Дуги Бримсон - Крылья воробья

— Ну, для меня это было необычное время, — наконец произнесла Джоан дрогнувшим голосом. — В следующем сезоне все будет совсем по-другому, это точно.

— Да уж, очень на это надеюсь, — засмеялся Роб. — Но серьезно: вы блестяще справились с работой, несмотря на все мои фокусы.

— Мне было приятно с вами работать.

— Мне тоже. Честно.

Осознание того, что Роб ничего не может сделать, а только сесть и постараться получить максимум удовольствия от того, что произойдет, стало для него чем-то вроде духовного прозрения.

Вследствие этого, а также чтобы спрятаться от урагана деятельности, который, Купер знал, неминуемо завертится в «Сити» в последние сутки перед финалом, он провел предыдущий день с отключенным телефоном, играя в голье и встречаясь с парнями из «Юнайтед». Разумеется, встречи эти проходили в атмосфере насмешек, издевательств, ругательств и личных оскорблений того рода, который понятен только настоящим футбольным фанатам, но это ожидалось и, признавался себе Роб, приветствовалось. В самом деле, хорошая доза привычного стеба — это же именно то, что ему было нужно, чтобы напомнить о лучшем грядущем.

Поэтому, проезжая мимо стаи ретивых репортеров, окопавшихся перед домом Куперов, и в последний раз направляя «бентли» в сторону «Джордж-парка», Роб был абсолютно расслаблен, готов в тому, что его ждет, и находился в чудесном расположении духа.

Единственным пятном на безоблачном горизонте его настроения была Джейн, которая непрестанно дулась и топала по дому, словно разъяренный носорог. В тех редких случаях, когда дело доходило до обмена репликами, диалог немедленно перерастал в ссору, так что в конце концов Роб стал просто избегать ее, хотя и понимал, что причиной несносного поведения жены является страх. А может, Джейн стала избегать его, Роб так и не узнал, да его и не интересовало это.

Он уже почти выехал из города, когда его телефон зазвонил в тысячный, наверное, раз за это утро. Однако теперь был звонок, на который Роб с радостью ответил.

— Папа, — сказал он. — Как дела? Все нормально?

— Да, — произнес электронный голос из динамика громкой связи. — Я только хотел пожелать тебе удачи. Мы будем болеть за тебя.

— А, спасибо. А Чарли там? Дай ему телефончик.

— Привет, батя, — донесся родной голос. — Мама с тобой едет?

— Да ты что. Она считает, что это ниже ее достоинства. Слушай, — продолжил Роб после паузы, — как ты смотришь на то, чтобы на следующей неделе побыть со мной?

— Ну хорошо, давай. Только у меня еще школа, не забывай.

— Не волнуйся об этом. Тогда возвращайся домой после игры как только сможешь, ладно? Я заеду за тобой.

— Ладно. Ну пока, удачи тебе, пап. Держись, мы с тобой.

Закончив разговор, Роб с улыбкой продолжил путь.

Пробравшись через плотное движение на дороге, а потом через кордоны прессы, ждущие его перед стадионом, Купер прибыл в вестибюль, где, как обычно, яблоку некуда было упасть между всевозможными журналистами и прочими околофутбольными личностями, жаждавшими общения с мистером президентом. Как и на протяжении всего сезона, Роб прошел мимо них не останавливаясь. Зачем ломать традиции?

Проходя мимо Эмили, он подмигнул ей, и секретарша ответила ему улыбкой.

— Наверху, в два часа, — сказал Роб.

— Знаю. — Эмили кивнула. — Джо говорила.

Кивнув в ответ и ухмыльнувшись, Роб скрылся за дверями и уже через несколько секунд вошел в свой кабинет.

В пять минут третьего Джоан, Андреа Баркер, Эмили и Кит Мэйс сидели вокруг письменного стола Роба. Каждый держал в руках бокал с шампанским. У женщин на глазах блестели слезы.

— Я только хотел сказать, что независимо от результата сегодняшней игры я очень благодарен всем вам. За те месяцы, что я здесь провел, мне пришлось многому научиться. Знаю, вы все ненавидите меня…

— Нет, мы не ненавидим вас, — перебил его нестройный хор.

— Ну, значит, ненавидели, — со смехом согласился Роб, — и у вас были на то серьезные причины. Но это неважно, я просто хочу сказать вам спасибо за помощь, даже вам, Кит.

Кит Мэйс потянулся через стол и пожал Робу Руку.

— Для меня это был интересный опыт, мистер президент. И я его никогда не забуду!

— Надеюсь, что нет! Ведь вы вступаете в должность сегодня в пять часов.

