Екатерина Шпиллер - Loveушка для мужчин и женщин

На этой фразе Миша бросился бить морду говорящего.

И, наконец, самое больное…

— Ты у нас единственный сын, — плакала мама. — Мы с папой так радовались твоим успехам. И что теперь? Вечный уход за инвалидкой? И внуков нам никогда не видать?

— Мама… — укоризненно качал головой Миша, понимая, как безнадежно отдаляются в стан чужих его любимые родители.

Миша стал работать в двух местах — в котельной и разгружал вагоны. Работы сменные, ночные — очень удобно в смысле свободного времени, которое он полностью посвящал Оле.

— Вот увидишь, как все будет хорошо! — восклицал он, с ликованием замечая, что на лице жены появлялась слабая улыбка.

Что такое три-четыре месяца? Сезон. Квартал. Жизнь? К маю Оленька оправилась, стала почти прежней — улыбчивой и даже смешливой.

И вот она уже рвется работать, что-то пишет, ходит по издательским конторам, в конце концов, ей предлагают место редактора в начинающем издательстве.

Миша тоже устроился на работу, и все вроде пошло по-прежнему.

Все — да не все. «Друзьям», учившим его жизни в ту тяжелую зиму, больше не нашлось места рядом с Олей и Мишей. Навсегда душевно отдалились от сына родители. Даже теперь, когда у них есть чудесный шестилетний внук, они иногда испуганно поглядывают на Олю, словно ожидая от нее какой-нибудь безумной выходки. А ведь ни одного повода не было за прошедшие годы!

Тогда, в начале лета 92-го года, хороший доктор Сергей Сергеевич сказал Мише:

— Это не первый и не десятый случай в моей практике. Но один из немногих, когда такие, как ты, оттаскивают родных от края пропасти. С помощью всего лишь терпения и любви. Всего лишь… Однако не так уж много тех, кто способен на такие «пустяки».

Глеб — громкоголосый, зеленоглазый, очень похожий на Олю. В этом году идет в первый класс гимназии, куда поступил, пройдя сложный конкурс.

— Весьма способный мальчик, — сказали члены приемной комиссии. — Впрочем, чему удивляться: из такой семьи!

Семья что надо: мама — литературный редактор в известном книжном издательстве, папа — коммерческий директор компьютерной фирмы.

Кстати! Мишин план не выполнен до конца: еще не родилась дочка.

— Не за горами, — обещают Миша и Оля. В последнее время Михаил занялся поисками новой квартиры.

Для четверых нынешняя «двушка», пожалуй, маловата будет.

Перечитываю и удивляюсь, почему главный редактор опубликовал эту статью в журнале. Совсем не «глянцевая», хотя и с хэппи-эндом, но все равно грустная какая-то…

Если бы речь шла не о статейке в женском журнале, я сказала бы, что материал провидческий. Мне до сих пор удивительно…

До моего лечения у психиатров еще было лет семь, наверное. Но я уже понимала, ощущала, что такое депрессия. Своей героине я предложила пережить страшное горе, чтобы впасть в это состояние. Тогда я еще не ведала, что в тот же самый кошмар могут ввергнуть отнюдь не столь концентрированные катастрофические обстоятельства. Медленное вытягивание из человека нервов, «просто» травля и клевета, тоже вполне могут довести до тяжелой болезни. И еще… Я точно предугадала отношение многих и многих к таким заболеваниям, как депрессия, и вообще — ко всем болезням, относящимся к ведомству психиатров. Много лет спустя я столкнулась с этим в таком масштабе, что стало страшно от дикости, злобы и мракобесия большинства нашего населения. Все так и получилось, как я представила себе в статье. И даже хуже…

И еще одно — вроде как предчувствие… Когда я уже болела, некоторые врачи вкрадчиво спрашивали моего нового мужа: «Вы очень любите свою жену?» Под этим подразумевалось, сможет ли он выдержать мою болезнь, не сбежит ли через короткое время? Муж лишь недоуменно тряс головой: «Что вы имеете в виду? Конечно, люблю!»

Получилось все именно так оптимистично, как я напророчила. Терпение и любовь мужа да плюс грамотное лечение у очень хороших врачей (боже, как же трудно их найти!) сотворили «чудо»: я «вышла из сумрака», захотела жить дальше и стать счастливой. Ха, оказывается, журналисты тоже могут «кассандрить»!

А потерянные близкие и приятели… Что ж, очевидно, о них и жалеть не стоит. О таких! Зачем они нужны? И все равно жалко…

Но весь этот хэппи-энд был еще за горами, нескоро. Пока что я лишь ожидала катастрофы, связанной, прежде всего, с полным крушением моей семейной жизни. Причем, речь шла, конечно, о нелюбимом муже, но и родители отдалялись от меня все дальше и дальше… Видит бог, не по моему хотению.

