Трейси Шевалье - Падшие ангелы

— Так ты чего хотел, Саймон? — спрашивает мистер Джексон.

Он, похоже, нервничает в ожидании моих слов, гадая, нет ли у меня для него еще каких сюрпризов. Я все еще корю себя за то, что проболтался ему про ребеночка Китти.

Сказать это нелегко.

— Я был на могиле Коулманов, — говорю я наконец. — Туда приходили Мод и Лайви.

Мистер Джексон перестает передвигать книгу и кладет руки на стол.

— Мод говорила, что ее мать хотела, чтобы ее сожгли — кремировали. И что она смотрит теперь на могилу, а там нет ничего, что напоминало бы ей о матери, кроме ее имени.

— Так и сказала?

— Ну. Вот я и подумал…

— Ты слишком много думаешь.

Я уже начинаю жалеть, что пришел к нему, — вид у него такой несчастный. Но Китти Коулман каким-то образом все еще связывает нас с ним.

— Я думаю, мы должны с этим что-то сделать, — говорю я.

Мистер Джексон смотрит на дверь, словно опасается, что кто-то может войти. Потом встает и запирает ее.

— Что ты хочешь этим сказать?

И тогда я ему выкладываю.

Какое-то время он молчит. Только смотрит на свои руки, лежащие на столе, потом сжимает их в кулаки.

— Главная проблема в костях, — говорит он. — Нам нужно разжечь сильный костер, и надолго. Может быть, специальный уголь. — Он замолкает.

Я ничего не говорю.

— Чтобы организовать это, потребуется время.

Я киваю. Время у нас есть. Я знаю, когда это нужно сделать — когда все будут смотреть в другую сторону.

Когда Лайви пришла, я ни слова не сказала ей о синем платье. Утром я не обратила внимания, что она его надела. Хоть меня это и удивило, я сумела не подать вида, начав болтать о ребеночке. Надеюсь, хоть в день похорон короля она наденет черное. Говорят, что похороны состоятся через две недели.

Хотя, с другой стороны, может, это и к лучшему, что Лайви надела синее. Не думаю, что сейчас я в состоянии смотреть тот спектакль, в который она превращает траур. Дорогая Айви Мей в ужас бы пришла, если бы только увидела, какую любовь демонстрировала к ней сестра, чего никогда не случалось, пока малютка была жива.

Мне очень ее не хватает. Я обнаружила, что это чувство никогда меня не покидает, как и чувство вины… хотя мне наконец удалось-таки простить себя.

Может быть, я не справедлива к Лайви. За последний год она очень повзрослела. И она сказала, что они с Мод помирились. Я рада. Они нужны друг другу, эти девочки, что бы ни произошло между ними в прошлом.

— А знаешь, мама, — говорила в этот момент Лайви, — Коулманы провели себе в дом электричество. Мод говорит, это так здорово. Я думаю, нам тоже нужно провести.

Но я ее не слушала. Я чувствовала, как что-то происходит внутри меня. И это был не толчок ножкой. Началось.

Должен признаться, что я здорово наклюкался. Тосты произносились один за другим: за здоровье Труди, за усопшего короля, за здоровье нового короля. И так пинта за пинтой. А я там был с середины дня — с того времени, когда у Труди началось. Когда пришел Ричард, я уже с трудом держался за стойку бара.

Он, казалось, этого не заметил. Поставил мне пинту, услышав, что Труди рожает, поговорил о крикете, о том, какие игры будут отменены из-за смерти короля.

Потом он задал мне довольно необычный вопрос. Я так до сих пор и не могу понять, то ли он на самом деле это сказал, то ли это пиво сыграло злую шутку со мной.

— Мод хочет учиться в университете, — сказал он.

— Что-что?

— Сегодня она пришла ко мне и объявила, что хочет поступить в школу-интернат, которая подготовит ее к вступительным экзаменам в Кембридж. Как вы думаете, что мне делать?

Я чуть не рассмеялся — у Ричарда с его женщинами вечно какие-то трудности. Правда, с его женщинами все, что угодно, может случиться. Я подумал о Китти Коулман — как она держала меня под руку, когда я провожал ее домой, как мелькали из-под юбки ее изящные и манящие лодыжки, когда она крутила педали велосипеда, и смех застрял у меня в горле. Мне захотелось разрыдаться. Я уставился на пену в своей кружке и сказал:

— Разрешите ей.

В это время вбежала наша горничная и сообщила, что у меня родился сын.

— Слава богу! — закричал я и поставил всем, кто был в пабе.

Сегодня вечером я курил сигарету в саду, а Мод сидела рядом со мной. Потом ее позвала миссис Бейкер, и она ушла в дом, а я остался один. Я смотрел на клубящийся дым и думал: мне будет ее не хватать.

