Николай Наседкин - Люпофь. Email-роман.

Поясняю. Не тебе мне писать об этом, но я всё же рискну: в литературоведении в стадийности сюжета есть архиважное слагаемое — кульминация; и есть всё, что до неё — бла-бла-бла (экспозиция, завязка, развитие действия с интригой…) Так и в моей жизненной сюжетности есть жизнь до тебя (бла-бла-бла) и жизнь с тобой, для тебя (кульминация меня — наивысшая точка меня).

Вернёмся к стихотворению — оно было написано до тебя, но сейчас я понимаю, что для тебя, о тебе, о нас. Некое послание из прошлого, предчувствие. Помнишь, как у Блока: «Предчувствую тебя…» В общем, «ты прости меня, малыш, ду-ду-ду-ду-ру, если любишь, то простишь…» за всю эту ахинею.

Признаюсь честно, пишу тебе я всё это после нашего субботнего вечера, то бишь ночью (на моих соломенных — 23–35), но отправлю завтра. Если отбросить весь мой мысленный онанизм и оргазм, набрать воздуха в лёгкие больше, чем необходимо, то всё мое вундеркинд-письмо сводится к одной-единственной фразе из четырёх слов — Я ТЕБЯ ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ!!! И, пожалуйста, отнесись к этой фразе серьёзно, я в неё вкладываю очень и очень много всего — себя, себя и ещё раз себя!

Так, вроде бы всё, что я хотела тебе написать — написала. Вот теперь пора баиньки. Сейчас НАдену (!) пижамку с рыбками (непременно с оголённым пупочком), стану опять маленькой девочкой, сожмусь в маленький комочек и с мыслью о тебе засну сладким, крепким-крепким сном. Так, это уже прелюдия email-секса какого-то! Хотя мне очень хочется тебя, чтобы ты был во мне (да здравствует цифра «4» — самая лучшая цифра на свете!.. Хотя, признаюсь, и «3» была сегодня прекрасна!)

Ладно, всё, больше не буду — представляю, как ты гримасничаешь сейчас! Согласна, про «был во мне» — это слишком. Ты тоже должен кое-что мне прощать в силу моего зелёного возраста! В общем, зацелую при встрече!

Твоя Дымка (с Маней на пару — ха-ха-ха!). Прости, сам понимаешь, настроение грустно-игривое (прямо оксюморон какой-то). Завтра, наверное, внутренний климат будет другим, но отошлю тебе письмо завтра. Почему? Не знаю…

До следующей нашей встречи!

Очень жду.

Aline, 25 января, 9-20 (Ого!)

Алина, милая! РОДНАЯ!

ТАКИЕ письма надо засылать вечером, ближе к ночи!

А с утрешка (да ещё в перерыве напряжённой работы) читает дядя Лёша ТАКОЕ послание и — натурально цифра «4» во всей своей красе, во всём объёме и со всеми последствиями… (В следующий раз будет тебе четыре и даже пять — готовься!)

А если серьёзно: если б ты сейчас была рядом, я б зацеловал тебя до полуобморока (твоего или моего)!.. И Маньке бы досталось!..

Жди и помни меня ду-ду-ду-рака (вернее — Овена)!

А.

Моему Лёшеньке, 25 января, 13–08 (Спасибо, что ты есть!)

Любимый мой, доброго тебе дня!!!

Вчера вечером я не отправила тебе свой пламенный привет потому, что думала — всё равно прочитаешь на следующий день, а эмоции прямо-таки захлёстывали. Однако цифра «4» меня до сих пор не успокаивает. Всё время думаю о ней, точнее о тебе… Вспоминаю, как ты ко мне прикасаешься, и… дрожь по коже. Интересно, что ты сейчас, в данную минуту делаешь? Если я сегодня не дотронусь до твоей кожи, хотя бы до рук — вечер будет мучительным, но ласками made in Алина Наумовна заниматься не буду! Или ты, или вообще никто! Да, я такая, Лёшенька! А вообще, повторить бы вчерашний вечер… Спасибо за твой ответ, он меня греет не меньше, чем твои поцелуи (это я так себя успокаиваю). Знаешь, я никого так не любила, как тебя, правда, язык позвоночный спины до сих пор помнит тебя, твои прикосновенья… Сейчас уже час дня, а я всё ещё твоя, и ты во мне, я это очень сильно ощущаю. Может, мы уже биополями-радарами крепко зацепились, и разорвать эту связь невозможно. Как замечательно, что я сегодня тебя увижу и, может быть, мы куда-нибудь сходим (это уже намёк!) — в кафе или просто погуляем. Мне нужно на тебя наглядеться. Сфотографировать всё до мелочей. Словом, я схожу с ума. Жду вечера до судорог (думаю, не надо объяснять — каких!). Люблю тебя больше жизни!

Дымка превратилась в густое облако эмоций, желания, томления…

Спаси меня!

Моему Лёшеньке, 25 января, 23–11 (Я только твоя!)

Доброй ночи, Лёшечка!

