Дарья Орлова - Все пиарщики делают это!

Пенсионерки начали говорить, что в нем есть что-то истинно генеральское. Дедушки с умилением вспомнили про «железного Феликса Дзержинского», отца всех советских чекистов, который «умел наводить порядок». А это был тревожный симптом, потому что сегодня стройными рядами ходят голосовать именно старики.

Впрочем, для нашей «черной» газетенки мы легко заполнили все пробелы в биографии Биронова, раскрасив его жизнь шокирующими подробностями и зловещими намеками. Нам не привыкать.

К утру газета была готова. Гарик отправил все в печать не глядя и наказал выпустить еще три номера. После чего, весьма довольный собой, улетел в Москву. По сути, беспокоиться было не о чем – в Интернете еще море компромата. Но я беспокоилась...

Последние несколько дней Курочкин никак не проявил себя, даже не звонил. Как будто не он недавно целовал мои коленки, почти рыдая от восторга... Перцель ограничился одной вялой смс-кой Ваське. Ясно, что Погодина они упустили, понадеялись на устойчивость его психики или на масонские связи в Кремле, и теперь их собственное положение было под большим вопросом.

Погодин ушел из политики красиво. Кажется, все газеты и телеканалы страны и даже Запада прослезились от умиления. В тот момент, когда мы смотрели очередной репортаж об этом, наконец позвонил Курочкин:

– Я в аэропорту, вылетаю в Москву.

– Я даже... даже не увижу тебя перед вылетом? – не очень уверенно спросила я. Интересно, достаточно ли у нас близкие отношения, чтобы задавать такие вопросы?

– Нет необходимости. Я очень скоро вернусь. С вами остается Егор. Я вернусь, как только разберусь со всем этим. Целую.

В душевном расстройстве я посмотрела на телефонную трубку, из которой доносились унылые гудки. Неужели все эти масонские игры в большую политику для него настолько важнее меня, что даже нет времени попрощаться? Какая разница, кто президент, если мы чудом нашли друг друга в этом мире?!

Дарья, приди в себя! Откуда эти романтические сопли? Ты профессионал. Слова – твой скальпель и твоя кисточка в политическом пиаре. Твой единственный инструмент, способный решить главную проблему выборов – проблему Любви.

Пару часов я бродила по грязным обледеневшим улицам Северска, рассуждая о любви и творчестве. Потом позвонила Гарику.

– На совещании, – буркнул он.

– У нас творческий ступор... Все светлые идеи кончились, и мы тут подумали о темных, то есть о черных технологиях...

Гарик вдруг взорвался:

– Даша, что за детский сад! В конце концов, у нас пиар-контора или публичный дом?! Деньги у вас есть, делайте, что хотите! Наймите больше творческих людей, если сами не справляетесь! Все, занят, позвоню потом...

Мне стало еще хуже: что это за намеки насчет публичного дома?! И нелепые сомнения в наших творческих способностях!

«Творческие люди» испортили мне много крови. Почему-то принято считать, что чем их больше, тем лучше идет избирательная кампания. Стратегическая ошибка! Они хотят творить, но совсем не горят желанием работать. На выборах это не одно и то же. «Творцы» готовы забросать вас своими идеями и совсем не смущаются, что их невозможно воплотить в жизнь. Они игнорируют результаты соцопросов и живут в собственной реальности. Они целый день тратят на создание одной «гениальной листовки», а потом ее читает опытный Гарик и заявляет, что, если мы это опубликуем, нас ждут поражение на выборах, преследования, нищета, позор и голодная смерть.

Последние два года нашей команде хватает одного творческого Мити.

Надо попытаться достичь единения с миром. По такому случаю я приобрела бутылек пустырника и валерьянку в таблетках. Умудренный жизнью Митя посмотрел и с интересом спросил:

– Думаешь, воткнет?..

Полночь пятницы, когда наконец заканчивается агитационный период, – особый миг в жизни политконсультанта. И я с удовольствием ощущала, как утекает по каплям последний день агитации...

– Так вот, идея моей докторской диссертации состоит в том, – бубнил Капа, раскачиваясь в кресле-качалке у камина, – что люди в политической сфере возвращаются к архаичным формам поведения. То есть никаким государственным управлением они на самом деле в политике не занимаются. Это такая площадка, на которой они могут становиться охотниками, понимаешь? Загонять врага, бить его исподтишка, охотиться. Пан или пропал, бой до первой крови, жребий брошен, тру-ля-ля!..

Тут качалка с печальным треском ударилась об угол камина и заставила Капышинского умерить энтузиазм.

Мы сидели в каминном зале вдвоем, ели мороженое из пластиковой банки и ждали полуночи. Все, кроме нас, были «в полях» – инструктировали наблюдателей, которые в воскресенье разбегутся по избирательным участкам, отрабатывали схемы подкупа избирателей, перепроверяли договоры и финансовые отчеты, а Гарик с Андресом в штабе третий раз корректировали результат соцопроса, чтобы он выглядел для Кремля оптимистичнее. Судя по тому, как тщательно они его выписывают, нас ждет очередной фокус-покус.

Ваську я не видела уже полтора дня, с того момента, как Перцель увез ее в романтическую заснеженную избушку. Ключи от избушки любезно предоставил губернатор, и все новости от Васьки исчерпывались смс-кой о том, что в избушке есть баня, зимний сад и личный повар.

Я не видела и не слышала Курочкина уже четверо полных суток и еще несколько часов. Конечно, я еще не сошла с ума, чтобы считать часы. И минуты. Может, он все четыре дня провел на закрытых совещаниях. Без мобильного телефона. Телефон разрядился. Разбился или потерялся. Или Курочкин связан в подвале, или его сбила машина – удар, колеса, секунда и – кровавая лужа на асфальте...

– Конечно, Дашка, ты можешь возразить, что только в России политика реализует архаические модели! Но давай экстраполируем... – бормотал Капа.

...Или Курочкин хочет дать понять, что наши отношения заканчиваются вместе с выборами? Что я не имею права знать, где он находится? Но его губы, слова... Хотя что слова... Слова – это одиночество. Даже если он позвонит, не возьму трубку. Возьму. И буду разговаривать, как с кремлевским куратором. Впрочем, о чем мне говорить с кремлевским куратором? Тогда не возьму.

– То есть упрощенно можно сказать, что люди, которые идут в политику, платят деньги за то, чтобы поиграть по правилам дикого леса. Этим можно объяснить весь видимый абсурд!

– Все, Капа, уже полночь, я иду спать. Финита бля комедия.

– Дарья, ты что? – наконец сообразил Капышинский. – Ты как будто не в духе?

– У меня кризис романтики.

– Чушь. Кризис может быть творческий, а от романтики бывает только триппер.

Ну как, как мне работать с такими людьми?

И в этот момент телефон запел песню «Мы к вам заехали на час!» Звонок для самых близких людей – в глазах на секунду потемнело, и мир как будто провалился, хотя это совсем не обязательно Курочкин, это может быть мама, Васька, кто угодно... черт, Митя.

– Подтвердилась моя теория! – возбужденно заорал он. – Вот смотри, читаю в Интернете: анальный секс активизирует работу мозга! Группа врачей из Румынии проводила эксперимент целый месяц, результаты сенсационные!

– Мить, это же Интернет! Еще и румыны какие-то сомнительные...

– Ты что, не веришь братьям-славянам?! – оскорбился он.

– С каких это пор смесь цыган и внебрачных детей римских легионеров стала нам братьями?..

Митя бросил трубку. Финал кампании – сложное время. В отношениях с друзьями и коллегами появляется надрыв, все становятся хрупкими, как карамель, и невозможно обидчивыми.

Я поднялась в комнату и села рисовать иероглифы кисточкой. Это благородное и успокоительное занятие мне подсказал Гарик еще полгода назад. Как известно, иероглиф пишется не как попало – он рисуется строго сверху вниз, сначала вертикальные линии, потом горизонтальные. К тому же для него нужна только одна краска – черная, и только одна кисточка. В общем, я сидела и рисовала иероглиф «Истинная победа» или что-то вроде этого, когда ввалились безрадостные Гарик с Андресом.

– У нас полудохлые шансы даже без Погодина, – с некоторой растерянностью сообщил Андрес. – Я пересчитывал три раза, чертил графики вероятностей. Этот проходимец Биронов прет вверх! Пока еще не догнал нас, но мы же посчитали тех, кто определился... А раз такой хаос, половина определится в воскресенье прямо на участке. У нас электобилити выше, чем у Биронова...

– Не умничай, по-человечески скажи.

– Я же говорил, для женщин любые слова умные. Ну, больше народу уверено, что мы можем победить. Но это, как всегда, палка о двух концах. Раз уверены – значит, будут вести себя пассивно. Могут все воскресенье дома просидеть. Короче, если мы встряхнем свой электорат, то выигрываем.

Гарик доедал талое мороженое из банки и молчал со значением.

– И что, ты думаешь, мы будем сейчас делать? – подозрительно ласково спросил он наконец.