Филип Дик - Исповедь недоумка

Однажды, когда родители привели сестру из школы, я разложил статью на полу нашей гостиной в том доме, который мы арендовали на Иллинойс-авеню. Мне хотелось заинтересовать Фэй своей идеей. В то время ей было только восемь лет. У нас начался спор, и мы подняли такой шум, что отец схватил «Американский еженедельник» и бросил его в ведро, стоявшее под раковиной. Это так расстроило меня, что я даже немного помечтал о том, чтобы он сгинул в Саргассовом море. Поступок был настолько отвратительным, что я и теперь стараюсь не вспоминать о нем. То был один из худших дней моей жизни, и, конечно, вся вина лежит на Фэй если бы она прочитала статью и выслушала мои пояснения, которые я собирался изложить ей, то ничего плохого бы не произошло. Этот случай действительно расстроил меня. Они уничтожили не только важную статью, но и нечто очень красивое. Как будто растоптали утонченную мечту.

К сожалению, мои родители не интересовались наукой. Отец в паре с одним итальянцем выполнял небольшие заказы по строительным и малярным работам, а до этого он несколько лет трудился в ремонтном управлении южного участка тихоокеанской железной дороги.

Их главный офис располагался в Гилрой-Ярдс. Он никогда ничего не читал, кроме «Вестника Сан-Франциско», «Читательского обозрения» и «Национального географического журнала». Моя мать какое-то время выписывала «Либерти», но затем, потеряв свой бизнес, перешла на «Эффективное домоводство». Никто из них не стремился к наукам и образованию. Нас с Фэй постоянно ругали за чтение книг, а в годы нашего детства родители устраивали набеги на мою комнату и сжигали все, что им удавалось найти, любые печатные издания и даже библиотечные тома. Во время Второй мировой войны, когда я служил в армии и сражался за морями на далекой Окинаве, они вошли в мою комнату (которая всегда принадлежала мне), собрали научно-фантастические журналы и альбомы с наклеенными картинками девушек, все книги о стране Оз и альманахи «Популярная наука», а затем сожгли их на заднем дворе, как делали это в моем детстве. И когда я вернулся с фронта, защитив их от коварного врага, то нашел, что в доме нечего читать. А моя любимая подборка статей о необычных научных фактах исчезла навсегда. Хотя я помню, что самым пугающим фактом из тысяч других был вес, которым обладают фотоны. Каждый год свет от Солнца увеличивает вес Земли на десять тысяч фунтов. Этот факт так прочно засел в моей голове, что однажды я решил произвести расчеты. Оказалось, что, с тех пор как я узнал о весе фотонов в 1940 году, на Землю упало почти миллион девятьсот тысяч фунтов солнечного света!

Еще в моей подборке упоминался факт, который сейчас начинают признавать многие интеллигентные люди.

Я имею в виду использование необъяснимых сил ума для перемещения объектов на расстоянии! А ведь я знал об этом всегда, потому что еще ребенком занимался подобными штучками. И не только я, но и вся моя семья! Даже отец. Мы всегда так забавлялись особенно в публичных местах и закусочных. Однажды мы всей семьей сконцентрировались на мужчине в сером костюме и заставили его поднять правую руку и почесать шею. В другой раз в автобусе мы воздействовали на толстую цветную женщину, заставляя ее выйти на следующей остановке. Помню, нам потребовалось несколько попыток, потому что женщина оказалась большой и тяжелой. А еще один раз наш семейный сеанс был испорчен моей сестрой. Когда мы сидели в какой-то приемной и концентрировались на дремавшем мужчине, она внезапно сказала:

— Что за куча дерьма!

Родители ужасно разозлились. Отец дал Фэй подзатыльник не столько из-за грубой фразы, которая не соответствовала ее возрасту (сестре тогда исполнилось одиннадцать), сколько из-за сбоя нашей мысленной концентрации. Я думаю, она подхватила эту фразу у какого-то парня в своей прогрессивной школе имени Милларда Филмора. В ту пору она ходила в пятый класс, но уже становилась грубой и резкой. Ей нравилось играть в бейсбол и драться. На игровых площадках она всегда была с парнями, а не с девочками. Как и я, Фэй выглядела сухопарой, но она умела быстро бегать почти как профессиональная спортсменка. Она часто выхватывала у меня что-нибудь, например, мой недельный пакетик ююбы, который я получал по субботам вместе с карманными деньгами, и, убежав куда-то, съедала его. Фэй никогда не набирала вес даже теперь, когда ей за тридцать. Однако все признают, что у нее красивые длинные ноги и легкая походка. Дважды в неделю она посещает тренажерный зал и класс современных танцев. Моя сестра весит около ста шестнадцати фунтов.

