Николас Спаркс - Дорогой Джон

— Ну еще бы, просто не отличить.

Она хихикнула, но вновь стала печальной.

— Как там было, в Ираке?

Я уже хотел отпустить обычную остроту насчет песка, но неожиданно для себя ответил:

— Это трудно описать.

Саванна ждала. Я неторопливо взял бокал, выигрывая время. Даже ради Саванны я не хотел вспоминать об Ираке. Но между нами что-то происходило, чего я страстно желал и в то же время не хотел. Я заставил себя взглянуть на ее обручальное кольцо и представил, как позже Саванна будет винить себя в предательстве, поэтому закрыл глаза и начал рассказ с ночи вторжения на иракскую территорию.

Не знаю, сколько времени длился мой монолог, но дождь кончился, проглянуло солнце, уже склонившееся к горизонту, и небо окрасилось в цвета радуги. Саванна долила себе вина. Закончив, я ощутил громадную усталость и знал, что больше никогда об этом не заговорю.

Саванна слушала молча, лишь изредка вставляя вопросы.

— Это совсем иначе, чем я представляла, — призналась она.

— Вот как?

— Когда просматриваешь газетные заголовки или читаешь отчеты, имена солдат и названия иракских городов остаются просто словами. А для тебя это реальность. Может, даже слишком живая реальность.

Мне нечего было прибавить. Саванна взяла меня за руку, и я задохнулся от этого прикосновения.

— Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти. Лучше бы тебе этого никогда не видеть.

Я стиснул маленькую ручку и ощутил некий ответ. Когда она наконец разжала пальцы, я еще долго ощущал ее прикосновение, совсем как раньше, и с болью смотрел, как Саванна заправила за ухо выбившуюся прядку.

— Странно, какие шутки играет с нами судьба, — сказала она почти шепотом. — Ты мог представить, что жизнь вот так повернется?

— Нет, — ответил я.

— Я тоже. Когда ты в первый раз вернулся в Германию, я не сомневалась, что однажды мы с тобой поженимся. В этом я была уверена, как ни в чем другом.

Я уставился в свой бокал, а Саванна продолжала:

— Когда ты уехал во второй раз, я еще больше прониклась этой уверенностью, особенно после того, как мы занимались любовью.

— Перестань, — покачал я головой. — Не говори об этом.

— Почему? — удивилась она. — Ты что, жалеешь о том, что было?

— Нет, — помотал я головой, не в силах смотреть на Саванну. — Конечно, нет. Просто сейчас ты замужем.

— Но это было, — настаивала она. — Что ж, прикажешь вот так взять и все забыть?

— Не знаю. Наверное, да, — ответил я.

— Но я не могу, — удивленно и обиженно возмутилась она. — Для меня это был первый раз. Я его никогда не забуду. Это было… прекрасно.

Я не знал, что отвечать. Через секунду Саванна, казалось, собралась с духом. Подавшись вперед, она спросила:

— Когда ты узнал, что мы с Тимом поженились, о чем подумал?

Я ответил, тщательно подбирая слова:

— Первой мыслью было, что в каком-то смысле это правильно. Тим любил тебя много лет, я это сразу понял еще при первой встрече. — Я провел ладонью по лицу. — А вообще я испытал двойственное чувство: радость, что ты выбрала прекрасного парня, с которым у вас много общего, и безнадежную печаль. Ждать оставалось совсем недолго. Сейчас я бы уже два года был в отставке.

Саванна поджала губы.

— Мне очень жаль, — пробормотала она.

— Мне тоже. — Я попытался улыбнуться. — Если хочешь мое честное мнение, я считаю, что ты должна была меня дождаться.

Она неопределенно засмеялась, удивив меня неподдельной тоской, проступившей на лице, и снова взяла свой бокал.

— Я часто думаю об этом, особенно в последнее время, — где и как мы могли бы жить и что делать. Вчера, когда ты уехал, у меня это просто из головы не шло. Не обижайся, но последние два года я говорю себе, что даже при самой горячей любви идиллия продлилась бы недолго, — с какой-то безнадежностью сказала она. — Ты правда женился бы на мне?

— Не задумываясь. И сейчас женился бы, если б мог. Годы разлуки словно облетали с нас, как шелуха, и прошлое властно вступало в свои права, обдавая нас обжигающим накалом прежних чувств.

— Ведь это было, да? — Голос Саванны дрогнул. — Ты и я?

