Ален Роб-Грийе - Ластики

За рулем – человек в черной униформе, какую носят водители «скорой помощи», и кепке с клеенчатым козырьком. На самом деле это, очевидно, один из «телохранителей», которыми почти официально окружил себя Руа-Дозе. У него широкие плечи, скупые движения, жесткое, непроницаемое лицо убийцы из фильма. Он, можно сказать, рта не раскрыл; вручил профессору письмо от министра, подтверждающее его полномочия, и, как только доктор захлопнул дверцу, нажал на газ.

– Сначала заедем ко мне домой, – говорит Дюпон. – Я покажу дорогу.

«Поверните направо… Еще раз направо… Налево… Обогните этот дом… Здесь поверните… Вторая улица направо… А теперь все время прямо…»

Через несколько минут они выезжают на Бульварное кольцо. Дюпон просит притормозить на углу улицы Землемеров.

– Машина не должна стоять здесь, – говорит он шоферу. – Я хочу, чтобы мой приход остался незамеченным. Поезжайте куда-нибудь или остановитесь в нескольких сотнях метров дальше. Возвращайтесь ровно через полчаса.

– Хорошо, месье, – говорит шофер. – Хотите, я отгоню машину и пойду с вами?

– Благодарю вас, но это излишне.

Дюпон выходит из машины и быстрыми шагами направляется к калитке. Он слышит, как «скорая помощь» отъезжает. Этот человек не «телохранитель», иначе он непременно увязался бы за профессором. Дюпона ввела в заблуждение его внешность, и теперь он с иронией думает о собственных романтических иллюзиях. Неизвестно даже, существуют ли пресловутые охранники на самом деле.

Калитка не заперта. Замок сломан уже давно, и ключом пользоваться нельзя, но можно было закрыть задвижку. Старая Анна становится рассеянной – если только в его отсутствие калитку не открыл какой-нибудь маленький озорник или бродяга. Дюпон всходит по четырем ступенькам крыльца, чтобы проверить, заперта ли дверь дома; он нажимает на массивную медную ручку и с силой толкает дверь, напирая плечом, так как знает, что она туго поворачивается на петлях. Он не привык действовать только одной рукой, это стесняет его движения, и для верности он повторяет попытку несколько раз, стараясь производить как можно меньше шуму. Но парадная дверь надежно заперта.

Ключи от этой двери он отдал Марша, а тот уехал, даже не потрудившись вернуть их. У Дюпона остался только ключ от маленькой застекленной двери: придется обойти вокруг дома. В ночной тишине гравий едва слышно шуршит у него под ногами. Не надо было полагаться на этого труса Марша. Сегодня он весь день пронервничал, дожидаясь его возвращения, и в конце концов позвонил ему домой, но там никого не было. Без четверти семь Марша позвонил неизвестно откуда и стал извиняться: он должен уехать из города по неотложным делам. Конечно, это была ложь. Он просто струсил и сбежал.

Дюпон машинально нажал на ручку маленькой застекленной двери. Дверь подалась. Она не была заперта на ключ.

В доме темно и тихо.

Профессор снимает очки, они мешают ему. Он остановился в прихожей и пытается понять, что происходит. Марша все-таки пришел? Нет, ведь у него были ключи от парадной двери… А вдруг старая Анна никуда не уехала и сейчас она на кухне… нет, маловероятно… и потом, будь Анна здесь, она обязательно оставила бы свет в коридоре или на лестнице…

Дюпон открывает дверь в кухню. Там никого нет. Он поворачивает выключатель. Все чисто прибрано: так убирают в доме, где больше никто не живет. Ставни на окнах закрыты. Дюпон включает свет в прихожей. Проходя мимо, открывает двери гостиной и столовой. И там, конечно, никого нет. Он поднимается по лестнице. По-видимому, Анна забыла перед отъездом запереть заднюю дверь. Последнее время она стала забывчивой.

Поднявшись на второй этаж, он заходит в комнату экономки. Видно, что здесь убирали перед тем, как надолго уехать.

У двери кабинета профессор останавливается, затаив дыхание. Вчера за этой дверью его ждал убийца.

Да, но вчера вечером задняя дверь была открыта, и непрошенный гость мог обойтись без ключа. А сегодня ему пришлось бы взламывать замок, но Дюпон не заметил никаких следов взлома. Если же и на этот раз преступник нашел дверь открытой, значит, Анна ее не заперла… От всех этих рассуждений не легче: опытный человек со связкой поддельных ключей без труда вскроет обычный замок. Кто-то забрался в дом, засел в кабинете и ждет его, чтобы закончить вчерашнюю работу.

