Розамунда Пилчер - Синяя спальня и другие рассказы

Джеймс ответил, что предложение — лучше некуда.

— Значит, договорились. — Сэр Осборн поднялся, торопясь закончить встречу, пока опасные вирусы не наводнили стерильный воздух его роскошного кабинета. — Если выедешь прямо сейчас, успеешь попасть домой до часа пик. Увидимся в пятницу утром. Между прочим, на твоем месте я бы хорошенько полечился. Лучше всего выпить на ночь виски с лимонным соком. Отличное средство!

Четырнадцать лет назад, сразу после свадьбы, Джеймс и Луиза поселились в Южном Кенсингтоне, в квартирке на первом этаже, однако, как только Луиза забеременела первым из двух их детей, они решили перебраться за город. Благодаря кое-каким финансовым ухищрениям переезд состоялся, и Джеймс ни разу об этом не пожалел. Часовая поездка на автомобиле, которую он совершал дважды в день, казалась ему мизерной платой за счастье жить в уютном особняке из красного кирпича с просторным садом и радоваться, возвращаясь вечерами с работы домой. Дорога, несмотря на пробки, его не смущала: этот час он использовал на то, чтобы отвлечься от рабочих проблем, оставить позади дневные заботы.

Зимой в сумерках он въезжал в свой сад и видел сквозь ветви деревьев свет над входной дверью. Весной в саду было разливанное море нарциссов; летом его ждал длинный сонный вечер, который он предвкушал чуть ли не с утра. Душ, свежая рубашка, легкие сандалии, напитки дожидаются на террасе, увитой глицинией с дымчато-синими цветками, из буковой рощи за садом доносится воркование вяхирей…

Дети катались на велосипедах по лужайкам, карабкались по веревочной лестнице в домик на дереве; по выходным дом был битком набит друзьями — соседями и беженцами из душного Лондона, являвшимися с детьми и собаками. Одни валялись в креслах с воскресными газетами, другие соревновались, кто более ловко уложит мяч в лунку.

Но сердцем их дома всегда была Луиза. Она не переставала удивлять Джеймса, который женился на ней, не имея ни малейшего представления о том, каким дивным человеком она на поверку окажется. Ласковая и скромная, за прошедшие годы она стала прямо-таки идеальной хозяйкой — спроси кто-нибудь Джеймса, в чем выражается этот ее талант, он затруднился бы дать точный ответ, однако, несмотря на то что порой по дому бывали разбросаны детские игрушки, обувь или рисунки, там всегда царила атмосфера мира и веселого гостеприимства. Повсюду стояли цветы, звучал радостный смех, и было наготовлено вдоволь, чтобы накормить гостей, неожиданно заглянувших на ужин.

Но настоящее чудо заключалось в том, что все происходило совсем незаметно. Джеймс не раз бывал в других домах, где жены целый день хлопотали по хозяйству, что-то мыли и чистили, подолгу пропадали на кухне, появляясь оттуда, обессиленные и раздраженные, за две минуты до того, как гости усаживались за стол. Луиза, конечно, тоже проводила немало времени на кухне, но люди почему-то охотно следовали за ней, захватив с собой коктейли или вязание, и с радостью выполняли ее просьбу почистить бобы или взбить венчиком майонез. Из сада прибегали дети и оставались тоже — лущили горох или пекли бесформенное печенье из обрезков теста, оставшихся от яблочного пирога.

Иногда Джеймс думал о том, что по сравнению с его собственной жизнь Луизы, должно быть, ужасно скучная. «Что ты делала сегодня?» — спрашивал он, вернувшись домой, и она всегда отвечала одинаково: «Да так, ничего особенного».

Дождь лил и лил, начали сгущаться сумерки. Джеймс подъехал к Хенборо, последнему городку по главной дороге, — дальше ему надо было поворачивать к себе в деревню. На светофоре загорелся красный сигнал, и он остановил машину у цветочного магазина. В витрине были выставлены охапки тюльпанов, фрезий, нарциссов. Он хотел было купить Луизе цветов, но тут зажегся зеленый свет и, позабыв о своем мимолетном порыве, Джеймс поехал дальше в потоке автомобилей.

Было еще довольно светло, когда Джеймс въехал на подъездную аллею, обсаженную рододендронами. Он поставил машину в гараж, заглушил мотор, вытащил из багажника чемодан и вошел в двери кухни. Руфус, их старый спаниель, лежавший в своей корзине, издал настороженное «ав!»; жена Джеймса, которая сидела за столом и пила чай, подняла глаза и посмотрела на дверь.

— Дорогой!

Как приятно, когда тебе так радуются.

— Сюрприз!

