиолусов. Один из туристов подарил молившейся в Санта Капелла польке маленькую статуэтку Девы Марии, которую он купил в магазине сувениров у выхода из папского склепа. Даже не взглянув на подарок, женщина зажала его в руке и зашептала молитву. Из ее закрытых глаз потекли слезы. Молодая монахиня в сером одеянии молилась, прижав к губам указательный палец. Другая монахиня мыла жидким моющим средством золотую тарелку (на ней во время мессы лежала плоть Христова) и золотой кубок (в нем во время мессы вино претворялось в кровь Христову). Пожилая женщина подкатила украшенную желтыми гладиолусами кресло-коляску – на ее сиденье лежало распятие величиной с детскую руку – к пиете Микеланджело, прижала к пуленепробиваемому стеклу измятую бумажную иконку, а потом поцеловала изображенную на ней Богоматерь с младенцем и три раза перекрестилась. У ног японских туристов – они снимались на фоне пиеты – лежали фотоаппараты. Сменяясь, японцы выходили по очереди вперед – каждый брал свой фотоаппарат, – щелкали всю группу и закрытую пуленепробиваемым стеклом пиету, а потом снова становились на прежнее место. На главном алтаре собора Святого Петра лежали подарки прихожан. Среди них – написанная маслом картина с изображением Богоматери с младенцем и ковер ручной работы с ликами Девы Марии и младенца Иисуса. На перевязанных пакетах с подарками лежали красные розы и белые лилии. Женщина – она держала под мышкой итальянскую спортивную газету – дотронулась до потертой ступни статуи Петра, а потом поцеловала свои пальцы.