Объективно говоря, это вполне может быть правдой. Профессору не по себе; он жалеет сейчас, что ему не прислали из столицы настоящего телохранителя. И все же он не допускает мысли о том, чтобы уйти, не забрав документов, за которыми он пришел.

По телефону Марша сказал ему, что полицейский комиссар отказывается верить в убийство: он твердо придерживается версии самоубийства. Дюпон поворачивает назад. Надо взять револьвер. Вчера вечером, уезжая в клинику, он оставил его на ночном столике… Перед тем как войти в спальню, он вновь останавливается: а вдруг убийца притаился именно в этой комнате?

Все эти страхи, по большей части надуманные, раздражают профессора. Нетерпеливым движением он поворачивает ручку двери; однако не решается открыть дверь во всю ширь. Он быстро протягивает руку к выключателю, зажигает свет и заглядывает внутрь, готовый спастись бегством, если заметит в комнате что-нибудь необычное…

Но комната пуста: никаких головорезов – ни под кроватью, ни за комодом. Дюпон видит только свое лицо в зеркале, лицо, на котором еще застыла тревога. Теперь эта тревога кажется ему смешной.

Не мешкая он направляется к ночному столику. На мраморной столешнице револьвера нет. Он находит его в ящике, на обычном месте. Скорее всего, он и на этот раз не пустит в ход оружие, однако иметь его при себе не помешает: если бы вчера вечером, когда он после ужина поднялся в кабинет, при нем был револьвер, он бы не задумываясь пустил его в ход.

Профессор проверяет револьвер: как и вчера, он снят с предохранителя, – и твердым шагом, с револьвером в руке, идет к кабинету. Придется действовать одной рукой – к счастью, правой. Сначала положить револьвер в карман, затем приоткрыть дверь, включить свет и насколько возможно быстро выхватить револьвер, одновременно распахнув дверь ударом ноги. Эта маленькая комедия – такая же бесполезная, как и та, которую он только что разыграл, – заранее вызывает у него улыбку.

Надо поторопиться, а то шофер приедет и будет ждать его перед домом. Взявшись за дверную ручку, он бросает взгляд на часы. У него есть еще двадцать минут: сейчас ровно половина восьмого.

Сердце Уоллеса гулко забилось. Он стоит совсем близко от окна и слышал, как у дома остановилась машина, как открылась калитка, как зашуршал под тяжелыми шагами гравий. Сначала этот человек пытался войти через парадную дверь. Он дергал ее, но не сумел открыть и пошел вокруг дома. Тогда Уоллес отбросил предположение, что это коммерсант Марша передумал и явился за бумагами покойного; это не мог быть ни Марша, ни кто-то другой, выполнявший его поручение или просьбу старой экономки. Потому что у этого человека не было ключей от дома.

Шаги послышались под окном. Человек пошел к задней двери, которую специальный агент нарочно оставил незапертой. Когда он толкнул дверь, она слабо скрипнула на петлях. Боясь упустить жертву, он заглянул во все комнаты, сначала на первом этаже, потом на втором.

Теперь Уоллес видит полоску света вдоль дверной рамы, она расширяется медленно, нестерпимо медленно.

Уоллес прицеливается в то место, где должен появиться убийца, темная фигура в освещенном проеме двери…

Но тот, конечно же, не спешит заходить в кабинет, пока там кромешная тьма. Видна его рука, он ощупью отыскивает выключатель…

Ослепленный вспыхнувшим светом Уоллес успевает различить только движение руки, наставившей на него револьвер, движение человека, который стреляет… Уоллес бросается на пол и в ту же секунду нажимает на курок.

Он упал как подкошенный, ничком, вытянув правую руку и подогнув под себя левую. В кисти правой руки зажат револьвер. Он не шевелится.

Уоллес встает. Недоверчиво и осторожно он приближается к упавшему, все еще держа его под прицелом, не зная, что делать дальше.

Он подходит к телу с другой стороны, стараясь оставаться недосягаемым для возможного выстрела. Но упавший все еще не шевелится. Шляпа по-прежнему у него на голове. Правый глаз полузакрыт, левый смотрит в пол; нос слегка сплющен о ковер. Лицо, насколько его видно, посерело. Он мертв.

От нервного напряжения Уоллес окончательно теряет осторожность. Он наклоняется и трогает запястье незнакомца, пытаясь нащупать пульс. Рука бессильно разжимается, выпускает тяжелый револьвер. Пульса нет. Этот человек действительно умер.

Уоллес думает, что ему надо осмотреть карманы убитого. (В поисках чего?) Добраться можно только до правого кармана пальто. Засунув туда руку, он вытаскивает очки: одно стекло в них очень темное, другое – гораздо светлее.