Александр Торин - Кризис

Вот она уже видна на зеленоватом профиле Северной Америки, эта долина. Здесь моя деревня, здесь мой дом родной. Так сказать, малая родина. Здесь хулиганит в школе мой сын. Здесь меня хотят убить за скромную по калифорнийским понятиям сумму в тридцать тысяч долларов… Вот самолет уже пересек канадскую границу. Вот уже Скалистые горы сменились пустыней песчаного цвета.

А это значит, что я все-таки возвращаюсь домой.

– Наш самолет совершил благополучную посадку в аэропорту Сан-Франциско. Просьба к пассажирам оставаться на своих местах до полной остановки самолета. Во избежание травм, пожалуйста…

– Ну хорошо, все кончено, и будь что будет, – я встал со своего кресла. Я миновал застекленные коридоры аэропорта, напичканные ядовитой химией ярко-зеленого цвета фонтаны, выстоял очередь перед транспортером, и позвонил сыну.

– Малыш, как дела? – Я с облегчением услышал его детский голосок и неожиданно для самого себя почувствовал, что вот-вот заплачу.

– Нормально, – он уже разговаривал с акцентом. – А почему тебя так долго не было? Я хотел, чтобы ты купил мне электронную игру. А ты в Сакраменто был?

– Нет, в Сакраменто я не был. Но зато был в Японии, в Сингапуре, в Индонезии… И хрен его знает, где еще…

– Ладно, мне сейчас некогда, мама ужинать зовет. Когда в следующий раз поедешь, возьми меня в Сакраменто, обещаешь?

– А… А почему тебе туда так хочется? Ты что, Джека Лондона начитался?

– Нет, а кто это? У нас в классе есть такой смешной мальчик, Джонатан. У него бабушка живет в Сакраменто. Там построили такой большой торговый центр с игровыми автоматами…

– Я люблю тебя, малыш, – я повесил трубку.

Ну что же, каникулы закончились, я снова предоставлен самому себе. Пройдя сквозь ряды таможенников, и ответив на их стандартные вопросы, я непроизвольно съеживаюсь, уворачиваясь от тысяч встречающих.

И получаса не прошло, как появляется фургончик, развозящий уставших пассажиров к парковкам. Боже всемогущий, тысячи долларов хотят они с меня, и всего лишь за то, что моя машина пылилась под Калифорнийским небом в течение пары месяцев. Ну что же делать, на то и существуют еще не исчерпавшие своих возможностей кредитные карточки.

– Аааа! – рычу я. – На моем автомобиле зияет вдавленный внутрь бок, так что дверь не желает открываться. При попытке выехать со стоянки, я обнаруживаю, что колеса машины выписывают кругали по асфальту, словом, ездить на моем средстве передвижения теперь непросто.

– Мистер, это безобразие! Вы разбили мою машину.

В окошке появляется усталый представитель народов Азии.

– Ваши права, – он смотрит на меня горящими глазами, из-под растрескавшихся губ появляются клыки, и я к своему ужасу обнаруживаю, что служащий парковки – однорукий. К тому же, он, похоже, брат-близнец своих индонезийских коллег из восставшей исламской республики. – Мы не несем ответственности за транспортные средства, статья четырнадцать пункт два гражданского кода штата Калифорния, приложение одиннадцать дробь тридцать четыре А от пятого двенадцатого семьдесят третьего и …

– А, черт с вами! – Я выбегаю на улицу и открываю багажник. Ну что же, револьвер все еще лежит там, и все патроны целы. Надеюсь, до дома доеду.

Почтовый ящик переполнен конвертами. Из пришедших мне счетов, больше половины я просрочил. Никогда больше в этой жизни я не смогу купить автомобиль, получить ссуду, снять квартиру. Моя кредитная история испорчена раз и навсегда. Туда ей и дорога. Теперь самое главное – что ждет меня в моей комнате. Вспоротая кровать, подушки, разодранные корешки книг?

Нет, все спокойно. Дверь заперта, мигает красным глазком телефон, похоже, во время отсутствия в доме выключали электричество. Ну и ладно, это даже к лучшему, теперь я никогда не узнаю, какие сообщения были оставлены мне на автоответчике.

Спать, спать. У меня даже нет никаких сил залезть в душ, какая разница, постельное белье все равно придется стирать. Вечерами жители многоэтажного дома начинают готовить ужин, и чад вырывается через вентиляционную решетку и оседает на кровати, телевизоре, электронном органе, на всем, что находится в этой комнатушке, покрывая поверхности липкой пленкой жира. Идиотская конструкция, дай бы мне этих инженеров, я бы оторвал им и руки, и ноги. А еще лучше – головы. Тупые, лысые и поросшие курчавой шевелюрой вместилища убогого серого вещества.

Ну что же, иллюзорная устойчивость бытия спустилась на меня с небес. Вернее, я спустился с небес, приехал домой… Если я сейчас не посплю, хотя бы часа два или три, мне будет совсем плохо.

И звонит этот надрывный телефон, как я его ненавижу.

– Алло? – Я готов, как омар, сваренный в кастрюльке. Делайте что хотите, я более не в силах сопротивляться.

– Алекс, – вы вернулись, – голос женский, вкрадчивый, это секретарша из «Би-Си-Бай». – А почему же вы не заехали на работу? Вас все ждали.

– Я устал, я сейчас не в состоянии никуда ехать. Перемена часовых поясов, десинхронизация, и все прочее.

– Прекрасно. Как прошла поездка?

– Просто изумительно! Меня чуть не убили, в последнюю минуту эвакуировали пехотинцы на самолете ВВС США.

– Замечательно! Мы все молились за вас Христу, и так рады, что он вам помог…

– Вы знаете, не хочу вас расстраивать, но я не верю в вашего бога.

– Как? Вы неправы, не может быть, чтобы…

– После посещения Исламской республики я стал убежденным мусульманином.

– Кхх. – Голос секретарши из прочувствованного стал холодно-официальным… Вы извините, не хочу вас беспокоить, но надеюсь, вы сможете привезти Санта-Клауса завтра к семи утра в экспо-центр? Начинается крайне важная выставка, и Джон Мурган…

– Кукла пала смертью храбрых.

– Что? Что вы сказали?

– Санту разодрали на мелкие кусочки возбужденные пролетарии Юго-Восточной Азии. И если бы не морские пехотинцы США, те же пролетарии разодрали бы на мелкие кусочки и меня. Вы довольны, надеюсь?

– Какой ужас! – Секретарша замялась. – Соединяю с Джоном, пожалуйста, соблюдайте приличия.

– Алекс! – Дребезжащий старческий голос, усиленный микрофоном, скрипел в трубке. – Что я слышу? Санта-Клаус уничтожен?

– Да, Джон, ему не повезло.

– Сынок, послушай меня, – ласково произнес мой собеседник. – Это тебе не повезло. Ты не смог сохранить символ твоей компании. Санта Клаус – это для нас как… – Он запнулся. – Как боевое знамя. Ты не справился с возложенным на тебя заданием! К тому же я просмотрел твои счета, ты слишком много потратил на гостиницы, парковки автомобиля и обеды в ресторанах. Да я в свое время каждый цент считал!

– Идите вы все к черту! – Я потерял самообладание. Я чуть не лишился жизни!

– Что! – В трубке завизжало.

– Я подаю на Би-Си-Бай в суд! У меня есть знакомый адвокат, он так представит это милое местечко перед комиссией сената… А в местной газете появится весьма ироничная статейка про то, как сотрудников компании с риском для жизни посылают в кругосветные командировки…

Телефонная линия разъединилась. Все, теперь я, наконец, усну. Кажется, даже наверняка, моя работа в славной корпорации закончена. Смех, да и только. Я ведь мог с тем же успехом бросить все к чертовой матери еще на пол-пути…

И снова зазвонил телефон. Нет мне покоя на этой земле, Господи. Ты же сам придумал сон, так дай мне возможность погрузиться в мерцающий полубред.

– Алло? – Я уже ничего не соображал.

– Ага, приехал все-таки, слоняра паршивая. – Мишка хрипло засмеялся. – А я уже думал, что ты в Китае политического убежища попросишь. Все-таки свои, родные, коммунисты-маоисты. Кто более матери-истории ценен? Мы говорим партия – подразумеваем Мао.

– Ах, это ты, мерзавец, – простонал я. – Слушай, я Маяковского терпеть не могу. Это, в общем, у меня наследственное, а в частности именно сейчас я спать хочу, с меня хватит событий на сегодня. Меня, кажется, только что с работы выгнали. И убийцы вот-вот доберутся.

– Спи, спи, только не пей больше. А то тебе не то что убийцы, розовые слоны померещатся.

– К твоему сведению, слоны – животные серые, со сморщенными задницами, исчезающие в тумане среди домов с черепичными крышами и готическими сводами. И это – чистая правда. Ты когда-нибудь видел, как под их ногами тает первый снег, а турецкие янычары без сабель и замотанные в шелка женщины восторженно кричат им вслед?

– Да ты совсем рехнулся, свинья! У тебя уже белая горячка, ей-Богу! Хочешь я к тебе приеду? Или, еще лучше, приезжай ко мне, мы тебе постелим. Накормим, жена все переживает: как ты там. Вот, щи даже сварила из кислой капусты, и где она только ее нашла, лахундра!

– Не паясничай. Я гораздо трезвее и нормальнее всех вас вместе взятых. И живее всех живых. Как дедушка Ленин. И глаза у меня такие добрые… А слонов я видел этими самыми глазами, впрочем, не в этом дело. Дело в том, что когда на город опускается снег, даже вывески исчезают в небытие… Светятся окна, а снег падает, падает… Скажи лучше, у вас тут все нормально?