Зря я так долго ждала — ничего не говорила мисс Мод. Но я ведь не должна была ничего этого знать, разве нет? Я стараюсь не соваться в чужие дела. И я и слова не могла сказать, пока в доме верховодила ее бабушка. Этот удар был настоящей благодатью Божьей. Я увидела, как мисс Мод просто расцвела, когда ее бабушка лишилась дара речи.

Сразу после удара я ничего говорить не стала — негоже было бы делать что-то наперекор женщине, с которой случилось такое несчастье. Но на днях отправленное Дженни письмо вернулось с надписью «адресат выбыл». Письмо, конечно же, было вскрыто, а монетки — украдены. Я ей, случалось, посылала шиллинг-другой, когда могла себе это позволить, — пыталась ее поддержать. Я знала, что они на краю пропасти — она, ее мать и Джек. Теперь, похоже, они и аренду не могут платить.

А потом, обсуждая с мисс Мод меню на неделю, я решила, что должна ей как-то сказать. Может, нужно было упомянуть об этом как бы невзначай, но такое не по мне. Мы закончили, я закрыла книгу и сказала:

— С Дженни что-то случилось.

Мисс Мод вздрогнула.

— А что такое? — Мы с ней о Дженни не говорим, потому она так и удивилась.

— Я отправила ей письмо, а оно вернулось — она и ее мать съехали.

— Но это не значит, что что-то случилось. Может, они переехали в какое-то другое место — получше.

— Она бы мне сообщила. И у нее нет денег для получше. — Я никогда не говорила мисс Мод, как плохо обстоят у Дженни дела. — У Дженни настали трудные времена, после того как ваша бабушка выставила ее без рекомендации.

— Без рекомендации? — повторила мисс Мод, словно не понимая, о чем идет речь.

— Без рекомендации она не может устроиться на работу горничной. Она работала в пабе, а ее мать берет стирку на дом. У них и шиллинга-то лишнего нет.

На лице у мисс Мод стало появляться выражение ужаса. Во многих отношениях она еще невинное дитя. Я не стала ей говорить, к чему может привести работа в пабе.

Тут она меня удивила.

— Как же она растит сына при таких обстоятельствах?

До этого момента я не была уверена, знает ли она, что Джек — сын Дженни. Но она произнесла это спокойно, без всякого осуждения.

Я пожала плечами.

— Мы должны ее найти, — сказала мисс Мод. — Это минимум, что мы можем сделать.

— Но как? Город большой. Она может быть где угодно. Соседи сообщили бы почтальону новый адрес, если бы знали.

— Саймон ее найдет, — заявила мисс Мод. — Он ее знает. Он ее найдет.

Я собиралась было возразить, но она так верит в этого мальчишку, что я не отважилась разбивать ее надежды.

— Ну хорошо, найдем мы ее, — сказала я. — И что будем делать потом? Взять ее назад мы не можем — новая горничная хорошо работает. Это было бы несправедливо по отношению к ней.

— Я сама напишу рекомендацию новой горничной.

Удивительно, как быстро девочка может повзрослеть, если захочет.

Когда Мод просит меня найти Дженни, я не спрашиваю зачем. Иногда мне не нужно знать зачем. Отыскать ее нетрудно — недавно она приходила к нашей ма, и та говорит мне, где ее найти. Я прихожу туда и нахожу Дженни, ее маму и Джека в тесной комнатушке. У них нет ни крошки — Дженни потратила все деньги на то, чтоб оплатить услуги нашей ма.

Я веду их в закусочную и кормлю — Мод дала мне на это деньги. Мальчик и бабушка сметают все, что видят, а вот Дженни — так, клюет понемногу. Лицо у нее серое.

— Плохо себя чувствую, — объясняет она.

— Это пройдет, — говорю я так, как обычно говорит наша ма женщине, после того как та у нее побывает.

Несколько лет назад Дженни не хотела делать то, что наша ма делает женщинам, но теперь она смотрит на это по-другому. Она знает, что такое иметь ребенка, которого нечем кормить. Тут кто угодно задумается, нужен ли лишний рот в этом мире, если ему нечего дать.

Но ничего этого я не говорю. Не мне напоминать Дженни о том, как меняются наши взгляды. Я держу рот на замке и заставляю ее съесть немного супа.

Кажется, я пришел к ней очень вовремя.

Я не знаю. Я правда не знаю, что думать. Мод часто говорит мне, что я должна стараться мыслить более широко. Что ж, думаю, настал один из таких моментов, когда мне следует попытаться. Теперь у меня от нее две тайны.