Я думаю, что ты понял — это был Тима. «Давай снова будем вместе и бла-бла-бла». До ужаса неприятно, отвращение какое-то! И как с этим человеком я могла быть столько лет вместе?! Прости, что я вынуждена была сегодня остаться с ним у подъезда для окончательных объяснений. Но даже своим появлением он не испортил мне этот незабываемый вечер, который ты мне подарил. Это самый лучший подарок! Мне очень больно осознавать, что ты ещё не понимаешь (или не хочешь понимать), что я по-настоящему ДУМАЮ о тебе, хочу быть с тобой, делить всё, что судьба преподносит нам! Если ты действительно захочешь связать со мной жизнь, я буду очень стараться сделать тебя счастливым! Такой ПОДАРОК я, наверное, ещё не заслужила в свои нелепые 20! Как я хочу быть твоей, войти в твою жизнь и заполнить её собой! Люблю, люблю, люблю!..

Спокойной ночи, моё драгоценное счастье!

Всегда твоя Дымка.

Мне очень бы хотелось, чтобы ты думал обо мне так же, как я о тебе…

Моему Лёшеньке, 25 января, 23–53 (Ты где? Я жду…)

Если ты сейчас в Инете — откликнись! Время — 23–50. Я буду на связи где-то до 00–10. Если зайдёшь позже этого времени, позвони! Буду ждать звонка. Люблю. Не волнуйся по поводу Тимы. Его нет в моей жизни, а есть ты! ТЫ, ТЫ и только ТЫ!

Ждущая Дымка.

Моему Лёшеньке, 26 января, 0-18 (Я всё ещё на связи…)

Ты что, роман что ли сочиняешь? Шучу. Если мы и не пообщаемся в Инете — желаю тебе сладких снов, мой милый и дорогой Лёша!

Целую крепко-крепко.

Aline, 28 января, 23–37 (Бред старого человека)

Алина, здравствуй!!!!!

Не общался с тобой уже два часа — соскучился! А вообще (как всегда, перехожу на кислости), мы с тобой, может быть, чересчур много и жадно общаемся — как бы не перенасытиться??!

Я вот что подумал: может произойти-случиться так, что ты мне дашь понять и осознать ЛЮБОВЬ… Понимаешь? То есть, я сейчас благодаря тебе начал сомневаться: понимал ли я раньше, что это такое? Испытывал ли я ЕЁ? Испытывали ли ЕЁ ко мне? Я только одно могу сказать со всей определённостью: ничего подобного в моей уже безобразно длинной жизни, кажется (КАЖЕТСЯ?), не было.

Учти, когда я окончательно растаю, разомлею, расслаблюсь, истончусь (кожей) и полностью доверюсь чувствам — ты ужаснёшься и отшатнёшься. Представь себе не очень молодого мужика — сюсюкающего, складывающего губы трубочкой и лепечущего нечто вроде: «Рыбонька моя! Кисонька! Золотце моё ненаглядное! Белочка! Стрелочка! Козочка! Розочка!..» И т. п., и т. д., и пр. Бр-р-р!

Целую тебя крепко-крепко! И — НЕ ТОЛЬКО тебя!

Если ты навестишь меня сегодня во сне — обещаю быть нежным…

P. S. А вообще, ты теперь поняла — с каким монстром, с каким моральным уродом связалась??? Бедная! И — прости…

Монстр.

(Теперь только так и буду подписываться!)

Моему Лёшеньке, 28 января, 23–58 (Прекрати!)

Вот это ты мне письмецо подкинул!!! «Монстр…», «чересчур много и жадно общаться…» Ничего тёплого выдавить из себя не можешь? Нет? Настроение ты на ночь испортить можешь!

Если ты решил, что чересчур, значит — чересчур. Тсссс! Тишина. Я умолкаю и растворяюсь в своих кричащих мыслях…

Уставшая Алина.

Aline, 29 января, 0-13 (Прости!)

Люблю!!!

Моему Лёшеньке, 29 января, 1-02 (Я тебя тоже люблю!)

Спокойной ночи, моя звёздочка!!!

Твоя Алина-Дымка.

Моему Лёшеньке, 29 января, 21–01 (Моему единственному!)

Мой милый! Давно обещала переслать стихотворение, которое я посвятила тебе, когда между нами ещё ничего не было. Я знала только одно: обязательно подарю его Алексею Алексеевичу на его день рождения. Просто кольнуло в сердце — вскочила с постели ночью (часа в два) и на ощупь карандашом в блокноте накарябала:

Написала я это четверостишье после того, когда я узнала, что ты родился в апреле. Есть во всей этой истории что-то мистическое и мурашистое. Представляешь, кому-то было угодно, чтобы это стихотворение начало жить своей жизнью гораздо раньше НАШЕЙ истории. Наверное, внутренне, сама того не замечая, я созревала, присматривалась, открывала, восхищалась, пугалась… В общем, влюбилась и в твоих мрачных пещерах свой рай отыскала. Про пещеры я, конечно, утрирую — просто в тебе моё «я» живёт, и без тебя я уже не я. Да, заякалась что-то!