Иосип Новакович - День дурака

Молодой коллега выбежал на улицу и отвез их в отделение скорой помощи, где им наложили гипс.

Спустя полчаса в участок явился сонный Букин, потирая глаза, вернее, мешки под глазами.

Он тоже испугался, увидев Ивана. Волосы у Ивана стали совершенно седыми из-за пережитых несчастий, поэтому он действительно напоминал привидение.

– Но ты же умер, тебя здесь быть не должно! – воскликнул Вукич. – Что, черт побери, происходит?

– Мне кажется, я все-таки жив, хотя, разумеется, я могу ошибаться.

– Ты не можешь быть живым. Твоя смерть была официально зарегистрирована, – повернувшись к молодому полицейскому, стоявшему у него за спиной, Вукич заявил: – Нужно вернуть его в могилу. Вот и все.

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, что его место в могиле.

– То есть вы предлагаете его убить?

– Нет, мертвого убить нельзя, да и не нужно. Просто вернем его туда, откуда он вышел. И это будет правильно и просто, поскольку все документы уже подготовлены, и он официально объявлен умершим. Господи, как я ненавижу всю эту бумажную работу!

– Но я жив! – возразил Иван, которому не понравился весь этот разговор.

– Заткнись! – Вукич яростно тер глаза. – Я просто с ума схожу. Больше никогда не буду пить узо.[12]

Вы не можете меня просто закопать, – сказал Иван. – я жив и умирать не собираюсь. Вообще-то стоит начать расследование. У меня есть подозрение, что моя жена вступила в сговор с доктором, чтобы меня убить. Возможно, и вы тут замешаны – ну, история с вашей супругой и все такое. Должно быть, доктор дал моей жене какие-то таблетки, которые вызвали паралич, и выписал свидетельство о смерти. Я знаю, поскольку слышал, как они занимались сексом прямо на этом свидетельстве, и хочу, чтобы вы прямо сейчас завели дело.

– Не будет никаких расследований. Мы вернем тебя туда, где тебе самое место. Кроме того, не упоминай при мне об этой шлюхе.

– Моя жена не шлюха, да, у нее, возможно, бывают моменты слабости…

– Я имею в виду свою жену, придурок. И ты еще больший придурок, раз веришь своей жене.

– Не хотите сыграть в шахматы? – спросил Иван. – Если, я выиграю, вы меня отпустите.

– Нет, не хочу. Хватит с меня твоих шахмат, нет уж, на… – И Вукич вставил слово, которое имеет непосредственное отношение к вставлению.

– Но эта давняя традиция – играть в шахматы со смертью, вы что, не смотрели «Седьмую печать»? Помните ту сцену, где Смерть жульничает и обманывает рыцаря – ага, как будто иначе он мог бы у нее выиграть. Но я-то смерть победил! И у вас выиграю! Ха-ха-ха!

Иван заплакал от смеха, и слезы смочили грязь на верхней губе. Стекающая глина напомнила Ивану о тех временах, когда он занимался скульптурой и бюсты Юлия Цезаря растаяли под дождем, став похожими на компанию Цицеронов.

Вукич снова выругался.

– Ненавижу иностранные фильмы. Да что эти немцы знают такого, чего мы не знаем.

– Вообще-то это шведский фильм.

– Шведский… Ладно, по крайней мере, они снимают хорошую порнуху.

– Пусть так, вы помните сцену, где рыцарь спрашивает Смерть: «А что там, после смерти?» Смерть медленно поворачивается, смотрит на него и спокойно говорит: «Ничего». И уходит. Разве не удивительно?

Иван завелся, кричал, вскочил с места, разыграл эту сцену, и – весь в потрескавшейся глине, вызывающий ужас, бледный – он идеально годился на эту роль, был намного артистичнее, чем актер в фильме Бергмана. По крайней мере, Иван вложил в свою игру больше чувств.

Молодой полицейский, очевидно убежденный, что у него есть объяснение странному поведению задержанного, подскочил к Вукичу:

– Шеф, вот что я нашел в его карманах.

Он вытащил из своего кармана покрытый грязью Новый Завет, маленькую черную книгу с шелковистыми страницами, красными по краям.

Вукич даже не дотронулся до книги. Он начинал верить, что перед ним привидение, и произошло то, о чем толкуют все кальвинисты и все эти сектанты, – воскрешение из мертвых.

Увидев бледное лицо Вукича, ощутив свое превосходство из-за побед в шахматах и забыв о том, что он слабее физически, Иван предпринял еще одну попытку:

– Если вы меня похороните заживо, то я снова восстану из могилы и приду к вам домой. Знаете, у меня появились кое-какие связи в мире духов и, чтобы вы знали, в нашем мире тоже. Вы когда-нибудь слышали о ложе масонов?

