Джин Литтл - Слышишь пение?

— Мало того, что заболела, так еще и единственный ребенок!

Выходя из комнаты, миссис Шумахер сунула Анне в руки конверт.

— От Изабеллы, она велела прочесть письмо, когда останешься одна. Анна, пожалуйста, помни, если я тебе нужна, приходи немедленно. Я всегда постараюсь помочь.

— Спасибо, — Анна знала, это не пустые слова.

Попрощавшись, девочка заспешила наверх, в свой альков.

Дорогая Анна,

С завтрашним днем миссис Шумахер наверняка поможет, значит, об этом нечего и писать. Но мне обязательно надо сказать тебе еще кое-что, очень важное. Пожалуйста, слушай внимательно и не горячись попусту — не теряй время. Помни, я все всегда знаю лучше!

Изабелла пририсовала рядом маленькую смешную рожицу.

Помнишь, как ты впервые пришла в наш класс? Завтра НЕ веди себя так, как тогда. А главное, не будь молчаливой и хмурой особой, которая никому не улыбается. Мы-то знали — ты просто напугана, но в старших классах ребята соображают гораздо хуже.

Улыбайся! Не жди, пока другие улыбнутся тебе. Веди себя так, словно они уже улыбнулись, а ты улыбаешься в ответ. А если кто не обратит на тебя внимания, выкинь его из головы и улыбнись кому-нибудь еще, и так, пока не найдешь друга. Поверь мне, у тебя получится!

Удачи! Позвони мне завтра и расскажи про твой первый день в новой школе.

С любовью, Изабелла.

Наутро Анна одевалась особенно тщательно. Накануне вечером Гретхен произвела полную проверку и одобрила весь ее наряд. Девочка надела белую блузку, серую плиссированную юбку, белые гольфы и тяжелые полуботинки, на них настаивала мама, хотя стоили они дорого и дочки их ненавидели. Распустила два завязанных на ночь конских хвостика и долго расчесывалась, все надеясь, вдруг каштановые волосы из тусклых превратятся в блестящие, с золотой искрой. Потом заплела две косички и уложила их на голове короной. По крайней мере, если верить маме, эта прическа похожа на корону. Анне казалось, волосы выглядят безобразно. Сколько ни старайся, прядки выскальзывают из косичек, и никакие заколки, втыкай их или не втыкай, не помогают. Несносные волосы!

Она возилась ужасно долго, и сестры велели ей поторапливаться. Тогда, схватив серо-голубой джемпер, подаренный папой на день рождения, Анна бросилась в комнату сестер, где стояло большое, в полный рост, зеркало. Обычно ей не хотелось смотреть на себя, много ли хорошего увидишь, но сегодня предстоит встретить столько незнакомых людей, что надо все-таки проверить сначала, как ты выглядишь.

На нее смотрело обычное круглое серьезное лицо — толстые стекла очков увеличивают серо-голубые глаза, но не делают их красивее. На голове корона из волос, все прибрано, скучно и опрятно. Одно хорошо — новый джемпер, глаза от него становятся почти совсем голубые. Надо его поберечь, носить только по праздникам, тогда он долго будет выглядеть как новый.

— Выглядишь прекрасно, — объявила вчера вечером Гретхен, погладив сестру по голове. — Надеюсь, и погода не подведет.

— Если станет слишком жарко, сниму джемпер и возьму с собой, вдруг похолодает, — ответ у Анны был готов заранее.

"Почему же я такая некрасивая? — думала девочка, оглядывая себя в зеркало. — Такая обыкновенная на вид".

Тут она вспомнила о письме подружки и улыбнулась своему отражению. Изабелла права. Улыбка на самом деле все меняет. Надо не забывать улыбаться почаще, как велено.

Когда девочка спустилась к завтраку, мама оглядела ее с ног до головы и, не говоря не слова, скрылась в спальне. Она вышла оттуда с маленькой бархатной коробочкой. У девочки перехватило дыхание — все знали, что внутри. Мамина камея, профиль из слоновой кости на голубой эмали. Мама вынула драгоценность из коробочки и заколола камеей воротник дочкиной блузки.

— Какой такой подвиг ты совершила, Анна? — Фрида притворилась, что умирает от зависти. — Заслужить мамину камею!

— Просто замечательно, — воскликнула Гретхен. — Я весь вечер пыталась что-нибудь придумать, но в голову ничего не приходило. Ты гений, мама.

Мама улыбнулась и, ко всеобщему изумлению, поцеловала Анну в макушку.

— Это особый случай, — с чувством сказала она. — Моя малышка уже совсем большая.

Мама достала из кармана фартука платок, высморкалась и продолжала обычным командирским тоном:

— Анна, не сиди без дела. Ешь! Нельзя же идти в школу на пустой желудок.

