Надежда Максимова - Код Андрея Рублева

Конь бледный — в оригинале стоит «мертвенно-бледный, зеленоватый». Скорее всего — это Сатурн. Всадник на нем, имя которому Смерть, — это созвездие Скорпиона.

Солнце — В Деве. Над головою Девы — по направлению к зениту — созвездие Волос Вероники — венец (венок) из двенадцати звезд. На любой карте звездного неба можно увидеть в созвездии Волос Вероники известное шаровое скопление «диадему», то есть венец (номер 5024/М53 в современной нумерации).

Итак, Юпитер в Стрельце

Марс — в Овне

Сатурн в Скорпионе

Меркурий в Весах

Солнце — в Деве.

Указанный гороскоп реализовывался только в следующие годы:

365 год н. э.

632 год н. э. (хуже по Марсу)

1249 год н. э.

1486 год н. э.

— Как видишь, никаких глюков. Напротив, картина, описанная в Апокалипсисе ярким, «огненным», по выражению Н. А. Морозова языком, глубоко реалистична и показывает, что Иоанн прекрасно знал современную ему астрономию.

— Но ты, по крайней мере, не будешь утверждать, что Апокалипсис написан в 1486 году?

— Вообще-то Иоанн описывает звездное небо в символах позднего средневековья. Но даже если мы возьмем самую раннюю дату — 365 год, то и она в корне противоречит принятой сейчас версии истории.

— В каком смысле?

— Считается, что Иоанн Богослов — автор «Откровения» — один из 12 учеников Христа. Апостол и евангелист. Но по приведенному им в тексте гороскопу получается, что он написал свой Апокалипсис по меньшей мере через 300 лет после распятия Христа. Конечно, в евангелиях указано, что Иоанн в год гибели и воскрешения Иисуса был еще очень молод. Но не настолько же, чтобы потом прожить три с половиной века…

— Как все запущено…

Иван пригорюнился, осмысливая ситуацию, и вдруг озарился новой идеей:

— Слушай, а что если взять подлинники этого Фукидида и Апокалипсис заодно и просто-напросто, чисто по-человечески датировать их радиоуглеродным методом. И пусть прибор покажет, когда все это было написано, а?

— В принципе, идея здравая, — согласился я. — Только вот незадача — ни одна из летописей, ни одно из произведений литературы, ни один научный трактат, созданные в глубокой древности не дошли до нас в оригинале. В лучшем случае мы имеем так называемый «список» — то есть копию, сделанную переписчиком.

— А в библиотеке Ватикана? Разве там не подлинники?

— Глядя что считать подлинником. Тут есть еще одна фишка. Дело в том, что бумага — термодинамически неравновесный материал, и потому за 800–1000 лет обязана истлеть полностью. В труху. При любых условиях хранения. Это утверждает термодинамика, одна из фундаментальных естественных наук, с которой не поспоришь. Так что при всем желании, даже те тексты, которые считаются очень и очень древними, никак не могут быть старше X–XI века.

— А если написано на пергаменте?

— Пергамент со временем тоже теряет гибкость, становится хрупким, крошится. Так что если нам предъявляют пергаментный свиток, который сохранил упругость, это по определению новодел.

Вставка:

Задумаемся над вопросом: как и почему определенный период в истории средневековья стал потом называться «Возрождением»? Обычный ответ таков: в эту эпоху после длительного периода так называемых «темных веков» якобы «возродились» (по крайней мере, так принято считать сегодня) практически все античные направления науки, литературы, искусства и т. п.

Более того, считается, что возродился сам язык древней науки и литературы. Та, «древняя» блистательная латынь, на которой якобы писали «древние», в начале средних веков будто бы деградировала до грубого, неуклюжего языка, который лишь в эпоху Возрождения снова начал приобретать свой «прежний блеск».

Принимая этот ответ целиком и полностью, попробуем представить, как все это «возрождение» происходило на практике.

Итак, перед нами средневековая Флоренция. В период правления Лоренцо Великолепного (1449–1492) здесь творит поистине выдающаяся плеяда деятелей искусства:

«Монархом живописи» считали современники крупнейшего живописца середины 15 века Пьеро делла Франческа (1410/1420–1492). Самое значительное его произведение — цикл фресок в церкви Сан Франческо (1452–1466) в небольшом городке Ареццо, подвластном Флоренции.

Сандро Боттичелли (Алессандро Филипепи, 1444–1510). У него фигуры лишены грузной материальности, становятся легкими, воздушными. У художника отсутствует любимая флорентийцами «лепка формы», фигуры у него «сливаются своими очертаниями, образуют аккорды, приходят в движение, и из движения возникает музыка, переносящая нас в особый поэтический мир».

