Жоржи Амаду - Бескрайние земли

— Сперва поехал не я, а мой сын Жоакин… Он устроился неплохо, развел небольшую плантацию, а когда умерла старуха, позвал и меня…

Старик замолчал; казалось, его поглотила музыка, которую ветер уносил в сторону города, скрывшегося во мраке. Тишина нарушалась лишь отдаленным гулом голосов в первом классе и песней, которую пел негр:

Он пел, а люди ежились от холода. Дул сильный ветер, порывистый южный ветер. Пароход подбрасывало на волнах, многие из пассажиров никогда раньше не ступали ногой на корабль. Они пересекли мрачные каатинги[9] сертана в поезде, наполненном переселенцами. Старик смотрел на них своими суровыми глазами.

— Слышите эту песню? «На этих землях и умру я». Это верно поется… Кто уезжает в эти края, никогда уже не возвращается… На этих землях что-то околдовывает людей и держит их, как смола жаки[10].

— Деньги у вас там легко заработать? — и юноша с горящими глазами подался вперед.

— Деньги… Это и тянет нас туда. Мы приезжаем, зарабатываем кое-что, потому что деньги там действительно есть, слава богу! Но на этих деньгах как будто лежит проклятие. Они ни у кого не удерживаются в руках. Люди разводят плантацию…

Музыка доносилась приглушенно, игроки прекратили на время игру. Старик пристально посмотрел на парня, потом перевел взгляд на остальных мужчин и женщин, захваченных его рассказом:

— Слыхали вы о кашише?

— Говорят, это афера, у людей обманом отбирают их земли…

— Да. Появляется адвокат с полковником, совершает кашише, и люди даже не знают, куда исчезают плантации какао, которые они посадили… — Он снова обвел взглядом вокруг и показал на свои мозолистые руки: — Видите? Вот этими самыми руками я посадил много деревьев какао… Мы с Жоакином обработали немало земли, отвоеванной у леса, посадили какао больше, чем целое стадо жупара — обезьян, которые разносят семена какао. А что толку? — и он вопросительно посмотрел на всех — на игрока, на беременную женщину, на юношу.

Старик снова заслушался музыкой, устремил долгий взгляд на луну:

— Говорят, когда луна кровавая, как сегодня, в такую ночь на дороге случается несчастье. Так было, когда убили Жоакина. Ни за что ни про что… Просто по злобе.

— Но почему же его все-таки убили? — спросила женщина.

— Полковник Орасио вместе с сеньором Руи сделали кашише, — они отобрали у нас участок, который мы засадили. Земля, мол, ихняя, а Жоакин здесь никто. Полковник явился со своими жагунсо, предъявил какие-то бумаги от нотариуса, выгнал нас, забрал все подчистую, даже какао, которое уже сушилось, готовенькое для продажи. Жоакин был работящий парень, не боялся самой тяжелой работы. Он был так потрясен захватом плантации, что даже запил с горя. И вот однажды спьяну возьми да скажи, что отомстит полковнику, прикончит его. Поблизости оказался наемник Орасио, он услышал и донес. Полковник велел устроить засаду. Жоакина убили в следующую же ночь, когда он шел в Феррадас…

Старик замолчал, люди больше ни о чем его не спрашивали. Игроки вернулись к прерванной игре, банкомет бросил две карты, все поставили в кон. Музыка понемногу замирала во мраке ночи. Ветер с каждой минутой крепчал. Старик снова заговорил:

— Жоакин был смирный малый, он никого не собирался убивать. Полковник Орасио хорошо это знал, и его люди тоже знали. Жоакин сказал это потому, что был пьян… Он никого не собирался убивать. Он был работящим, хотел заработать на жизнь… Правда, Жоакин здорово переживал, что у него отобрали участок, на него это сильно подействовало. Но наболтал он просто спьяну… Не таков он был, чтобы убивать… Его прикончили выстрелом в спину…

— Ну и что же, арестовали их?

Старик бросил злобный взгляд.

— В ту же ночь, когда его убили, наемники, пьянствуя в таверне, рассказали все, как было…

Наступила тишина, лишь один из игроков произнес:

— Пас…

Но другой не забрал выигранные деньги; он уставился на согбенную старческую фигуру; одинокий в своем несчастье старик, казалось, забыл обо всем на свете. Беременная женщина тихонько его спросила:

— А вы?