Он поставил на пол чемодан, а она поднялась со стула, и они прямо посреди кухни заключили друг друга в объятия. Джеймс почувствовал тонкие косточки жены сквозь ее поношенный голубой пуловер. От нее шел упоительный запах, к которому почему-то примешивался легкий аромат дыма от костра.

— Ты рано.

— Успел проехать до часа пик.

— Как там Европа?

— Как обычно. — Он отстранился и посмотрел на нее. — Дома что-то не так…

— Что именно?

— Ты мне скажи. Ни велосипедов посреди гаража, ни криков, ни разбойничьих банд, орудующих в саду. Где же дети?

— Поехали в Хэмбл погостить у Элен. — (Элен была сестрой Луизы.) — Ты же знал, что они уезжают.

Он и правда знал. Просто забыл.

— А я-то уж подумал, что ты поубивала их и закопала под компостной кучей.

Она нахмурилась.

— Ты простудился?

— Да. Понял это где-то на полпути между Осло и Брюсселем.

— Бедняжка!

— Вовсе нет. Благодаря простуде мне не надо завтра ехать в Лондон. Побуду дома под крылышком у жены, напишу отчет для совета директоров за нашим обеденным столом. — Он еще раз поцеловал ее. — Я страшно соскучился. Это чистая правда — можешь себе представить? Что у нас на ужин?

— Стейки.

— Прекрасно!

Он так и сказал: «Прекрасно!», — а потом открыл свой кейс и вытащил оттуда флакон духов (значительно большего размера чем тот, который подарил секретарше), подставил щеку для благодарного поцелуя и поднялся наверх, чтобы разобрать чемодан, переодеться и полежать в горячей ванне.

На следующее утро Джеймс проснулся на рассвете — умиротворяющую тишину нарушал разве что негромкий щебет птиц. Он открыл глаза и увидел, что лежит в кровати один; только вмятина на подушке свидетельствовала о том, что Луиза спала с ним рядом. Не без удивления он осознал, что уже не помнит, когда оставался дома в рабочий день. Валяясь в постели, он внезапно почувствовал себя совсем юным, словно школьник, у которого начались каникулы. Джеймс запустил руку под подушку и вынул оттуда часы: они показывали половину девятого. Какое блаженство! Принятая с вечера порция виски с лимонным соком сделала свое дело: простуды как не бывало. Он встал, побрился, оделся и спустился вниз. Луиза сидела на кухне, попивая кофе.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась она.

— Словно заново родился. Никакой простуды.

Она поднялась и подошла к плите.

— Будешь яичницу с беконом?

— Конечно!

Он потянулся за утренней газетой. Обычно он читал ее вечером, когда возвращался домой. Настоящая роскошь — неспешно читать утреннюю газету, сидя за накрытым к завтраку столом в собственном доме. Он просмотрел биржевые сводки, репортаж с крикетного турнира, потом последние новости. Луиза загружала тарелки в посудомоечную машину. Джеймс посмотрел на нее.

— Разве не миссис Брикс загружает посудомойку?

Миссис Брикс была женой водопроводчика; она приходила из деревни помогать Луизе по хозяйству. Джеймс привык к тому, как по утрам в субботу она кружила по дому с пылесосом, оставляя повсюду приятный свежий запах полироли.

— Миссис Брикс не приходит по четвергам. Только во вторник и в субботу.

— Правда?

— Ну да.

Луиза поставила перед ним тарелку с яичницей и налила большущую кружку черного кофе.

— Я включу в столовой электрический камин. Там ужасно холодно.

Она выплыла из кухни предположительно в направлении столовой. Вскоре сверху донеслось мерное гудение пылесоса. За работу, напомнило оно Джеймсу. Пора, пора! Джеймс понял намек, взял свой кейс и калькулятор и отправился в столовую. В высокие окна лился солнечный свет. Джеймс открыл кейс и разложил на столе бумаги. «Вот это жизнь, — думал он, цепляя на нос очки. — Никаких телефонных звонков, никто тебя не отвлекает…»

В этот самый момент зазвонил телефон. Джеймс поднял голову и услышал, что Луиза взяла трубку. Прошло, как ему показалось, довольно много времени, прежде чем телефон звякнул снова — разговор закончился. Джеймс вернулся к работе.

Но тут тишину утра нарушил новый звук — откуда-то издалека донеслись жужжание и стук, которые Джеймс, по некотором размышлении, приписал стиральной машине. Он написал: Север Англии. Полный успех.

Затем, один за другим, последовали еще два телефонных звонка. Луиза ответила на оба, но когда телефон зазвонил снова, трубку не взяла. Джеймс пытался игнорировать надоедливые гудки, однако через несколько мгновений, раздраженный, поднялся из-за стола и через холл прошел в гостиную.