Творчество Боттичелли вдохновлялось идеями блестящего кружка гуманистов конца 15 века, которых собрал при своем дворе внук Козимо Медичи — Лоренцо Великолепный. Образованнейший человек своего времени, трезвый и жесткий политик, Лоренцо был поэтом, философом, уверовавшим в природу, как в нового Бога, но тем не менее он склонен был к религиозной экзальтации. Крупнейший меценат своего времени, он превратил свой двор в центр художественной культуры Возрождения. Достаточно назвать имена Полициано, Пико делла Мирандолы, Микеланджело, чтобы представить ту среду, в которой возрастал гений Боттичелли.

За три десятилетия Высокое возрождение прошло очень большой путь. «Насыщенность» этого короткого промежутка времени поразительна. Никогда еще одновременно не работало столько гениальных художников: Леонардо, Рафаэль Санти, Микеланджело в Риме и Флоренции; Джованни Беллини, Джорджоне и Тициан в Венеции.

Однако в этом созвездии великих имен есть еще одно — к сожалению практически неизвестное широкой публике. Это Поджо Браччолини. Именно этот итальянский гуманист обнаружил и пустил в обиход сочинения Квинтилиана, Нония Марцелла, Проба, некоторые трактаты Цицерона, Лукреция, Петрония, Плавта, Тертуллиана, Марцеллина, Кальпурния Секула и т. д.

Впечатляет?

Казалось бы, обнаружения единственного трактата Цицерона достаточно, чтобы навсегда вписать свое имя в историю, а тут человек обнаружил десятки трудов знаменитейших античных авторов и … вот благодарность потомков — его никто, кроме узких специалистов, не знает.

Между тем обстоятельства, при которых Браччолини обнаруживал каждую из рукописей, настолько загадочны, что впору по каждой снимать серию «Индианы Джонс».

Например, в приложении к современному изданию трудов Тацита (Л., Наука, 1969 год), сообщается: «С середины 20-х годов XV века итальянские гуманисты начинают разыскивать рукописи Тацита в Германии».

Уже в это фразе содержится загадка. Ну, в самом деле — считается, что знаменитый античный римский историк Тацит жил в 1 веке н. э. Затем его труды и даже имя были забыты более чем на тысячелетие (историки указывают: «у средневековых писателей XI–XIII веков знакомства с Тацитом обычно нет»).

То есть о том, что был такой выдающийся историк, до начала эпохи Возрождения фактически никто не знает. И вдруг, его труды начинают разыскивать. С чего бы вдруг?

Для сравнения: известие о том, что может быть найдена неизвестная ранее рукопись Достоевского, безусловно произведет фурор. Но если вам предложат найти неизвестную рукопись неизвестного романиста XIX века Василия Пупкинского, вряд ли это кого-нибудь заинтересует всерьез.

Можно было бы предположить, что первая найденная рукопись Тацита оказалась гениальной, и после этого исследователи бросились искать другие его труды. Однако в том же приложении к современному изданию ясно указано, что первая рукопись была найдена в 1475 году, а адресно искать труды именно Тацита начали на полвека раньше — «середины 20-х годов XV века». Право, загадка…

Но обратимся к истории находки этой самой первой рукописи Тацита.

Итак, жил в XV веке один из самых ярких писателей эпохи Возрождения Поджо Браччолини. Несмотря на то, что он был автором первоклассных исторических и моралистических книг и властителем дум своего века, широкий образ жизни заставлял его постоянно искать дополнительные доходы.

Как же можно было покрыть постоянный финансовый дефицит?

Оказывается, в то время для образованного, блестяще владеющего пером человека это был не вопрос. Ибо «розыски, приготовление и РЕДАКТИРОВАНИЕ античных авторов … в XV веке были ОЧЕНЬ ДОХОДНОЙ СТАТЬЕЙ».

Ну, когда дело дает доход, да еще высокооплачиваемый («очень доходная статья»), всегда найдется много желающих им заняться.

И вот, в ЗАБЫТОЙ, СЫРОЙ башне Сен-Галленского монастыря, в «которой заключенный ТРЕХ ДНЕЙ НЕ ВЫЖИЛ БЫ», Поджо Браччолини и его напарник обнаружили КУЧУ древних манускриптов: сочинения Квинтилиана, Валерия Флакка, Аскония Педиана, Нония Марцелла, Проба и др. Открытие это сделало не только сенсацию, но прямо-таки литературную эпоху». (Амфитиатров А. Собрание сочинений в 8 тт., т.4. СПб, Просвещение, 1911 г)