— Меня отправили в Баню. После всего я не мог там больше оставаться… Но теперь, как видите, возвращаюсь…

Старик вдруг выпрямился, его глаза снова приобрели суровый блеск, который потух к концу рассказа, и он заговорил решительным голосом:

— Теперь я еду опять и уже никогда не вернусь… Никто больше не прогонит меня… Это судьба, дона, делает нас такими… Никто не родится плохим или хорошим, судьба калечит нас…

— Но… — и женщина замолчала.

— Говорите, не стесняйтесь.

— Как же вы будете жить?.. Ведь вы уже не в таком возрасте, чтобы браться за тяжелую работу…

— Когда человек что-нибудь задумает, дона, всегда все устраивается… А я кое-что задумал… Мой сын был хорошим человеком, он не собирался убивать полковника. Я тоже никогда не марал кровью этих рук, — и он показал свои руки, покрытые мозолями от долгих лет работы. — Но моего сына убили…

— И вы?.. — с ужасом произнесла женщина.

Старик повернулся спиной и медленно побрел прочь.

— И в самом деле убьет… — заметил какой-то худой человек.

Музыка снова зазвучала громче в ночном мраке, луна быстро поднималась по небу. Банкомет кивнул головой в знак согласия с замечанием худого пассажира и снова начал сдавать карты. Беременная женщина сжала руку Филомено и почти шопотом сказала:

— Мне страшно…

Гармоника смолкла. А луна все обливалась кровью.

В другой группе пассажиров главенствовал Жозе да Рибейра. Он вспоминал случаи из жизни в краю какао, историю за историей. Рассказывая, он то и дело сплевывал; он рад был возможности поговорить, рассказать этим людям то, что знал. Его слушали внимательно, как слушают человека, у которого можно узнать кое-что полезное.

— Я чуть было не раздумала ехать, — сказала невысокая женщина, кормившая грудью ребенка, — услышала, что в этих краях свирепствует лихорадка, от которой погибают даже обезьяны.

Жозе ухмыльнулся, все обернулись к нему. Он заговорил с видом знатока:

— Это правда, дона. Я сам видел столько людей, погибших от лихорадки, сильных людей, которых, казалось, не свалить и лошади. А за три дня лихорадки человек совершенно лишается сил.

— А это не оспа?

— Оспа здесь тоже часто встречается, но я не о ней говорю. Оспа тут бывает всякая, но чаще всего черная оспа, самая опасная. Ни разу я не видел, чтобы даже сильный человек, заболев черной оспой, выжил. Но я не о ней говорю, а о лихорадке; никто толком не знает, что это за лихорадка, как называется эта проклятая болезнь. Она приходит совершенно неожиданно, убивает человека, так что тот и глазом не успевает моргнуть.

— Господи, спаси и помилуй! — промолвила другая женщина.

Жозе сплюнул и продолжал свой рассказ:

— Тут как-то появился один доктор — с дипломом, образованный, такой молоденький, даже еще не брился, красавчик парень. Он объявил, что берется покончить с лихорадкой в Феррадасе. Однако лихорадка еще раньше покончила с ним: вся его красота пропала; это был самый отвратительный труп, который я когда-либо видел. Отвратительнее даже, чем труп Гарангау, которого зарезали в Макакосе; а ведь того всего искромсали — выкололи глаза, вырвали язык, вырезали кожу на груди.

— Зачем же все это с ним, бедненьким, сделали? — спросила женщина, кормившая грудью ребенка.

— Бедненьким? — Жозе да Рибейра рассмеялся, ему это показалось очень забавным. — Бедненьким? Да здесь, на юге, не было страшнее жагунсо, чем Висенте Гарангау. Он только за один день убил в Жупаране семь человек… Самый жестокий злодей, второго такого господь не создал…

На слушателей это произвело впечатление, но человек из Сеара насмешливо заметил:

— Семь — это любимое число лгуна, сеньор Жозе.

Жозе опять рассмеялся и закурил; он не рассердился на шутку.

— Ты ребенок, что ты видел в жизни? А у меня за спиной уже больше полвека, я исходил много земель, десять лет прожил здесь, в этих лесах. Служил солдатом в армии, нагляделся много горя. Но ничто в мире не может сравниться с ужасами, которые творятся здесь. Ты слышал что-нибудь о засадах?

— Еще бы! — воскликнул один из слушателей. — Говорят, там подстерегают друг друга за деревом, чтобы незаметно подстрелить.

— Да, это так. Некоторые негодяи до того дошли, что садятся в засаду, чтобы поспорить с приятелем на десять мильрейсов, с какой стороны будет подстрелена жертва. И первый, кто покажется на дороге, получает заряд свинца, чтобы решить исход пари. Об этом ты слышал?

Человека из Сеара охватила дрожь, какая-то женщина никак не могла поверить: