Антун Шолян - Гавань

А что я еще знаю, попытался припомнить он. Я долго учился, у меня есть опыт, я должен многое знать: квадрат гипотенузы равен сумме квадратов… как дальше? К чему это относится? Это к чему? Но, может быть, это как тот порог, ведущий в ничто, какие-то жалкие крохи парили в полной пустоте и бессмысленно мешались друг с другом.

Осколки знаний сверкали у него в голове подобно вспышкам, и он тщетно старался задержать их, как-то связать, привести в порядок. Извлечение квадратного корня. Господи, какой чудный статический расчет он мог бы произвести здесь, рисуя в пыли, как Архимед, если б знал зачем, если б на цифры можно было положиться, если б они что-то значили, за ними что-то стояло, не просто абстракция. А потом вдруг в голове завертелось: гинкго билоба, секвойя, соборы Сен-Дени, законы термодинамики, Господи боже, верхние и нижние притоки Савы.

Так он блуждал, погруженный в себя, время от времени останавливался, натыкался на стены или столбы, которые то здесь, то там бессмысленно торчали из земли, и старался ухватить какую-то нить в лабиринте знаний, нечто, на чем мог бы сосредоточиться, от чего оттолкнуться. Но ему уже ничего не помогало.

Он пробирался среди камней то бормоча, то вопя в бессильной ярости, размахивал руками, будто заклиная небо и землю, кружил среди развалин. С неба ему вторили лишь клочки логарифмических таблиц, земля у него под ногами рассыпалась и напоминала о геологических отложениях, о минералогии, о флоре, о специфической прочности сверл, которые надо употребить, чтобы добраться до ее предательского сердца.

Вероятно, на его долю выпала еще одна-единственная светлая минутка. Утомившись от бесцельных блужданий, он сидел на берегу перед полузатопленной гаванью, когда вдруг на пустынном горизонте появилась прогулочная яхта, оснащенная в стиле старинных парусников: с крестами, с резными перильцами на буртике, с нарочито удлиненной фок-мачтой на форштевне. Все паруса были подняты. Вероятно, яхта принадлежала какому-нибудь итальянскому туристу, который, справившись по карте, решил завернуть в Мурвицу, чтобы пообедать или просто поглазеть на маленький экзотический городок, куда наверняка гости пристают нечасто. Но, приблизившись к берегу, он понял, что морская карта его обманула и удобная бухточка превратилась на глазах просто в дикий залив; может быть, глядя в бинокль, капитан решил, что здесь каменоломня, или какой-нибудь старый полуразрушенный цементный завод, или свалка мусора со всего побережья. Повторив тот же изящный полукруг, как и на подходе, с той же скоростью яхта удалилась искать пристанища в другом месте. Бесшумно, на полных парусах, с легким попутным ветерком. Не издав ни звука, словно на ней не было ни души.

Инженер видел судно, и, может быть, у него на мгновение вспыхнула надежда, может, он снова позволил себя обмануть, а может, его налитым кровью глазам причудилось, что на яхте и впрямь никого нет и что она прибыла как раз за ним, но не заметила его, забившегося в один из прибрежных гротов.

А когда инженер понял, что судно разворачивается и не думает приставать здесь, что оно уходит без него, он как безумный вскочил с камня, на котором до сих пор в отупении сидел, и стал носиться по берегу и орать во все горло:

— Святая Мария!

Он бегал, докуда позволяли прибрежные камни и покуда из голосовых связок вместо голоса не прорвался лишь глухой хрип, а тогда сел у скалы, преградившей ему путь, за которой потом скрылся парусник, и снова начал лущить початок знаний, которыми еще обладал. Бормоча и счастливо улыбаясь, когда ему удавалось припомнить какое-нибудь особенно звучное и редкое название, он старательно чавкал слова и числа, которые не подчинялись его языку.

Пустыми, воспаленными глазами он таращился на море, словно заглядывал во время. Сидел здесь долго и говорил все тише, все медленней, все непонятней. Его ризница была исчерпана. Он чувствовал, что волосы густой и темной шерстью вырастают у него на лопатках и на груди и постепенно, минуя ладони, спускаются на руки.

Грозит опасность, но я стою (здесь, на своем месте) (итал.). (Здесь и далее — прим. перев.)

В Далмации: господин, от итал. «синьор».

Жребий брошен (лат.). Слова, принадлежащие Юлию Цезарю, решившему выступить против римского сената.

С самого начала (букв, с яйца) (лат.).

до позднего (дневного) часа (лат.).

все мое ношу с собой (лат.).

для общественного блага (лат.).

Начало выражения: Hic Rhodos, hic salta (лат.) — Здесь Родос, здесь прыгай. В басне Эзопа «Хвастун» герой похваляется, что в Родосе он сделал колоссальный прыжок, и ссылается на свидетелей. На это один из слушателей говорит: «Вот тебе Родос, тут и прыгай».

до свершившегося (факта) (лат.).

Освежителем (обл.) от fresco (итал.) — свежий.

служанка будущего (лат.).

Владимир Назор — хорватский поэт и прозаик (1876–1949).

Имеется в виду одна из баллад Мирослава Крлежи в сборнике «Баллады Петрицы Керемпуха», где говорится о подневольном строительстве крестьянами крепости Карловац в XVI в. в Хорватии.

Цота — хромой, колченогий (хорв.-сербск.)

Двойной захват (борцовск.).

Хокусаи — японский художник XVIII–XIX вв. Имеется в виду серия его гравюр «36 видов Фудзи». Фудзи — Фудзияма, действующий вулкан на острове Хонсю (Япония).

на месте преступления, с поличным (лат.).

Через тернии к звездам (лат.).

скачок в сторону (нем.).

Первая часть выражения, восходящего к древнегреческому поэту Гесиоду и принадлежащего римскому философу Сенеке: Vox populi — vox Dei (лат.) — глас народа — глас божий.

Пока, тем временем (итал.).

порочный круг (лат.).

непреодолимая сила (лат.).

Марка французского коньяка.

Пришел, увидел (лат.) — часть сообщения Юлия Цезаря в Рим о его победе над понтийским царем. Veni, vidi, vici — пришел, увидел, победил.

волшебница, фея (хорв.-сербск.).

Ср. лат. Tu quoque, Brut! — И ты, Брут! — Слова, приписываемые Юлию Цезарю, когда он увидел в числе своих убийц своего любимца Марка Брута.

под знаком вечности (лат.) — выражение из «Этики» Спинозы.

под знаком момента (лат.).

Первый августовский дождь (итал.).

Персонажи одной из исторических легенд, в которой рассказывается о выходе хорват на море. Впервые увидели море с горы Велебит пятеро братьев (здесь названы трое из них) и две сестры, Туга и Буга.

«Харлей Давидсон», «Ямаха» — марки мотоциклов высшего класса.

Руджер Бошкович (1711–1787) — физик и философ, уроженец Дубровника.

Иван Гундулич (1589–1681) — знаменитый дубровницкий поэт.

Никола Божидаревич (1460–1517) — дубровницкий художник.

Михо Працат — историческое лицо, богатый дубровницкий торговец. В тексте намек на одну из существующих о нем легенд: разуверившийся в собственных силах Працат наблюдал за ящерицей, которая упорно взбиралась на отвесную стену. Упорство ящерицы побудило Працата собраться с силами и еще раз попробовать начатое дело.