Кристофер Мур - Вампиры. A Love Story

— Пфомафка, — шамкает Томми.

— Вижу, — отвечает Джоди.

— А фто ты так пефепуфалась?

— От неожиданности. — Джоди старательно отводит глаза, будто перед ней пламя сварки или полное солнечное затмение, на которые нельзя смотреть без темных очков.

Собравшись с духом, она понукает Томми:

— Давай, давай. Осторожненько. Не перестарайся.

— Ффяс, — скалит зубы Томми. Джоди поспешно отворачивается.

Томми заключает кота в объятия (вид у животного куда более равнодушный, чем у обоих вампиров) и кусает.

— Ферт фофери! — Томми поднимается с колен и пытается счистить с языка кошачью шерсть. — Гафость какая!

— Стой смирно! — Джоди обирает у Томми с лица прилипшие волоски, приносит из кухни стакан воды и бумажное полотенце и вытирает Томми язык.

— Прополоскай рот. Только не глотай. А то стошнит.

— Пфоглофиф тут фто-нибуфь! Не отплеваться!

Выгребая у Томми изо рта остатки шерсти, Джоди цепляется пальцем за правый клык.

— Ой! — Она резко отдергивает руку и сует палец в рот.

— О господи! — Томми хватает Джодин палец и сует в рот себе.

Глаза у него закатываются, из груди исторгается стон.

— Не надо, — выстанывает Джоди, вцепляется зубами в руку Томми и припадает к любимому, как рыба-прилипала к акуле.

Томми рычит, поворачивает Джоди к себе задом и бросает лицом на тюфяк. Не отрываясь от его руки, девушка сдвигает волосы в сторону, и Томми вонзает зубы ей в шею. Во рту у Джоди булькает кровь, в которой вязнут восторженные крики. Чет шипит и забивается под кровать. Звуки рвущейся одежды и рык хищников наполняют комнату.

Вся ирония заключается в том, что здоровенный котяра Чет даже не замечает, насколько эти звуки напоминают об игрищах настоящих больших кошек.

Пух, перья и прочая набивка сугробами навалены по всей комнате. Тут же клочья одежды, куски половика, останки бумажных фонариков. Обнаженные провода над стойкой бара время от времени искрят — еще недавно здесь была подсветка. Вообще помещение выглядит так, будто компания плющевых мишек устроила расслабон и в самый разгар веселья кто-то метнул в них ручную гранату. Те, кто выжил, остались без меха.

— Вот это я понимаю, — задыхается Джоди.

Она лежит на кофейном столике, глядя в окно на ночные огни — сверху вниз. На ней ничего нет, если не считать одного рукава от красной кожаной куртки. С головы до пят Джоди перемазана кровью. Следы клыков и царапины на ее теле затягиваются прямо у Томми на глазах.

— Если бы я только знал, — сопит в обе дырки Томми, — я бы давно уже постарался нарастить крайнюю плоть.

Томми, весь в крови, возлежит у противоположной стены на кургане из книг и обломков книжной полки. Тело его все изранено. Из одежды — один носок.

Томми вытаскивает из бедра щепку размером с карандаш и заключает, что зря он проклинал Джоди: быть вампиром вовсе не так плохо. Хоть он и не помнит всего хорошенько, однако такого секса у него в жизни не было, это уж точно. Из книг про вампиров следовало, что им бы только кровушки пососать, это им заменяет все, даже секс. Очередная брехня, вроде того, будто вампиры превращаются в летучих мышей, а текучая вода для них непреодолимое препятствие.

— Ты сама-то была в курсе, что будет? — спрашивает Томми.

— Понятия не имела. — Джоди так и лежит на кофейном столике, словно жертва насилия. Только жертва то и дело посматривает на Томми, улыбается и разговаривает.

— Я думала, мы сперва как следует подкрепимся, а потом завалимся в кино.

Томми запускает в нее окровавленной щепкой.

— Я не про сам секс. Я про то, как все прошло. Ты знала заранее?

— Откуда мне было знать?

— Но ты же провела ночь со своим папиком-вампиром…

Джоди слегка повышает голос:

— Этим я с ним не занималась. Я ночь напролет расспрашивала его о жизни вампиров. Кстати, его зовут Илия.

— Вот ведь как!

— Господи, Томми, кончай скрипеть мозгами. Если слишком много напрягаться, то жизнь сосет, не в кайф, в общем.

Томми возится на своей куче хлама — самое время надуться, но нижняя губа цепляется за клыки. Томми вздрагивает. Если честно, Джоди права. Он всегда чересчур увлекался анализом.

— Извини, — бурчит Томми.

— Живи как живется, — мягко говорит Джоди. — Не старайся разложить все по полочкам, не пытайся всему придумать определение. Просто скажи Let it be, как в песне note 3 .

— Извини, — повторяет Томми. Силясь выкинуть из головы ненужные мысли, он закрывает глаза и прислушивается к ударам сердец — своего и Джодиного.