Тогда же со мной стали происходить не очень радостные вещи. Пропала тяга к общению с людьми. «А зачем они нужны, люди? Если я вынуждена перед ними постоянно актерствовать, изображая неземное счастье жизни, если им по большому счету глубоко плевать на то, что на самом деле творится у меня в душе… Да я элементарно устала от постоянной игры на публику! И от людей я, кажется, тоже очень сильно утомилась…» И я не то, чтобы решила жить по-новому, а просто начала так себя вести, чтобы максимально сократить количество контактов и общения. Ну, на работе никуда не денешься, но после работы — все! Баста! Никаких «гостей» и «в гости». Люди, оставьте меня в покое!

Но признаваться откровенно, что со мной происходит, я, опять же, не могла. Поэтому придумала себе теорию… о которой и поведала в очередном журнальном материале.

Лет пятнадцать назад дверь моего дома была открыта не только для многочисленных друзей, но и для приятелей друзей, а также случайных знакомых. Бесконечные Лены, Тани, нескончаемые Саши, Леши… Я стремилась познакомиться и навеки подружиться с миллионом человек. Душа была так же распахнута, как и дверь. Глубокое убеждение молодости: друзей должно быть много, а значит, любое знакомство — это шанс, который нельзя упускать. В толпе людей жадными глазами я искала взгляды тех, кто тоже ищет нового общения.

— Кто придет? — спрашивала я у устроителя домашней студенческой вечеринки.

— Полно народу! Славку, Сашку и Машку ты знаешь, так еще человек семь будут с параллельного потока.

Повод для ликования: новые знакомства! Шансы на новую дружбу и романтические встречи!

Сколько у меня было друзей? Школьных, институтских… Не известно, откуда взявшихся, не поддается подсчету. А потом… Началась взрослая жизнь. Работа. Коллеги, которых я сразу попыталась превратить в друзей: делилась с ними «серьезным и тайным», навязчиво интересовалась их театральными и музыкальными пристрастиями. Первое разочарование. Взрослые люди, обремененные проблемами и семьями, были милы и корректны, но на призыв: «В субботу — все ко мне!» — отвечали: «Спасибо, не получится». Потом «не получалось» прийти ко мне на день рождения, на Новый год… Да и меня почему-то никуда не приглашали. Я недоумевала и дулась. А своим старым приятелям жаловалась: мол, что за зануды! Какие у них интересы? Похоже, только кастрюли и магазины. Как можно так жить? Впрочем, наша компания тоже собиралась все реже. Нас постепенно затягивала большая жизнь. Кто-то женился, вышел замуж. Мы весело справляли свадьбы, после чего выяснялось, что некоторые новоиспеченные пары охладевали к дружеским попойкам. Было обидно. Нас становилось меньше.

Но… В один прекрасный момент выяснилось, что нам и в оставшемся составе неплохо. Правда, теперь мы меньше плясали и бесились, зато вели бесконечные разговоры. О работе, политике, детях.

Ах, дети… Нередко многие семейные дуэты не могли присутствовать на наших «сейшнах» из-за того, что «не с кем оставить». Если «не с кем оставить» становилось причиной, в силу которой почти никто не мог выбраться из дома, то принималось решение собраться вместе с наследниками. Это было не то, не то! Дети постоянно «звучали» и не давали расслабиться. Из-за них приходилось расходиться до полуночи, так и не пообщавшись всласть.

Все чаще мы с мужем находили радость встреч в узком кругу: всего две-три семейные пары. Прочих мы не видели месяцами. Часто вспоминали о них с нежностью, но не более того.

Увы (ура?), мы стали респектабельными, совсем взрослыми. Новых знакомых пропускаем сквозь некий фильтр, через который редко кто проходит. Этакий фильтр-барьер соответствия нашим убеждениям, интересам, вкусам. Откровенно говоря, сейчас всякое новое знакомство скорее обуза, ненужное напряжение, пустая трата времени.

Друзья уходят. Кто-то живет за океаном, кто-то, увы, ушел навсегда… С кем-то мы потеряли общий язык («Он банкир, купил «Кадиллак». Он уже не наш»). Казалось бы, любое знакомство — праздник, шанс! Ан нет. Свой уютный мир, обжитый только «своими», мы бережем от нашествия варягов. Как я теперь понимаю тех моих первых коллег! Сама стала такой. Молоденькая знакомая на работе теребит меня за рукав и уговаривает: «Приходи ко мне с мужем! Будет классная тусовка! Посидим, пивка попьем, а потом в клуб завеемся». Нет, юная подружка. Нам уютнее попить пивка дома. Уж лучше ты к нам. Мы пойдем к тебе в том случае, если не будет никакой тусовки: нам не нужны твои знакомые — разумеется, замечательные ребята, но для нас чужие, и ненужные.