Роб отпустил руку Кита и затем обнял каждую из женщин, последней — Джоан.

— Ладно, — в конце концов сказал Купер, — сегодня важный матч, наверняка у вас еще много своих дел. Встретимся на трибунах и посмотрим, что уготовила нам судьба.

Все встали и направились к дверям.

Трибуны были набиты до отказа. Все билеты проданы, все места для прессы заняты, все ложи переполнены. Пришли даже все до единого смотрители стадиона. При виде Роба Купера стадион взорвался:

— Хотим одно очко! Хотим одно очко!

Впервые за сезон Роб не только оглядел трибуны и улыбнулся людям, сидящим вокруг него, но даже помахал рукой домашнему сектору. Реакция была именно такой, какую он ожидал — громкость рева возросла:

— Что там говорят насчет того, чтобы войти в логово льва? — крикнул ему на ухо Кит Мэйс.

— Сейчас я предпочел бы оказаться на стадионе «Ден» клуба «Миллуолл»[3] в футболке «Вест Хэм», — крикнул в ответ Роб.

Кит засмеялся и хлопнул Купера по спине. На поле из туннеля стали выбегать игроки, их встречали бешеной овацией.

Вторую игру подряд Роб сидел на трибуне и смотрел в пустоту.

Как любого истинного болельщика, его ничто так не раздражало, как нежелание игроков делать свою работу, то есть играть. А в последние сорок пять минут Купер был вынужден наблюдать, как одиннадцать игроков передвигаются по полю исключительно для галочки. Ну ладно, десять, потому что голкиперу пришлось-таки нагнуться и вынуть мяч из сетки.

И все трибуны, казалось, поддерживают такой настрой игроков нескончаемым повтором лозунга:

— Одно очко! Одно очко!

Робу даже показалось, что кое-где кричат: «Ни одного очка».

— Это просто позор, — сказал он Киту. — Они даже не пытались сделать вид, будто играют.

Кит Мэйс пожал плечами и вышел из президентской ложи. Роб посидел подумал, а потом тоже встал и быстро направился к выходу.

Гэри Роджерс пил чай и беседовал с тренерским коллективом, рассевшимся вокруг него, а игроки бродили по раздевалке вразвалочку, словно их ни капли не волновал тот факт, что команда проигрывает. Если уж на то пошло, то лица у них были весьма довольными.

Так что для них стало немалым шоком, когда среди покоя и умиротворения возникла фигура президента клуба, который, судя по его мрачному виду, пребывал в ярости.

Вообще-то Роб пришел сюда не для того, чтобы излить гнев, а чтобы убедиться в подозрениях, что его обманывают. И чем дольше он стоял посреди раздевалки, тем сильнее крепли эти подозрения.

— Слушайте все! — выкрикнул он наконец, вдруг вспомнив, что с минуты на минуту может раздаться гонг, призывающий футболистов обратно на поле.

Почти сразу стало тихо, и все взгляды направились на Роба — какие-то с любопытством, какие-то с неприязнью.

— В этом сезоне я наделал много дерьма и не горжусь собой, но…

Робу пришлось прерваться, так как дверь распахнулась, и в раздевалку ворвалась его жена. Такой злющей он ее еще не видел.

— Какого черта… — начал он.

— Вы, куча ленивых ублюдков! — завопила Джейн. — Что вы себе позволяете? Что вы там творите, а?

— Джейн, прекрати! — крикнул Роб, хватая жену и толкая ее обратно к двери. — Уходи!

— Не смей меня трогать, придурок! Это из-за тебя и этого сброда мне придется вернуться обратно в жалкую нищету…

Но закончить свою тираду она не успела, так как вперед вышел Пит Макдональд и под удивленное аханье присутствующих плеснул в лицо Джейн стакан воды. Она тут же умолкла.

— Простите, миссис Купер, но вы перебили своего мужа. Если вы не против, мы бы хотели его дослушать.

В помещении наступила потрясенная тишина, а потом взорвался Роб:

— Зачем ты сюда явилась? Ты ведь даже сама не понимаешь, чего хочешь!

— Не смей на меня кричать! — заорала в ответ Джейн.

— Мне давно следовало накричать на тебя, может, тогда бы ты не превратилась в жадную эгоистичную сучку!

— Предупреждаю тебя, — процедила Джейн сквозь зубы. — Еще одно слово…

— Что с тобой случилось? Я уже не узнаю тебя.

— Я не шучу, Роб. Еще одно слово…

— Одно! — захохотал Роб. — Вот тебе одно слово: проваливай!

Джейн на миг застыла столбом, а потом с визгом рванулась к мужу, залепила ему пощечину и стала барабанить кулаками по груди.