Как и многие читатели популярных националистических газет, Иван верил, что масоны контролируют почти все в нашем мире, и Папа Римский, Клинтон, Буш. Путин и большинство глав государств – масоны. Ходили слухи, что масоны давали деньги кальвинистам и адвентистам на строение новых церквей и восстановление панславянской балканской федерации, другими словами. Югославии. Та самоуверенность, с которой Иван озвучивал свои угрозы, лишь укрепила Вукича в его подозрениях. Но он все-таки спросил дрожащим голосом:

– Скажи мне, а ты и правда масон?

– Да, тринадцатого ранга. Горбачев, мой старинный приятель, – масон тридцать первого ранга, Папа Римский – тридцать третьего, а Бобби Фишер – тридцать четвертого, – ответил Иван.

– Я не могу тебя отпустить… – вздохнул Вукич.

– Ну, в таком случае, – Иван воздел руки к небу и начал молиться: – Внемли мне, Господь Всемогущий…

– Прекрати! Здесь молиться… з-з-запрещено! – заикаясь, сказал Вукич.

– Меня не проведешь. При старом режиме было запрещено, но при новом – даже приветствуется. Ты что, спутал, кто у власти? Пропустил воскресную мессу?

Вукич пошел в свой кабинет с дергающейся губой и выпил водки. Его адамово яблоко щелкало, как кнопки шахматных часов во время блица.

– Здесь нельзя произносить языческие молитвы.

– А можно и мне водки? – спросил Иван. После того, через что ему пришлось пройти, Ивану нужно было выпить.

– Нет, мертвые не пьют, – сказал Вукич, но все-таки протянул бутылку Ивану, поскольку больше не контролировал себя.

– Хорошо, по крайней мере, ты многое про нас знаешь, – кивнул Иван и со вздохом отказался от выпивки. – Я просто шутил. Но теперь не шучу. Расстегни наручники. Выдай мне паспорт – это же в твоей власти – и отвези меня на вокзал в Загребе. А еще дай мне две тысячи немецких марок, чтобы я добрался до своих братьев-масонов в Вене.

Вукич мерил шагами комнату, курил гондурасскую сигару и смотрел на Ивана. Иван говорил о всепроникающей власти масонов – как они могут облучить голову Вукича и управлять его мыслями с помощью электромагнитных волн, улавливаемых металлическими пломбами… Бобби Фишер, который на этом специализируется, лично займется превращением Вукича в робота. А Вукич-робот до конца дней своих дней будет чистить масонские сортиры в Вене, отскребать сперму, пролитую во время особых церемоний, и мочу с кафельных плиток, ползая на четвереньках.

Вукич выпил еще, и еще, рука дрожала, и вскоре он упал в обморок от опьянения и усталости. Иван почувствовал себя одиноким, в середине разговора он потерял своего слушателя. И тут он понял, что он человек компанейский, и нес всю эту пургу только из желания пообщаться. Может, придется вернуться, если ему нужен паспорт. Он вышел из полицейского участка, прошел мимо стойки дежурного, за которой спал полицейский, положив голову на стол, а у его носа лежала голубая фуражка с красно-белой шахматной доской, гербом Хорватии. Что символизирует эта шахматная доска? Ивану хотелось взять фуражку себе, она могла бы согреть его на холодной улице плюс придать ему авторитет, которого у него никогда не было, авторитет члена госаппарата. Ну, возможно, он и стал бы выглядеть более авторитетно, если бы не был покрыт землей и похож на привидение. Но куда пойти дальше? В государственную больницу? Скорее всего, после всего случившегося ему не помешало бы детальное обследование сердца, ЭКГ снятая во время физических упражнений с нагрузкой, или компьютерная томография. Иван задумался, как сильно, должно быть, пострадал его мозг в результате кислородного голодания.

И тут он понял, что медицина стала частной, и все эти обследования будут стоить очень дорого. Более того, в такое позднее время в отделении скорой помощи никого нет. Скорее он обнаружит докторов у себя дома, занимающихся сексом с его женой. Очень удобно – встретить всех, кто тебе нужен, в одной постели. Нет, он не ревновал. Он может притвориться, что воскрес, и открыть собственную клинику. Еще можно стать доктором, причем более знающим, чем все те, кто получил диплом, – пережившим смерть. Перепачканное свидетельство о смерти, пусть даже и написанное с ошибками, могло бы стать грандиозным дипломом. Возможно, он станет священником, правда, прихожане подумают, что умереть, пролежать три дня и воскреснуть – банально, это все уже было. Странная мысль, что, вероятно, он мессия, пришла Ивану в голову, и он рассмеялся. Двадцать процентов сумасшедших считают себя мессией, и подобная мысль, видимо, указывает на то, что он действительно сошел с ума. Тем не менее иногда безумцы правы. Но скольким психам удалось выбраться из могилы после смерти? Так что его заявление будет более убедительным, чем заявление среднестатистического безумца. Но если он и впрямь мессия, то это было бы глупо. Нет, не может быть. Если бы Иван был мессией, то он был бы более просвещенным, мог бы говорить с Господом, но кто знает, обладал ли Иисус подобными способностями. И зачем мне сейчас во что-то верить, когда мне не нужна религия?