Микки Фрэнсис - Главари. Автобиография лидера футбольных фанатов

К тому времени у меня уже была подружка, но я все равно проводил большую часть времени в боксерском зале. Однажды вечером я возвращался домой на велосипеде и через окно увидел парочку на полу комнаты. Я присмотрелся повнимательнее и разглядел Криса, целующегося с моей девчонкой. Я вбежал в дом, он побежал наверх, а она выскочила на улицу. Но я отплатил ему некоторое время спустя. Крис встречался с девушкой по имени Морин из Фаллоуфилда, но вскоре его за что-то там отправили в колонию. Пока Криса не было, я стал приударять за Морин без его ведома. Когда он вернулся, он снова стал с ней встречаться. Однажды вечером Крис провожал ее до автобуса и, стоя на остановке, краем глаза увидел надпись: «Майк и Мо». Тут-то он и обломался. Неприятно, ясное дело.

Секс никогда не был большим секретом в нашем районе. Мы не баловались наркотиками в молодости, несмотря на весьма плохую репутацию в этом отношении нынешнего Мосс-Сайда, но тогда (как, впрочем, и сейчас) там было много проституток. Так мы и начали организовывать наши первые группы по налету на проституток и их пользователей. Шлюхи снимали клиентов на Уэлли Рейндж и в других местах и просили отвезти их на Сесил-стрит, которая была достаточно тиха и пустынна, чтобы заняться там «делом». Мы прятались в домах или за стенами, ждали, пока они начнут, а потом набрасывались на них. Мы окружали машину, издевались над нашими жертвами, запугивали их, потом открывали двери, забирали все что можно, а иногда и уродовали саму машину. Все равно в полицию никто бы не обратился.

Однажды мы застукали парочку в фургоне. Он уже засовывал свой конец, когда мы открыли двери и начали их грабить. Один из наших, по имени Тони, заскочил в кабину, но парень захлопнул дверь и попытался уехать вместе с ним. Когда Тони удалось выбраться, он был белым от страха. Мы просто убивали сами себя.

Дональд постепенно стал лидером нашей группы. Он и Вернон Дор, который тоже был весьма ловким парнем, бились друг с другом каждое лето. Они направлялись в парк, снимали рубахи — нечто вроде ежегодного турнира на звание «самого крутого». Мамаши обоих прибегали и с визгом начинали их растаскивать. Дональд был со мной примерно одинакового телосложения: невысокий, но крепко сбитый. Когда дело принимало крутой оборот, он бился до последнего, и очень многие его жертвы могут это подтвердить.

Но я должен признать, что он был явно со сдвигом. Дональд помешался на чистоте, и если кто-нибудь входил в его комнату или трогал что-нибудь, то сразу получал в «башню». Он часто приходил к нам и «укладывал» нас либо вместе, либо по очереди. Мы с Крисом мечтали, что когда-нибудь станем старше и вернем ему должок. В конце концов, однажды мы сделали его, прямо на улице. Хотя нас было двое, а он один.

Впервые отец взял меня в зал «Санфист», когда мне было одиннадцать. Я там немного покачался, а потом стал ходить в боксерский зал «Кавендиш» в Хьюме. В тренажерном я выглядел неплохо, но когда дело доходило до боксирования перед публикой, у меня появлялся «синдром боязни сцены» и я никогда не мог оценить себя должным образом. У меня было несколько любительских боев. Сколько-то я выиграл, сколько-то проиграл, в общем, ничего выдающегося. Через занятия боксом я познакомился с разными ребятами из Стретфорда и Хьюма. У нас образовалась тесная компания, и если мы куда-то шли, то толпа образовывалась внушительная. Если с тобой толпа, то ты силен. Если мы шли в Хьюм, нас было двадцать. Если в Стретфорд — тоже. В одиночку туда не пойдешь. Даже вдвоем или втроем. Потому что по пути один из нас всяко кого-нибудь зацепит или оскорбит. У всех у нас были свои группировки. Мы зажигали вместе.

Внутри самого Мосс-Сайда не было соперничающих банд. Они появились намного позже. Тогда мы были заодно. Но теперь времена изменились. Ничего хорошего не осталось. Мой отец все еще живет в том же самом доме на Эйком-стрит и все время жалуется, что Мосс-Сайд катится по наклонной: наркотики, уличная преступность, бабушки боятся выйти из дома. При этом он никогда оттуда не съедет. Эзра все еще ходит в тренажерный зал, а работает шофером такси. К сожалению, они с мамой разошлись. После тридцати с лишним лет совместной жизни она ушла от него. Я думаю, что ее просто достали семейные проблемы и беспутные дети.

Мой отец всегда повторяет: «Я следую закону, а не предстаю перед ним». Он хотел, чтобы и мы были такими, и страх перед отцом всегда был неким сдерживающим фактором. Я помню, как однажды, когда мне лет пятнадцать, мы получили телеграмму с Ямайки. Умер дедушка, и отец поехал его хоронить — так у них там принято. Его не было шесть недель, и мы как с цепи сорвались. Дональд сразу же попал в полицию, а мы с Крисом моментально отправились следом. Одна беда следовала за другой. Именно тогда мы реально съехали с катушек.

Фрэнсис Ли, Колин Белл, Майк Саммерби, Тони Бук, Джо Корриган — именно эти имена крутятся на языке у каждого, кто болел за «Манчестер Сити» в славные дни конца шестидесятых. Сити тогда была одной из самых успешных команд в британском футболе под руководством тандема Джо Мерсер — Малкольм Аллисон.[6]

В 1966 году мы стали чемпионами тогдашнего второго дивизиона и вышли в первый. Двумя годами позже, когда мне было семь, «Блюз»[7] стали чемпионами Англии всего во второй раз в своей истории — при средней домашней посещаемости более тридцати семи тысяч человек! В 1969 году мы выиграли у «Лестер Сити» 1:0 на «Уэмбли» и взяли Кубок Англии, а в 1970-м привезли домой Кубок Кубков и Кубок Лиги. Целых четыре кубка за три сезона — немыслимое по нынешним временам достижение![8]

Для нас, ребят из Мосс-Сайда, Сити были волшебниками. Мы бегали через Уитворт-парк, чтобы увидеть, как команда проезжает по Оксфорд-стрит в открытом дабл-деккере, высоко поднимая над головами последний трофей и направляясь к еще более пышному приему на Альберт-сквер. Молодежь всегда хочет болеть за команду-победителя — сейчас они все носят футболки «Манчестер Юнайтед» — и я в то время не был исключением.

В первый раз я увидел их игру, сидя на плечах у отца, когда мне было лет пять, там, где сейчас расположена Северная трибуна. Мой отец до сих пор сходит с ума по Сити: у него сезонный абонемент уже почти тридцать лет, и он все еще посещает каждую домашнюю игру. Он стал брать нас с Дональдом на матчи, как только мы чуть-чуть подросли. Он поднимал нас над турникетом — в то время можно было не платить за детей. Ну, если вы, конечно, водили дружбу с охранником. Мы были слишком маленькими, чтобы всерьез следить за ходом матча. Вместо этого мы бегали между ног у взрослых, играя в прятки или догонялки, время от времени радостно подскакивая, когда забивался гол, и так продолжалось, пока не наступало время идти домой.

По мере того как мы взрослели и становились независимыми, нам все более хотелось ходить на матчи с приятелями, а не с отцом. Мы всегда были самостоятельными. Проблема была в том, что у нас никогда не было денег. В нашем районе проживало достаточно много тех, кто болел за Юнайтед, но они редко ходили на «Олд Траффорд», потому что, чтобы добраться до стадиона, нужно было сесть на автобус, а чтобы сесть в автобус, нужны были деньги. Иногда мы пытались перелезть через забор или перепрыгнуть через турникет. И только когда мы начали сторожить машины, мы стали зарабатывать какие-то деньги, чтобы заплатить за билеты.

Любой болельщик, кто приезжал на машине на любой стадион в черте города, такой как «Мэйн-роуд» или «Энфилд», наверняка сталкивался с ситуацией, когда какие-нибудь молокососы подходили во время парковки и спрашивали: «Машину посторожить?».

Если он отвечал отказом, то весь матч думал только о том, не провел ли какой-нибудь подонок ребром монетки по его драгоценному «форду эскорту».

Вскоре охрана машин превратилась для нас в настоящую работу, приносящую определенную прибыль, и в итоге мы стали неофициальными охранниками парковки района Эйком-стрит — Грейт-Вестерн-стрит. Любые чужаки, которые пытались сунуть свой нос в наше дело, моментально получали по мозгам. Наше предприятие процветало.

Мужики поумнее предлагали расплатиться сразу после игры, чтобы «охранник» не сбежал с деньгами, но многие доставали мелочь сразу. Находились и упрямцы, но по возвращении они часто обнаруживали, что их шины проколоты или спущены при помощи спички, воткнутой в ниппель. Мы собирали все деньги за пять минут до начала и бежали смотреть матч, а минут за пятнадцать до конца возвращались, чтобы получить мзду с тех, кто не заплатил раньше. Несколько раз случалось, что я возвращался, а машину, которую мы должны были охранять, уже либо ограбили, либо угнали. В таком случае мы тут же исчезали. Хотя полиция знала, чем мы занимались, нас не трогали. Мы же были просто детьми.

Первый опыт футбольного насилия пришел именно в процессе «охраны» машин. «Вест Хэм» играл на «Мэйн-роуд» в начале семидесятых, и после игры возникли неприятности. Фанаты начали драться вокруг стадиона, и все это побоище вылилось на прилегающие улицы, где мы в то время зависали. Болелы «Вест Хэма» крушили все подряд и били стекла, а мы просто стояли неподалеку с людьми из Сити. Мы ничего особенного не делали, но наши друзья были настолько потрясены, что потом только и спрашивали друг у друга: «Ты видел братьев Фрэнсис?»