Лиза Уэлш - Берлинский фокус

– Ладно. Куда отправимся?

Жак хихикнула.

– Поэтому мы тебя и догнали. Мы хотим кое-что тебе показать.

Шаз взглянула на часы.

– И если поторопимся, как раз успеем.

После ареста Монтгомери я все ждал, что меня арестуют и выдадут немецким властям, но имя Сильви так и не всплыло. В конце концов на очередном пивном совещании с Блантом, когда мы пересмотрели отношение друг к другу и сняли разногласия с повестки дня, я набрался смелости и сказал:

– Монтгомери угрожал моей матери.

– Что ты ждал от конченого подонка?

– Конченый подонок дослужился до высших чинов.

Блант бросил на меня выразительный взгляд:

– Начальство везде одинаковое, и психопатов среди них всегда хватает.

– Серьезно? Он кивнул:

– Сам подумай, иначе почему они все суки такие. Я кивнул и сделал глоток пива.

– Еще он угрожал девчонке, с которой я подружился в Берлине. Он говорил о ней?

– Нет, он же не кретин. В чем дело-то?

Я вспомнил нашу встречу в баре под железнодорожным мостом.

– Он сказал: «Я знаю все о твоей немецкой подружке».

– Брал на понт. Знал, что у тебя подружка в Берлине, ну и сыграл на этом. Сомневаюсь, что он знает даже, где она живет или работает. Просто назвал имя, и ты запаниковал. Старый трюк.

– Я думал…

– Что?

– Наверное, я вообще не думал.

– Ну да, – хмыкнул Блант, – бывают такие бабы. Из-за них в любой бред поверишь.

Я кивнул и осушил кружку.

Монтгомери признал, что помог Биллу Нуну избавиться от тела жены, но продолжал утверждать, что это был несчастный случай. Он заявил, что полгода встречался с Глорией, пока однажды Билл не догадался заглянуть домой в разгар дня. Он застал жену с Монтгомери, и в пылу ссоры Глория упала с лестницы и пробила себе голову. Монтгомери запаниковал и помог Биллу избавиться от тела. Объединенный бандитско-полицейский опыт позволил им не оставить никаких следов. Тот же опыт подсказал им подстраховаться фотографиями.

Они долго колесили в ожидании открытия магазинов, после чего отдали пленку в срочную печать на окраине города. Потом молча сидели в машине на подземной стоянке и ждали. Получив снимки, они вместе сожгли негатив.

Та ночь и связала их вместе. Кровавая тайна или банальная жадность тому причиной, но они жить не могли друг без друга, и многие аферы Билл Нун провернул с благословения Монтгомери.

Историю Монти уже никто не мог опровергнуть. Он во многом признался в надежде, что честность и раскаяние подтвердят его непричастность к смерти Глории. Однако ему было выдвинуто обвинение в убийстве, и присяжные признали его виновным.

Доказать самоубийство было сложнее. Подтвердилось, что Билл Нун-младший давно страдал клинической депрессией. В ночь нашего знакомства он был спокоен, но это спокойствие могло говорить о принятом решении. По меньшей мере Монтгомери смотрел, как Билл умирает, и это окончательно убедило присяжных в его бесчеловечности.

Как бы там ни было, Джеймс Монтгомери надолго отправился туда, где полицейские в особом почете. Никто не придет его навестить, никто не будет ждать его возвращения. Справедливость торжествует, вот только примирится ли Шейла Монтгомери с такой ценой за правду об исчезновении сестры?

«Богини» остановились у хорошо знакомого мне здания, пусть я и был внутри лишь однажды.

– Узнаешь? – усмехнулась Шаз.

– Вы, наверное, шутите.

– Какие шутки, Уильям.

Оказалось, мы шли в одно и то же место, хотя, если б не девушки, я запросто мог пройти мимо. Безликий старенький клуб Билла перекрасили и снабдили сияющей мятной вывеской с многообещающим названием «Буфера».

Жак с восхищением посмотрела на обновленный фасад:

– Догадайся, кто здесь заправляет?

Я покачал головой.

– Честно сказать, понятия не имею. – Глядя на их нетерпеливые улыбки, я рискнул: – Вы?

– Да! – хором крикнули они, и Жак взяла меня под руку:

– Пойдем, Уильям, ты пропустишь десерт.

Швейцар улыбнулся девушкам и преградил мне дорогу:

– Сэр, вы член клуба?

– Все в порядке, Дэйв, он с нами.

Дэйва это не убедило, но он пропустил меня внутрь. Зал, где я показывал фокусы, а девушки развлекали полицейских, было не узнать. Вдоль стен расставлены пурпурные диванчики, а на месте полуживого зеркального шара мерцала массивная хрустальная люстра. На стенах в огромных позолоченных рамах ретушированные снимки грудастых моделей с приоткрытыми влажными ртами. Вид у них какой-то страдальческий, будто они съели что-то не то. Но все это лишь оттеняло главную достопримечательность – зеркальную сцену с серебряным шестом по центру.