Она всегда вела себя, как мальчишка, и перенимала у мужчин их ругательства. В качестве первого мужа Фэй выбрала парня, который владел небольшим заводом, производившим металлические вывески, решетки и ворота. Вплоть до сердечного приступа он был очень грубым человеком. Переехав жить в Марин-Каунти, они чудили, как могли: облазили все скалы в Пойнт-Рейс и завели арабского скакуна, на котором совершали верховые прогулки. Странно, что сердечный приступ настиг Чарли во время игры в бадминтон фактически детской игре. Волан, запущенный Фэй, пролетал над его головой. Он начал отбегать назад, нога попала в нору суслика, и Чарли повалился на спину. Затем он встал, ругнулся матом, когда увидел, что его ракетка сломалась, и пошел в дом за новой, а потом, выходя из двери, заработал сердечный приступ.

Конечно, они с Фэй часто ссорились, и, возможно, проблемы с сердцем были как-то связаны с их взаимоотношениями. Когда Чарли злился, он не следил за словами, и Фэй отвечала ему тем же не просто используя уличный жаргон, а специально подбирая оскорбления. Они знали слабые места друг друга и, выкрикивая ложь, приправленную правдой, старались нанести обиду побольнее. Все это слышали их дети. Чарли постоянно сквернословил даже в обычной беседе. Впрочем, что еще ожидать от человека, который вырос в провинциальном колорадском городке? Тем не менее его плоские шуточки нравились Фэй. Это была идеальная пара. Помню, однажды мы сидели на открытой веранде, радуясь солнцу, и я что-то рассказывал им о космических путешествиях. Внезапно Чарли произнес:

— Исидор, ты настоящий недоумок.

Фэй засмеялась, потому что оскорбление причинило мне боль. Она даже не подумала, что я ее брат. Мою сестру не волновало, кого оскорблял ее муж. Грязный неряха, с отвисшим брюшком, сосущий пиво и ковыряющий в носу! Невежественный выходец захудалого штата, едва закончивший школу! И он еще смел называть меня недоумком! Эта нелепость настолько поразила меня, что я с иронией использовал ее в названии книги. Мне смешно смотреть на всех этих Чарли Хьюмов, с их портативными приемниками, настроенными на матчи «ГИГАНТOB». Большие сигары, всунутые в дряблые губы; тупое выражение на жирных красных лицах… И такие неряхи управляют нашей страной, ее бизнесом, армией и флотом фактически всем. Это остается для меня неразрешимой загадкой. Пусть на заводе Чарли работают семь человек. Но подумайте сами! Семь нормальных парней зависят от какого-то узколобого самодура, и такое социальное положение позволяет ему плевать на нас на людей, имеющих талант и тонкую натуру.

Особняк в Марин-Каунти обошелся им в большую сумму денег, потому что Фэй решила строить его самостоятельно. После свадьбы они жили в Петалуме, где находился завод Чарли. В 1951 году Хьюмы купили десять акров земли, наняли архитектора, и тот сделал им проектную документацию для дома.

Мне кажется, что Фэй связала свою жизнь с таким мужчиной только для того, чтобы обзавестись огромным домом. Когда они впервые познакомились, Чарли владел заводом и получал чистыми на руки почти сорок тысяч в год (по крайней мере, он так говорил). Наша семья всегда была бедной. Мы постоянно питались дешевыми пищевыми наборами, у которых истекал срок годности, и я не думаю, что последние несколько десятилетий мой папенька мог позволить себе новый костюм. Фэй просто повезло. Выиграв право на бесплатное обучение в колледже, она начала встречаться с людьми из богатых семей с парнями из студенческих обществ, которые были одержимы походами, ночными кострами и прочей ерундой. Примерно год она ходила со студентом, который изучал юриспруденцию. Он выглядел как гомик и никогда мне не нравился, хотя и любил поиграть в пинбол на игровых автоматах якобы для того, чтобы изучить распределение математических вероятностей. Чарли встретил Фэй случайно в придорожной бакалее на трассе номер один около Форт-Росс. Она стояла в очереди впереди него и покупала булочки с изюмом, кока-колу и сигареты. Фэй напевала мелодию Моцарта, услышанную на уроках музыки в колледже. Чарли подумал, что это старый церковный гимн, который он пел в своем занюханном колорадском Кэнон-Сити. Одним словом, он завел с ней разговор. А снаружи стоял его «мерседес-бенц», и на радиаторе сияла знаменитая звезда с тремя лучами. Естественно, Чарли носил на рубашке значок с такой же звездой, поэтому Фэй и все остальные понимали, чья машина находилась на стоянке. Моя сестра всегда хотела обзавестись хорошей машиной особенно зарубежной марки.