Но Анна не могла проглотить ни кусочка, несмотря ни на какие мамины уговоры. Она только пила маленькими глоточками какао. Больше ничего в горло не лезло.

— Ну ладно уж, Анна, — вмешалась наконец Гретхен. — Мама, я знаю, ей сейчас не одолеть и самой маленькой порции. Вот вернется домой, тогда наестся вволю. Но мы не успеем зарегистрироваться до начала школьного собрания, если не выйдем сию же минуту.

Мама стояла у двери и смотрела им вслед.

— Внимательно переходи дорогу на обратном пути, Leibling, — прокричала она.

"На обратном пути" — волшебные слова. Анна обернулась и что было силы замахала маме рукой.

— Пока, мама, спасибо за брошку. Пока!

— До школы недалеко, всего несколько кварталов. Вернешься домой к полудню, — объяснила Гретхен.

— К полудню?

— Конечно. Сначала будет общешкольное собрание, потом обычные уроки, но совсем короткие. Только чтобы познакомиться с учителями, найти все классы, узнать, за какой партой ты сидишь и какие учебники покупать. На дом ничего задавать не положено, но уж кто-нибудь да задаст домашнее задание.

К полудню, повторила про себя Анна. Как ни ужасен первый день, но мучиться придется только три с половиной часа.

Она торопливо шагала вслед за сестрой. Чем ближе к школе, тем чаще Гретхен останавливалась поздороваться с друзьями, объясняя всем и каждому, что разговаривать ей некогда, надо зарегистрировать сестренку. Девочка порывалась сказать старшей сестре спасибо, но никак не могла выбрать подходящий момент. И вот сестры уже у самой школы.

— Сюда, Анна, — показала Гретхен. — Держи меня за руку, а то смотри — потеряешься в толпе.

Правой рукой Анна ухватила сестру за локоть, в левой тащила голубой джемпер. Она прижала джемпер к груди — хоть немножко себя подбодрить — ив первый раз в жизни вошла вместе с Гретхен в Давенпортскую школу.

За ней, отрезав ее от двери, толпой вваливались девчонки и мальчишки. "Прямиком в ловушку, — промелькнуло в голове у Анны, — вот уже и поймали".

— Анна, не хватайся так сильно, ты мне руку сломаешь, — Гретхен обернулась, заглянула сестре в лицо и мягко продолжила: — Да не волнуйся же, я тебя не брошу. И вообще, это не навсегда.

Они были в самой середине толкотни. Анне приходилось кричать, чтобы Гретхен расслышала. И сама она с трудом разбирала слова старшей сестры, скорее читала по губам, чем слышала. Гретхен все правильно понимает — сестренка пытается обуздать панику. Только не ясно, каким образом тут еще и улыбаться.

— Добро пожаловать обратно в темницу, Грет, — проорал рядом какой-то мальчик.

Гретхен рассмеялась:

— Привет, Барри.

Хорошо Гретхен, даже в тюрьме может смеяться!

Анна улыбнулась. Дрожащей, робкой улыбкой — но все же улыбнулась. Потом, собрав всю храбрость, какая только была, прижалась к старшей сестре и громко воскликнула:

— Веди меня, покажи мою камеру!

— Начнем здесь, у заведующей, — прокричала Гретхен в ответ.

Женщина за столом уже зарегистрировала почти всех новых учеников. Она мельком взглянула на Анну, когда Гретхен подвела ту поближе.

— Девятый класс? — и, не подымая головы, уловив Аннин кивок, продолжала: — Имя?

— Анна Зольтен, — ответила девочка, стараясь произносить слова твердо и спокойно и не выдать равнодушной заведующей, что творится внутри — как громко бухает в груди сердце, как ноет от страха живот и дрожат коленки. К великому ее облегчению, голос вроде бы звучал вполне нормально.

— Зольтен… Зольтен… Вот она. Анна Елизавета?

Учительница подняла голову, значит, Анне и на этот раз достаточно кивнуть. Хорошо, когда не надо говорить — а то вдруг голос все-таки откажет?

— Посмотрим, посмотрим. Класс мистера Ллойда. Девятый «В». На первом этаже. Сначала налево, а потом…

— Я знаю дорогу, — вмешалась Гретхен. — Я покажу, она моя сестра.

Женщина опять подняла голову и в мгновенье ока расцвела улыбкой:

— Очень рада снова тебя видеть. Мне бы самой впору догадаться. Сколько еще Зольтенов дома осталось?

— Эта последняя, — ответила Гретхен. — Еще пять лет, и вы от нас всех избавитесь.

— Мне и до вечера не дожить, какие тут пять лет. Следующий!

Отходя от стола, Анна услышала за спиной: "Я — Мэгги Дейз".

Голос звучал так спокойно, будто девочка совсем не волновалась.

"Но и по моему голосу ни о чем таком не догадаешься", — решила Анна.