— Да ладно. А знаешь, с таким сексом жизнь после смерти вполне себе ничего.

Томми ухмыляется с закрытыми глазами:

— Можно и так сказать.

Джоди встает, пересекает комнату и подходит к Томми.

— Вставай. — Она протягивает ему руку. — Только осторожно, у тебя башка почти в стену вошла.

Томми мотает головой. Штукатурка с шелестом сыплется на пол.

— Есть все равно хочется.

Джоди тянет его за руку, и он встает на ноги.

— У меня тоже живот подвело, — жалуется она.

— Плохо дело.

Тут Томми вспоминает, что в нем пульсирует ее кровь, а его кровь пульсирует в Джоди. Следы от ее клыков на плече чешутся, что-то не заживут никак.

Джоди целует место укуса.

— Когда напьешься свежей крови, заживает быстрее.

Желудок у Томми сводит судорогой.

— Ужас, до чего есть хочется.

Джоди увлекает его в спальню, где в углу за корзиной для белья притаился Чет. Только от вампиров не спрячешься.

— Минутку, — говорит Джоди, прошмыгивает в большую комнату и сразу же возвращается.

В руках у нее клочья красной кожаной куртки и разорванные пополам трусики.

— Прости, — извиняется Джоди, — мне как-то неудобно ходить голой перед посторонним.

Томми качает головой:

— Это не посторонний. Это обед.

— Угу. — Джоди умудряется кивать и качать головой одновременно, этакий окровавленный китайский болванчик. — Давай на новенького.

— Я? А где же твоя гипнотическая сила, лишающая животных способности к сопротивлению?

— Сам его лови. Я подожду.

Томми смотрит на нее, на клочья набивки тюфяка, прилипшие к ее белой, заляпанной кровью коже, на перья из лопнувшей подушки, застрявшие у нее в волосах. Он и сам облеплен перьями и еще кошачьей шерстью.

— Знаешь что? Нам бы надо его побрить.

Джоди кивком выражает согласие, не отводя глаз от кота. Гигантского кота.

— Может, сперва примем душ?

— Хорошая мысль. — Томми обнимает Джоди.

— Только душ! Никакого секса!

— А что такое? Запас шампуня иссяк?

— Двери в душ. Они стеклянные.

— Ладно. Но я могу потереть тебе…

— Не надо.

Джоди хватает Томми за руку и тащит в ванную.

Оказалось, нечеловеческая вампирская сила может очень даже пригодиться, когда надо побрить тридцатипятифунтового кота. Парочка фальстартов — пришлось гоняться за вымазанным кремом для бритья животным по всей квартире, — и под руку попалась клейкая лента, очень удобная штука, между прочим. Вот только связанные ею лапы остались небритыми. Когда процедура завершилась, Чет превратился в какую-то недотыкомку в унтах, маленькую, пузатую и большеглазую, — ну просто плод противоестественной любви Голема и домового Додди.

— Пожалуй, всего кота брить не надо. — Томми присаживается на краешек кровати рядом с Джоди. Бритый Чет со связанными лапами лежит перед ними на полу.

— Ну и видок у него.

— Прямо жуть берет, — соглашается Джоди.

— Давай соси ты. А то у тебя раны не затягиваются.

У самой-то Джоди все царапины, засосы и любовные укусы рассосались за милую душу. Если бы не крем для бритья в волосах, она была бы прямо конфетка.

— А как? — недоумевает Томми. — Куда кусать-то, я и не знаю.

— Попробуй за шею, — советует Джоди. — Только сначала нащупай вену языком, а потом кусай.

Голос ее звучит уверенно, но она и сама толком не знает, как браться за дело в данном случае. Просто Джоди обожает обучать Томми основам вампиризма и обожает его воспитывать. Должен же он наконец повзрослеть.

У зрелых людей, не мальчишек, в квартире все в порядке с электричеством и телефоном. Быть наставницей — это так возвышенно и ответственно, особенно после череды юнцов — от металлистов-анархистов до богатеньких мажоров, — которые и без нее знали, как им жить, и для которых она была вроде мебели. Хорошо бы еще во время урока по высасыванию крови из животных обернуться летучей мышью — конечно, если бы Джоди могла. Не так противно было бы. Единственный раз в жизни она совсем уже было собралась полакомиться кровью животных — это когда Томми приволок из китайского квартала двух здоровенных живых черепах, — но толстый панцирь явно было не прокусить, она и пробовать не стала. Томми дал черепахам клички, Скотт и Зельда, но что толку. Сейчас Зельда украшает собой газон в районе Пасифик-Хайтс, а Скотт в виде бронзовой фигуры обретается по соседству со старым вампиром в большой комнате. Фигуру отлили скульпторы-байкеры с первого этажа, что и навело Томми на мысль изготовить из бронзы статую старикашки и Джоди.