Серый сумеречный свет дрожал в ее глазах, когда она ждала моего ответа. В голове мелькнула мысль о врачебном приговоре ее мужу. Мне сразу стало тяжело и стыдно, что я списал его, еще живого, и планирую занять вакантное место, ноя не смог прогнать эти мысли. Во мне поднялось неудержимое желание обнять Саванну и долго держать ее в объятьях, а потом наверстать все, что мы потеряли за годы разлуки. Я подвинулся ближе. Саванна видела, к чему клонится дело, по не отстранилась — по крайней мере сначала. Однако когда мои губы попытались найти ее рот, она резко отвернулась, расплескав вино.

Вскочив на ноги, Саванна поставила бокал на столик и оттянула мокрую блузку так, чтобы не касаться кожи.

— Извини, — сказал я.

— Ничего, — отозвалась она. — Пойду замочу блузку. Это моя любимая.

— О'кей, — согласился я.

Саванна вышла в коридор и свернула направо, к спальне. Когда она исчезла из виду, я выругался, покачав головой на собственную глупость. Заметив на своей рубашке винные пятна, я пошел на поиски ванной.

Мне повезло: повернув первую попавшуюся дверную ручку, я оказался лицом к лицу с собственным отражением в большом зеркале. А еще в зеркале я увидел Саванну, переодевавшуюся в спальне напротив. До пояса обнаженная, она стояла ко мне спиной.

Должно быть, Саванна почувствовала мой взгляд, потому что повернула голову и посмотрела на меня через плечо. Я ожидал, что она резко захлопнет дверь или прикроется, но Саванна не сделала ни того ни другого. Она встретилась со мной взглядом и, не опуская глаз, медленно повернулась.

Мы так и стояли, созерцая друг друга в зеркале, разделенные лишь узким коридором. Ее губы были слегка приоткрыты, подбородок немного приподнят. Проживи я тысячу лет, никогда не забуду, как красива она была в тот момент. Я хотел пересечь коридор и войти к ней, потому что она хотела меня так же сильно, как я ее, но остался на месте, зная, что после она возненавидит меня и себя за эту минуту слабости.

Саванна, знавшая меня лучше всех на свете, потупилась, словно ей в голову пришла та же мысль. Она отвернулась, и в этот момент входная дверь со стуком распахнулась и темноту пронзил долгий болезненный вопль.

Алан.

Я кинулся в гостиную. Алан уже успел добежать до кухни, и теперь оттуда доносился грохот хлопающих дверец кухонных шкафов; при этом бедняга выл, как раненый зверь. Через секунду мимо меня пробежала Саванна, на ходу натягивая футболку.

— Алан! Я уже иду! — испуганно закричала она. — Все будет хорошо.

Однако животный вой и оглушительная канонада деревянных дверец продолжались.

— Тебе помочь? — крикнул я.

— Нет. — Она решительно мотнула головой. — Я справлюсь. С ним иногда такое бывает после больницы.

Она вбежала в кухню. Вначале нельзя было разобрать ни слова — грохот все заглушал, но ее голос звучал ровно и твердо. Встав сбоку от двери, я видел, что Саванна стоит рядом с Аланом, пытаясь его успокоить. Казалось, ее слова не производят никакого эффекта, и я уже хотел идти разбираться, но Саванна оставалась спокойной, говорила, не повышая голоса, и положила руку ему на голову. Алан продолжал хлопать дверцами шкафов.

Наконец, через, кажется, целую вечность, грохот стал более размеренным, ритмичным и постепенно начал затихать. Крики тоже. Саванна заговорила тише, я уже не мог разобрать слова.

Я присел на диван, но через несколько минут вскочил и подошел к окну. Было темно. Тучи прошли, и над горами блестела россыпь ярких белых звезд. Решив проверить, как продвигается процесс, я вернулся на наблюдательный пункт у двери в гостиной, откуда была видна часть кухни.

Саванна с Аланом сидели на полу, спиной к буфету. Голова Алана покоилась на груди Саванны, и девушка нежно гладила его по волосам. Он часто-часто моргал, словно его бил нервный тик. Глаза Саванны подозрительно блестели, но на лице были написаны решимость и сосредоточенность — она не хотела показывать Алану, как больно ей самой.

— Я люблю его, — услышал я слова Алана. Он говорил не молодым баском, который я слышал в больнице. Это была жалобная мольба испуганного мальчишки.

— Я знаю, малыш. Я тоже его люблю. Очень сильно. Ты боишься, и я тоже боюсь.

Я видел, что она говорит искренне.

— Я люблю его, — повторил Алан.

— Он пробудет в больнице пару дней. Врачи делают все, что в их силах.

— Я люблю его.

Саванна поцеловала его в маковку.

— Тим тоже любит тебя, Алан. И я тебя люблю. Он ждет не дождется, когда снова будет кататься с тобой на лошадях. Он мне сам говорил. Тим очень гордится тобой. Он все время рассказывает мне, какой ты молодец, как лихо управляешься с хозяйством.