– Девочки, не обижайтесь, вы здорово потрудились, но это совсем не мое.

– Да, это все наше. – Шаз кивнула официантке. – Ты подожди и посмотри шоу, тебе точно понравится.

Мне столько раз казалось, что я вижу ее лицо в толпе, что я научился не верить своим глазам. Но когда она вышла на свет, у меня не осталось сомнений.

Она прошла по маленькой сцене в элегантном черном костюме с белыми отворотами, показывая публике пустые ладони, и вдруг достала из воздуха шелковый красный платок. Ловкие пальчики сложили его и вновь растворили. Она подняла руки, будто удивляясь, куда все пропало. Широко открыв глаза, она сорвала манжеты, бросила их на сцену и повторила трюк с платком еще раз. С дерзкой улыбкой медленно под музыку сняла пиджак и отправила его к манжетам. Стоя в черном кружевном бюстгальтере, она снова выудила платок. Он исчез, и, игриво вздернув брови, девушка расстегнула молнию на юбке и ногой отбросила юбку в зал. На ней не осталось ничего, кроме белья и туфель. Платок не сдавался. Он вновь мелькнул в ее руке и отправился в небытие. Фокус банальный, шестилетний ребенок справится, но я был очарован. Я тряхнул головой, невольно улыбаясь, когда ее бюстгальтер и трусики по очереди упали на сцену. Я поднялся, собираясь аплодировать, но она еще не закончила. Проказница-чародейка оглядела свое обнаженное тело, сунула руку между ног и снова вытащила красный кусок шелка. Она вскинула руки, в последний раз спрятав платок, и поклонилась зрителям. Полупустые столики ответили жидкими аплодисментами. Я вскочил, хлопая что есть силы и крича «браво». Жак и Шаз улыбались, довольные, что мне понравилась их шутка. Им и в голову не могло прийти, что я аплодирую не фокусу с платком, а куда более впечатляющему чуду. Сильви посмотрела в мою сторону, и наши глаза встретились.

В гримерке мы остались одни. Сильви сгребла разбросанные костюмы, использованные салфетки, косметику, заколки и расчески и села на столик спиной к зеркалу. Я взял стул и сел напротив. Над ее головой висел знак «НЕ КУРИТЬ». Она достала из халата сигареты и протянула мне. Я дал ей прикурить и закурил сам. Она затянулась и улыбнулась мне сквозь дым:

– Что, Уильям, злишься на меня?

Я довольно долго молча смотрел на нее.

– Я, наверное, должен желать тебе смерти, но я слишком рад тебя видеть, чтобы злиться, – сказал я наконец.

Сильви сняла крышку с лака для волос, стряхнула в нее пепел и ослепительно улыбнулась. На такую улыбку я купился в Берлине, и она по-прежнему восхитительна.

– Я ждала, что ты вернешься в Лондон.

– Поэтому и приехала?

– Возможно.

– Возможно?

Сильви пожала плечами.

– Мир тесен, а шоу-бизнес еще теснее. Мы все равно бы столкнулись рано или поздно.

Я поперхнулся от удивления.

– Столкнулись рано или поздно? Ты хоть представляешь, что ты со мной сделала, Сильви? – Я покачал головой, с трудом подбирая слова. – Господи боже, я не знаю, с чего начать. Зачем или как? Как? Как вам удалось?

Сильви улыбнулась:

– Дым, зеркала и самовнушение. Я заронила в тебе неуверенность, ты боялся, что не получится, и когда Дикс устроил взрыв, ты поверил. Ты скрючился от шока еще до того, как я упала на пол.

– Я все равно не понимаю. Зачем, Сильви? Что я тебе сделал?

Она посмотрела на ноги и пошевелила пальчиками.

– Нужно обязательно что-то сделать? Нет, ты ничего не сделал. Просто необходимость. Благодаря этому представлению Дикс расплатился со всеми долгами.

– Но почему мне не сказали? Я же думал, что убил тебя. – Я повысил голос. – Я думал, что совершил убийство. Ты представляешь, каково это?

– Наверное, нет. Извини. – Она подняла голову. – Нам нужна была живая реакция. – Она улыбнулась. – Ты бы не смог сыграть.

– Да уж куда мне, – сказал я с горечью. Сильви вздохнула:

– Дикс выбрался из долговой ямы. Его кредиторы хотели снять все на пленку, чтобы получить свои деньги и наказать его одновременно. – Она наклонилась и коснулась моей руки. – На самом деле ты спас нас, и я благодарна… я очень тебе благодарна. Я заставила Дикса оставить тебе кучу денег.

Я убрал свою руку.

– Я думал, я заработал их твоей кровью. – Сильви снова посмотрела на ноги, и я спросил: – Так Дикс провернул сделку?

– Ты же знаешь его, он везде найдет выгоду. На каждую разведку найдется контрразведка, на каждую пленку – дюжина копий.