Пол Теру - Коулун Тонг

Никаких примет присутствия Мэйпин, никаких примет, что она вообще тут была, только пустота, неподвижность и застывшая в воздухе пыль, утихшие швейные машинки, умолкшая музыка труда — от всего этого чудилось, будто фабрика населена душами ушедших работников, будто здесь покоятся мертвые кости. Кости — и прах. Легкая вибрация все еще висела в воздухе, похожая на эхо после оглушительного звука, финального звука соло — Чеп почти что расслышал последний доступный уху печальный отголосок громового удара в гонг.

Чувствуя, как этот тихий звук ускользает, Чеп выкрикнул имя Мэйпин и ужаснулся, когда оно тоже съежилось до слабого эха среди всех этих равнодушных машин. А затем медленно спустился по ступенькам.

— Мама, — выдохнул Чеп в машине. Ему хотелось плакать.

— Возьми себя в руки, Невилл, — произнес Монти.

Они въезжали в аэропорт Кай Так. Машина плавно поднималась по пандусу. Монти тоном знатока рассуждал о будущем, о новом аэропорте в западной части Коулуна, о новом шоссе и эстакаде, об осваиваемых землях и активных инвестициях. «На будущий год, на будущий год», — повторял он. «На будущий год».

— Я за всем прослежу, — заявил он.

Чеп совсем расклеился. У регистрационной стойки он раскрыл телефон и начал нашептывать в него мольбы и просьбы, звонил то к ней домой, то на фабрику; без конца набирал номер и во время досмотра багажа, и шагая по кишке, соединяющей здание аэропорта с самолетом; даже на борту лайнера, опустившись в свое кресло, Чеп не переставал твердить: «Возьми трубку, Мэй!»

— Наверно, ей подвернулся какой-то другой вариант, — сказала Бетти. Держа в левой руке бокал джина с тоником, она рылась пальцами правой в тарелочке с подогретыми орехами-ассорти. — Вот черт, у меня миндаля больше нет.

Они поднялись в воздух. Сидя бок о бок в резко набирающем скорость самолете, они почувствовали, что мотаются туда-сюда над городом; вскоре самолет начал раздвигать крыльями тучи.

— Может, она передумала, — сказала Бетти.

Почему она так уверена? Почему не проявляет никаких эмоций, никаких сомнений? Почему, ничего не спросив, выслушала зловещие подробности кончины мистера Чака? Казалось, ничто из случившегося не было для нее сюрпризом.

Чеп весь одеревенел. Его подташнивало, под ложечкой сосало от страха, от холодного ужаса. Ни дать ни взять дизентерия.

Он что-то лепетал, но почти невнятно. Не выпуская из рук сотового телефона, пытался выговорить: «Мэйпин».

В прорехах между плотными облаками он увидел город в пыльной сумеречной дымке: Коулун Тонг со всеми его сияющими вывесками, частую решетку красных улиц. Тут самолет, совершив вираж, взмыл над белоснежным облачным ландшафтом, настоящим морем пены, бескрайней Арктикой.

— Мама, — вновь произнес Чеп, чувствуя себя маленьким мальчиком. — Ты что-нибудь сказала мистеру Хуну?

Когда мать лукавила, ее вставные челюсти словно бы съезжали набок; сейчас, еще не начав говорить, она принялась теребить их языком, будто поправляя.

— Мы легко отделались, — произнесла она наконец. И улыбнулась. Почему? — Найдешь себе другую. Точно-точно. Они все на одно лицо, — тут она понизила голос, увидев, что к ним по проходу идет китаянка в форме стюардессы, — кидай-катайки эти.

Слегка качаясь из стороны в сторону вместе с самолетом, стюардесса сказала Чепу.

— Выключите-ка это, пожалуйста.

Нащупав пальцем кнопку «Вкл/Выкл», Чеп нажал на нее, увидел, как погасли, моргнув, огоньки, как потускнело окошечко табло; и крохотный телефон умер у него на ладони, испустив последнее «пи-ип», похожее на тихий протестующий вскрик.

Весь Коулун Тонг вздрогнул, когда чугунная баба, прикрепленная к стреле крана, ударила по вывеске «Империал стичинг» и сшибла ее с крыши здания. Падая, вывеска разлетелась вдребезги. Следующий взмах снес угол верхнего этажа — и он отлетел, как срезанный лопаточкой кусок торта. Еще в воздухе он рассыпался на отдельные кирпичики. Мощное попадание по руинам этого же этажа обнажило комнату мисс Лю, закуток Лили, кабинет мистера Чуна, туалет, интерьер двухкомнатного кабинета Чепа. Вскоре от этого этажа остались только раскиданные по земле обломки. А чугунная баба неумолимо раскачивалась, сокрушая податливый кирпич. Постепенно закройный и бывший отделочный цехи, швейный и упаковочный, склад и галунный, экспедиция — все это осыпалось на землю, превратилось в град из кирпичной крошки и пыли. Здание было старое. Рухнуло оно быстро; многие из бывших работников пришли посмотреть на его гибель, некоторые плакали — плакали еще горше, чем всего неделю назад, при увольнении, горше, чем на похоронах мистера Чака.

Имени мистера Хуна не упоминал никто — остерегались. Да и сам он при сносе здания не присутствовал.

Произошло это в конце мая. День стоял знойный, воздух, успевший осушить лужи, что остались от утреннего ливня, был влажен; в нос шибала мерзостная вонь пыли — еще одно проклятие мест с сырым климатом.

Дело шло своим чередом, чугунная баба раскачивалась взад-вперед; эта тупая, рябая от вмятин штуковина была прикреплена к лоснящемуся от смазки тросу, которым управлял малорослый китаец из помятой кабины изготовленного в Китае крана. Чугунная баба разрушила старое здание со всей его арматурой и украшениями, с кирпичами и балками, красными дверями, зеркалами и швейными машинками — со всеми компонентами «Империал стичинг», которые символизировали собой Пять Стихий и обеспечивали равновесие всего предприятия, равновесие Земли и Дерева, Огня, Воды и Металла.

Вскоре все, что стояло па этом участке, оказалось погребено под землей; ощутив, как завихряется и улетучивается невесомым газом энергия ци, почувствовав себя голыми и беззащитными после исчезновения здания, гонконгцы втянули головы в плечи и поспешили прочь. На территории бывшей фабрики не осталось ни единой живой души — лишь разбитые камни, больше похожие на булыжники с забытого людьми, замусоренного пустыря; а на камнях — длинношеий кран, вылитый зеленый дракон с шариком-игрушкой в зубах.

Джон Булль — крылатое выражение, обозначающее типичного англичанина. (Здесь и далее — прим. перев.)

Хлебные пальчики — в Англии так называются продолговатые бутерброды или тосты, которые едят с яйцами всмятку.

«Юнион Джек» — государственный флаг Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии.

Гуэйло — полупрезрительное прозвище белых, прежде всего англичан, в Гонконге (от искаженного кантонского «иностранный дьявол»).

Ама — няня.

Хоккиенский — диалект китайского языка, один из самых распространенных среди китайской диаспоры Юго-Восточной Азии.

Чатни — заимствованный англичанами из индийской кухни кисло-сладкий соус. Содержит манго или яблоки, перец, травы и т. п.

Шанди — смесь простого пива с имбирным.

Гинея — здесь: разговорное название фунта стерлингов.

Майло — витаминизированный растворимый напиток на основе какао.

Гоудаун — англо-индийское слово, заимствованное из малайского языка; обычно обозначает склад.

Ренминби — валютные сертификаты, выпускавшиеся в КНР. Не подлежат конвертации в иностранную валюту. С 1994 года постепенно выводятся из обращения.

Бумажная прибыль — прибыль, показанная в записях операций и в бухгалтерской отчетности организации, но могущая оказаться нереализованной.

Мандаринский диалект китайского языка распространен в северных и центральных районах Китая; также он выполняет роль литературного языка. На кантонском диалекте говорят жители южных провинций Китая.

Нерезидент — в законодательстве некоторых государств гражданин страны, работающий за рубежом по контракту продолжительностью полный налоговый год и более. Статус нерезидента позволяет не платить налогов в казну страны гражданства при условии, что в течение налогового года человек проводит в этой стране не дольше определенного срока.

Бифитеры — стражники лондонского Тауэра.

Суррей — одно из графств, окружающих Лондон.

Гуркхские стрелки — одно из подразделений армии Великобритании, вербуемое из непальского племени гуркхов.